Зло выдыхаю дым и снова перехожу, пошатываясь, в другое место — к подоконнику одного из окон, который выбрала ещё в первый день как мини-курилку. Приземляюсь на тёплый кирпич, слегка стукнувшись головой о стекольные рамы, и озираюсь. Так, могу я хоть здесь спокойно покурить? Кажется, тут у меня с Артуром ничего не было. А жаль, такое хорошее место.
О, опять эти мысли, опять понесло. И, чтобы, поменьше думать, возвращаюсь к телефонным разговорам:
— Але, Н-наташ? Ты ещё висишь?
— Полька! — ее голос звенит от волнения. — Полечка? Как ты там? Что у тебя стряслось? Эмель сказала, пока ты ее домой проводила, на тебе прямо лица не было. Что-то, говорит, на личном? Что такое, хорошая моя? Может, мне приехать?
Так, что же я наговорила Эмельке, пока провожала ее до дома? Вернее, до сквера прилегающего к их дому — подходить ближе мне почему-то было страшно. Сегодняшнее озарение так шибануло мне по мозгам, что в памяти произошли какие-то провалы — и это случилось до того, как я прикупила себе бутылку приличного на вид, но оказавшегося совсем неприличным на вкус португальского портвейна.
То, что мне досталась паленка, не остановило меня от желания непривычно и неженственно напиться сегодня вечером. Уж слишком гадко было на душе, а слишком я нуждалась в компании и поддержке — и парадоксально не могла принять помощь от тех, кто мог дать мне ее здесь.
— Не, Наташ, не надо. Я сегодня как-то… сама. Я справлюсь, все хорошо уже, честно. А завтра буду как всегда, огурчиком, — глотая слезы, пытаюсь убедить ее я. Но она слишком хорош меня знает, чтобы поверить.
— Э-э, мать, да ты совсем расклеилась! Ты что, маленькая моя? Ну ты что? Да ни один мужик этого не стоит!
Нервно вздрагиваю, едва не роняя сигарету на пол. При чем тут мужик? Стараюсь сдержать подступающий приступ истеричного смеха — знала бы она, о каком мужике идёт речь, боюсь, ее голос не был бы таким добрым и сочувствующим.
Снова слышу короткие гудки по параллельной линии — дизайнер Вэл, устав ждать, сбросил звонок и набирает меня снова и снова.
— Ох, божечки, вот же он, мой мужик… — бормочу себе под нос, вспоминая, как сбивчиво и извиняясь за своё состояние, сообщила Эмель, что у меня проблемы с бой-френдом-дизайнером, который вдруг решил найти себе другого… бой-френда.
На этом месте не сдерживаюсь и смеюсь, снова утирая слезы вместе с потекшей тушью. Если я сейчас сообщу об этом Вэлу, он ужасно оскорбится и точно не заберёт меня отсюда раньше времени. Всю жизнь мой друг страдает от беспочвенных, как он утверждает, подозрений в гомо-ориентации, в то время как он большой любитель женщин. Только очень властных и доминирующих женщин. Но его продолжают подозревать и подозревать — и вот даже я решила его перевести в ряды ЛГБТ раньше времени.
— Наташ, пару минут, подожди… — с этими словами ставлю ее на удержание и принимаю звонок дизайнера. Всё-таки, какие они хорошие, мои друзья. Не дают быть одной сейчас, когда так мерзко и гадко, а ещё — тоскливо так, что хоть волком вой на луну. Благо, промзона рядом, если не попустит — пойду туда орать и рыдать, выплакивать свою боль и несчастье.
— Т…ты чего, забыла обо мне? — чувствуется, что он слегка обижен. За время моего молчания он нашёл, как я и просила, себе комнатку в чилауте, а я вот провалилась куда-то.
— Нет… Не забыла, — отвечаю я ему. — Как раз говорила о тебе. Что ты такой чуткий и отзывчивый, и не сможешь бросить меня здесь одну, на растерзание… на растерзание… не знаю, кому. На растерзание, в общем.
— Ты сколько там уже прибухиваешь? — деловито уточняет он. — Надо понять, кто из нас пьянее, чтобы знать, кто сгущи… сгущает краски!
— Я… где-то час. Или полтора. Но в меня чё-то не лезет. Зато курить все время хочется. Курить и реветь, представляешь? Эх, был бы ты рядом, пожалел меня…
— Так, знач-чит пьянее я, — он скрупулёзно подводит итог. — И, значит, у тебя там реально жопа, да, Полина?
— Да-а… — тяну я, чувствуя, как в груди опять начинает щемить.
— Так… Тебя что, твой уебан-строитель бросил? — тут же называет беспроигрышную причину он, и я, забыв о самообладании, только нетрезво всхлипываю и киваю головой.
— Да-а-а…
Кажется, на другие слова я пока не способна, только слушаю как полный сочувствия дизайнер нервно матерится на том конце связи. Приятно, когда за тебя могут обругать других людей. Сразу чувствуешь поддержку и становится немного легче.
Даже если во всем виновата сама.
— Подожди ещё немного, — вовремя вспоминаю о Наташке. — У меня тут второй звонок ещё.
— Так! — снова кричит на меня из трубки голос Вэла. — Только не будь дурой! Не будь дурой, слышишь меня! Если это звонит он — игнорь! Будь выше этого! Повторяй аффирмацию — мои решения не подлеж-жат сомнениям, все, что делаю я — правильно и обордя… Ободря… Ордобря… блядь, ну что за слово… Одобряется Вселенной!
— Вселенной… мои решения… Я поняла тебя. Так и сделаю. Секунду, Вэл… Да, Наташ? Я вернулась…
По ещё одному потоку отборных ругательств, льющихся из телефона, понимаю, что она едва ли заметила, что я отключалась. И теперь уже Наташка, на своей линии, продолжает костерить на чем свет стоит незадачливого бой-френда Вэла, посмевшего «обидеть» ее подругу детства. Как там принято у них в семье — за своих стоим горой! Вот только по-настоящему к этой семье я иметь отношения не буду.
Каждый сверчок знай свой шесток.
— Пиздюк! Голубец! Вот он кто! — выдаёт гневный итог Наташка и тут же переключается на меня. — Поля! Полечка, слышишь? Ты давай это… не дури, я ж по голосу слышу, ты какая-то… что-то не то с тобой. Так, всё, слушать тебя не хочу — я приеду! Приеду и буду с тобой, сколько надо. Поплачешься мне, а то толку от этих телефонов. Не вживую это как-то, не по-человечески. А так — я тебя и спать уложу, и накормлю, а то ты не закусываешь вечно, потом плохо, похмельем мучаешься. Все, знать не знаю, я собираюсь!
В одном она права — в том, что мой псевдо-португальский портвейн действует как-то странно. В ответ на ее слова о приезде, по стенам моего полутемного жилища пробегает яркий свет фар от подъезжающей через поле машины. И на секунду мне начинает казаться, что это галлюцинация. Что я вижу то, что хочу. Что я больше не буду сегодня одна, что ко мне действительно кто-то приехал, несмотря на мои возражения…
