Она дергала его цепи в напрасной попытке освободить и даже целовала холодную кожу ниже ключицы, пока Дар ковырялся в замках. Попав, наконец, в объятия Амирхана, Лиша старалась остановить слезы.
Отец молча стоял за спиной рядом с больной драконицей. Надо было обернуться и поговорить. Теперь будет легче, теперь Амир не выпустит ее из рук.
Она невольно брала с него пример, желая оставаться такой же рассудительной и спокойной. Вот он снова просит у Проводника воды, спрашивает о более просторном и светлом помещении. Ведет ее за собой, ориентируясь на шорох когтистых лап и тусклый свет старого фонаря.
* * *
Дариус Аркос прекрасно ориентировался в подземном лабиринте. Из «разделочной» он скоро пригласил гостей в пещеру, где хранились собственные запасы продуктов и разные полезные находки вроде ящиков с армейской униформой или цепями для каторжников.
— Это часть заброшенного сианского рудника. Мне попадались и роботы-погрузчики. Увы, не смог починить, хотя металл в норме, плато подмокло.
— Откуда же здесь дракон? – спросил Амирхан, усадив Лишу на каменный выступ, покрытый кожаным чехлом из кабины разбитого самолета.
— Питомец одного из бывших начальников. Во время столкновения с нашими, рудник был разбит, сотни узников живьем замурованы под этими скалами. Иногда мне кажется, я слышу их голоса. Камни стонут и бормочут ругательства на семи языках. Чаще всего звучит кардарианская брань.
— Ненавижу кардарианцев, - прошептала Алейша.
— Отребья системы… - согласился Дар.
На его темном лице появилось подобие улыбки. Похоже, он был искренне рад, что дочь разделяет какие-то его убеждения. Но ее дальнейший вопрос заставил задуматься.
— Расскажи, что с тобой случилось. Дядя Кларден считал тебя погибшим после крушения истребителя. О каком отравлении ты говоришь?
Отвечал он медленно, будто каждое слово причиняло жгучую боль, заново терзало гортань.
— Яссы все подстроили. Одноглазый дружок короля Джелло и беловолосый бармен. У меня было много времени, я вспомнил, где видел его раньше. Цота! Грязная кормушка… Там я нашел Ари. Нет, сначала она нашла меня… Мы могли остаться вместе, если бы не змей.
По мере разговора Дар все более оживал, запавшие глаза его широко раскрылись, на щеках проявились красные пятна.
— Змей украл мою Ари, отнял право самому вырастить дочь. Разве это справедливо? Скажи, он плохо к тебе относился?
— Нет, - коротко бросила Алейша, нахмурившись. – Он меня любил, учил, даже баловал.
— И не запрещал видеться с Кларденом? – недоверчиво проворчал Дар.
— Дважды в году… Когда я стала старше, конечно.
— Ты родилась на Тарсин?
— Да, но лучше о себе говори. Кто тебя спас в Батрейи?
Дар злорадно усмехнулся.
— Бывший надсмотрщик над заключенными рудника. Пожилой харакчанин, служивший сианцам, - он хорошо знал подземные казематы, спрятался во время бомбежки, а потом предложил свои услуги местным. Носил трупы на скалы, чтобы кормить птиц и кое-кого еще... Дикий обычай, но теперь и мне он дает работу.
Тура тоже смогла спастись, была зажата в камнях, ранена. Харакчанин и раньше, при сианцах ее кормил, и потом не смог бросить. Нужно было мясо… Она не стала жрать меня. Помню молоко и липкий от голодной слюны язык… Она меня приняла за сородича. Я всегда это знал.
— Драконы не дают молоко, - негромко заметил Амирхан, на протяжении всей беседы изучая шею сонного ящера. – Они откладывают яйца.
Ему хотелось схватить Лишу за плечи и закричать в ухо:
«Очнись! Этот человек потерял рассудок. Он может возомнить себя богом или демоном, твоим отцом или кем угодно еще. Надо выбираться, пока не передумал нас отпускать».
Дар поймал сочувственный взгляд Лиши и жалобно протянул:
— Память иногда делает крутую петлю, захлестывает горло. Может, это было другое молоко. При Поводыре смерти находился пес. Они с Турой дружили. Потом остались только я и она.
— Да-да, - радостно закивала Алейша. – Удивительная порода местных собак. Я тоже не смогла его пить. Значит, тебя вылечили вблизи ущелья, но почему ты не обратился к военным? Тебя могли искать свои, разве так сложно послать известие через кого-то из пастухов… Двадцать лет… Страшно представить, что ты жил здесь один!
— Я же не знал, что Ари оставит ребенка.
— Ты вообще обо мне не знал!
— Перед тем, как бросить на дне Батрейи, Одноглазый сообщил мне чудесную новость. В такие моменты не лгут.
— Ты это заслужил, - с легкой запинкой проговорила Алейша.
— Да? – равнодушно спросил Дар, раскачиваясь из стороны в сторону. – Может быть. Но иначе ты бы не появилась. Такая красивая и смелая. Я рад, что дожил до нашей встречи.
— Мы могли бы увидеться раньше, зачем ты сдался?
Расслышав в ее голосе агрессивные нотки, Амир счел нужным вмешаться в разговор.
— Туре нужна серьезная операция. Я могу это устроить только наверху, в хорошем госпитале. Если хочешь спасти драконицу, позволишь нам забрать ее. Она не такая уж древняя старуха, годы в темноте испортили ее глаза, а скудная пища лишила зубов. Но при хорошем уходе она скоро окрепнет. В первую очередь надо снять остатки ошейника и удалить опухоль с глотки.
Будто очнувшись, Лиша поднялась с места, порывисто обратившись к Дару.
— Мы возьмем тебя с собой!
— Неужели на Яшнисс? – прохрипел тот с издевкой.
Поймав секундное замешательство Лиши, Амир уверенно заявил, глядя в глаза тарсианину:
— Я найду вам с Турой отличное убежище на Нийласе. В заповеднике моей матери тоже есть горный участок, но уже не придется добывать еду таким зверским способом.
— Я слышал, тигры известны своим благородством и честностью. И что же… ты станешь помогать убийце? – свистящим шепотом спросил Дар.
— Сейчас мне важнее избавить от вас Тач-Тару, чем судить.
— А еще важнее самому невредимым выбраться на поверхность, - подытожил Дар.
— Я хочу спасти Лишу. От тебя в первую очередь… отец.
Последнее слово Амирхана достигло цели. Дар захлебнулся новым приступом кашля, долго молчал, склонив голову.
Алейша боролась с желанием подойти к нему и высказать все, что скопилось в душе. Отряхнуть шелуху подозрений и страхов, недомолвок, пересудов, пафосных речей Клардена и небрежных замечаний Шакко.
Просто подойти к человеку, давшему ей жизнь и сказать… Нет, слез уже не было, первое впечатление схлынуло, оставив холодную печаль и необходимость принять участие в его судьбе.
— Прошу тебя, улетим на Нийлас вместе.
— Я останусь.
