– Поэтому ты не женат? – спросил Федор.
– Я был женат, – признался Митрич. – Когда-то…
– Ты? Был женат? И что?
Митрич вздохнул:
– Мы были молодые, глупые, она переехала жить к нам, мамочка учила ее вести хозяйство… Ну она и сбежала.
Они помолчали.
– Какие две версии? – вспомнил Савелий. – Федя, ты сказал, есть две версии…
– Чего сидим и молчим? – услышали они родной голос капитана Коли Астахова. – Скучаем?
– Коля! Вы его уже поймали? – выпалил Савелий.
– Которого?
– Который убил актрису и чуть не убил другую девушку! Митрич считает, это маньяк, который убивает в парках и в подъездах.
– Митрич считает? Это серьезно. Пока не поймали, Савелий. Работаем.
– Что Кускова? – спросил Федор. – Пришла в себя?
– Нет. Кусков от нее не отходит. Такой преданный муж, любо-дорого. Прямо молодожены и второй медовый месяц. А что у нас на ужин? Жрать охота… из-за снега! Зимой и так короткий день и жрать постоянно хочется, а тут еще снегу навалило и мороз прихватывает. – Капитан потер уши. – Митрич, накормишь? Вы как, уже приняли?
– Тебя ждали. Я мигом! – Митрич побежал за своей тележкой.
– Что нового? – спросил Савелий.
– В смысле, кого еще замочили?
– Нет, что ты! – испугался тот. – Я вообще…
– Я не против, спрашивай, как это получается, что каждый день свежий труп, масса народу задействована, а толку дуля с маком! – с горечью сказал Коля. – Давай, Савелий, спрашивай, не стесняйся. И философ пусть потопчется, не жалко. Давайте, принесите меня в жертву как этого… барана!
– Агнца, – поправил Федор.
– Один хрен! – махнул рукой капитан. – Причем это еще не конец!
– В каком смысле? – испугался Савелий. – Как это?
– Убийца предупредил, что будут новые жертвы. Иду на вы, говорит, и видал я вас всех в гробу.
– Как это? Что значит предупредил? Тебя?
– А то и значит. Сегодня с утречка прибежал взмыленный Котляр и написал заявление об угрозе его жизни.
– Ему угрожают? Кто?
– Угрожавший не подписался, Савелий, как ни странно. Сказал, что все, харе, герой-любовник, твоя песенка спета, готовься к смерти. Письмо бросили в почтовый ящик. Пальчиков, сами понимаете, нету.
– Ему бросили письмо с угрозами?
– Я непонятно выразился? Савелий, в каком месте тебе непонятно? По буквам: да, Котляр получил письмо и обделался от страха. Кричал, что уедет немедленно, вот только подпишет бумаги по бизнесу, ни минуты не останется и плевать он хотел на невыезд, он подданный британской королевы, и держать его тут не имеют права. Истеричка! Я с ходу не врубился, дал водички, предложил валерьяночки, обнял, думал, что-то с его балериной… – Капитан взглянул на Федора и ухмыльнулся. – Он требует круглосуточной охраны.
– Обнял? – недоуменно произнес вконец обалдевший Савелий.
– Коля шутит, – сказал Федор. – Это гипербола. Покажи письмо.
Капитан достал из папки прозрачный кейс с письмом и протянул Федору. Савелий вытянул шею, пытаясь рассмотреть, что там.
– «Око за око, зуб за зуб, смерть за смерть. Жди», – вслух прочитал Федор. – Напечатано на компьютере. Не похоже на угрозу, как-то несерьезно. Скорее, дурная шутка. Надеюсь, вы не собираетесь его охранять? Пусть нанимает телохранителя, – добавил мстительно, вспомнив о Марии.
– А на что похоже? – спросил Савелий.
– На оперетту. Убийца убивает, а не пугает.
– Кому нужны такие шутки? Зачем?
– Зачем? Допустим, месть брошенного жениха Глеба Никоненко за то, что увел девушку. Морду побить не способен, так хоть топнет ногой и напугает. Или сам Котляр постарался, чтобы оправдать свой немедленный отъезд.
– Брошенный жених тоже получил письмо, – сказал капитан. – Но не придал значения и бросил в корзину для мусора. К счастью, оно было еще там.
– Тот же текст?
– Тот же. Похоже, он где-то поблизости. И серебряная панда оттуда же…
– Серебряная панда? – переспросил Савелий. – В каком смысле?
– Тайный поклонник подарил Шелест украшение, серебряную панду. Раньше тоже дарил… несколько лет назад.
– У нее был тайный поклонник?
– А что тебя так удивляет, Савелий? У актрис всегда поклонники, иногда тайные. Да, у нее был тайный поклонник. Ходил за ней следом, бил морду ее коллегам, подсовывал под дверь подарки и цветы. Но знакомиться не спешил. Странный товарищ – исчезал, появлялся, снова исчезал. Она даже не распечатала подарок, то ли неинтересно было, то ли не успела…
– Значит, он вернулся?
– Прикинь! Теперь сидит в засаде и пишет письма.
– Ты думаешь, он может убить сразу обоих?
– Хрен его знает! Может, не может… Запросто! Чтобы два раза не вставать.
– Он думает, кто-то из них убийца?
– Савелий, хрен его знает, что он думает! Режиссер считает, что он псих и исчезал, потому что лечился в психушке…
– А вы проверили?
– Проверили. Возможно, не псих, а командировочный, бывал наездами, жил в гостинице или снимал квартиру. Может, просто ревность к женихам. Если он псих, то ему пофиг, убийцы они или нет, он придумал себе врага и не успокоится, пока его не… – капитан цыкнул зубом. – Соседи Котляра ничего подозрительного не заметили, кто помоложе, в наушниках – убивай, не заметят, бабки попрятались из-за снега, консьержка все время спит. Ни Котляр, ни Никоненко никого не видели, никто за ними не ходил, не подглядывал из-за угла, не спрашивал, как пройти в библиотеку, и не просил прикурить. Мало мне своего горя… Митрич! Наконец-то! – воскликнул капитан при виде подъезжающей тележки Митрича. – Одна радость твои фирмовые под пивко. Эх, что бы мы без тебя делали!
– Да ладно вам, ребята, я всегда рад, вы же знаете! – смутился Митрич. – Чего надо, только скажите. Я тут вам коньячка… Тебе, Коля, надо расслабиться, ты аж похудел.
Они были любимы здесь, у доброго старого Митрича. У них даже были привычные словечки и фразы, вроде: «Эх, Митрич, что бы мы без тебя делали!» и «Да ладно вам, ребята, я всегда рад, вы же знаете!» Пароль и отзыв.
Капитан разлил; они выпили. Как всегда: капитан проглотил с ходу, Федор посмаковал, Савелий с перекошенной физиономией слегка пригубил.
– А как вы его найдете? – спросил он, отставив рюмку.
– Сообразим что-нибудь, не рохай, Савелий. Поговорим с актером, которому он побил морду… как его, Жабик вроде? Наш философ всех там знает.
– Жабик. Петр Зосимов.
– Ну вот с Жабиком Зосимовым и поговорим. Уверен, он его хорошо помнит. Я, например, помню всех, кто бил мне морду. Тем более он за ним следил, довел почти до точки. А ты, Савелий, пока почитай в своих бабских книжках, как найти иголку в стогу сена… а вдруг там написано!
