А потом пришли мысли о возможной беременности. Сидя у себя в общажной комнате на полу, по совету подружки, я запивала кока-колой специальные аварийные таблетки, приём которых обещал отсутсвие любых последствий, и трясущимися руками, чтоб наверняка, забрасывала в себя тройную дозу препарата.
Последствия, все же, не заставили себя ждать — в ту же ночь меня скрутило так, что вся пережитая до этого боль критических дней показалась лёгкой разминкой перед настоящим адом. Спазмы и кровотечение были такие сильные, что, казалось, вокруг меня двигаются стены, а потолок хочет упасть на голову и раздавить за такую глупую беспечность.
Соседки по комнате тряслись и умирали вместе со мной, порывались вызывать скорую, но я запрещала — чего доброго, меня забрали бы в больницу, пришлось бы сообщать имена своих родителей, старый домашний адрес — и хотя мне уже год как исполнилось восемнадцать, а значит, любые решения, связанные со здоровьем, могла принимать я сама, вероятность того, что матери позвонят из больницы, и мне придётся объяснять, почему ее дочь всё-таки выросла шалавой, казалась вариантом похуже, чем смерть от кровопотери.
Спустя три дня я кое-как оклемалась, молодость и желание побыстрее выйти в люди взяли своё — и еще через неделю вернулась в универ, для того, чтобы узнать новость, заставившую меня офигеть окончательно и понять, что фокус с таблетками и кровотечением был цветочками. Ягодки пошли потом.
Оказывается, художник был известной в узких кругах экстремальной личностью, девчонки сохли по нему пачками и падали под ноги штабелями, успевая потом плакаться друг у друга плече, обсуждая своего кумира и подробности проведённого с ним времени. Так я узнала, что «на резине» он экономит довольно часто, а три месяца назад, вернувшись из тура по Азии, притащил с собой в город филиппинскую проститутку, в которую влюбился как мальчишка. Нарисовав несколько ее новых портретов в самых раскрытых миру позах, он выводил ее в свет, представляя как свою девушку, смотрел обожающими глазами, даже пару раз на коленях публично стоял. И, несмотря на это, филиппинка не стала хранить ему верность и умотала в Анталию с заезжим турком, чем нанесла художнику душевную травму. И вот после пережитого, он только сейчас вернулся в мир развлечений и женщин. Да ещё и со мной.
С ужасом представив весь букет болезней, который мог передаться мне от всех девушек, с кем он тоже сэкономил, и особенно от филиппинской проститутки, я потратила все свои сбережения на сдачу анализов. Так, в девятнадцать лет мне открылась неутешительная правда — самые красивые мужчины встречаются не в модных заведениях, а в очереди к кабинету венеролога. Сидя с бланками направлений на коленях, я исподтишка разглядывала их чудесные фактурные лица и сильные руки, которыми они сжимали такие же бланки или контейнеры для потенциальных анализов. И все это придавало нашей тусовке красивых любителей свободного секса какие-то слишком уж обречённое настроение, и никто никого не захотел даже в мыслях.
С тех пор я твёрдо решила, что всю свою удачу потратила тогда — когда вышла чистой после незащищенного секса с человеком, через постель которого прошло количество женщин, сравнимое с населением маленькой азиатской страны. А, может, даже и большой — как те самые Филиппины.
С учётом того, что некоторые, самые пугающие меня анализы, например, на ВИЧ, надо было сдавать только спустя месяц-полтора после контакта, а потом через несколько месяцев перепроверяться для верности, полгода моей жизни вывалились из памяти из-за постоянного стресса.
День, когда мне выдали последнюю распечатку с результатами, подтверждающими, что я абсолютно здорова и не угробила свою жизнь из-за одной большой, пусть и веселой, дурости, я посчитала новым днём рождения. И поклялась себе, что больше никогда не буду такой беспечной, ни за что.
Никогда не стоит надеяться на удачу. Если совершать слишком много глупостей, она может очень быстро закончиться.
И вот теперь, с Артуром… нет, это не была беспечность. Все вышло как-то само собой, по общему согласию, хотя причина была стара и проста, как мир — у нас просто закончился мой и так небольшой запас, а впереди была целая ночь, и…
С другим бы меня это остановило. Да и с Артуром в самом начале меня это останавливало. А сейчас… Я вздыхаю, стараясь прислушаться к чувствам внутри — не тороплюсь ли я, не дурацкая ли халатность приняла за меня это решение? И понимаю, что нет. Это не экстрим и наплевательство. Это доверие.
Ну и пусть мы знаем друг друга очень недолго (хотя, тут можно ещё поспорить) Но спокойствие и ощущение безопасности, которое я испытываю рядом с ним, невозможно подделать. Оно либо есть, либо нет. Если Артур говорит, что риска нет, значит его нет. Вот так мы и решили.
Тем не менее, чтобы в совсем уж не растечься в сентиментальную лужицу, спрашиваю его на всякий случай,
— Артур, послушай… А ты точно не ходишь к филиппинским проституткам?
— Я? — он внимательно смотрит на меня, как будто в самом деле что-то прикидывает, и только спустя секунду я замечаю, как подрагивает уголок его губы, той самой, на которой виднеется шрам, придающий ей лёгкую ассиметричность. — Ну… нет. Как с тобой познакомился, так и бросил.
Ага, троллит меня. Да ещё и в открытую.
— Ладно, ладно, мое дело было спросить, твоё — развеять мои сомнения, — кладу руки ему на плечи и сжимаю в знак того, что мне самой конфузно за такие глупые вопросы. Не так уж это и просто — доверять кому-то вот так, без оглядок и подозрений. Хотя и очень пьяняще, не поспоришь.
— А что за проститутки? Это что-то из твоего прошлого?
— Да, очень давнего. Забей, это очень странная история. Просто… на самом деле, это так непривычно для меня. Ну, вообще без защиты. Такая прямо свобода действий, и мы больше ни от чего не зависим. Это же было правильное решение, правда? — кажется, я до сих пор себя в чём-то убеждаю. — Кроме того, когда мы будем жить вместе, секса у нас будет много — это же столько денег ушло бы на эти презервативы! Я серьезно — жалко же! Даже с учётом того, что мы явно не будем нуждаться, лучше эти деньги вложить в какой-нибудь новый проект, мой или твой, или поехать отдыхать.
Артур эту мою блестящую идею воспринимает с философским спокойствием и делает практичный вывод:
— Отлично, Полин. Сэкономим на презиках, и купим себе дом.
После этого на нас как находит — мы ржем с ним, будто два малолетних идиота, и не можем остановиться добрых минут пять.
— Нет, я серьезно, — все ещё не могу отдышаться я. — Все мои знакомые вот прямо пары-пары… ну, как мы с тобой. Они вот так и берутся… Народным способом.
— Берегутся от кого? — уточняет Артур.
— От детей.
— От детей предохраняются, Полин. Берегутся там от вирусов, от гриппа… — он ловит меня на ещё одной красноречивой оговорке.
— Ну не знаю, в чём-то эти дети и есть как вирусы или грипп. А тебе я все-таки советую не расслабляться, потому что если и подхвачу какого-нибудь ребёнка, предупреждаю, я оставлю его отцу, то есть, тебе, и свалю на съёмки сразу же, как только смогу ходить. Когда там женщины после родов ходить начинают? Через месяц, через два?
