Пока я нес Симу до машины, Ляля не давал мне покоя:
– Тяжело? Устал? Давай я Симку понесу!
Он все норовил отобрать у меня Симу, как час назад пытался забрать лопату.
– Ребята, я могу сама идти, я ведь не ранена, – подала голос Сима. Но мы, как обычно, спорили и ее не слушали.
А потом навстречу нам через все поле понеслась Лиля. С пледом и термосом в руках. Запыхавшаяся и заплаканная, Лиля кричала:
– Симочка! Симочка, ты жива! Ты ранена? Господи, Симочка, как я испугалась!
Добежав до нас, Лиля остановилась.
– Чай, Сима… – стараясь отдышаться, лепетала сестра без остановки. – Будешь чай? Сима, ты не замерзла? Вот плед…
Не знаю, на кой вообще сестра прихватила с собой плед. Солнце жарило, я чувствовал, как пот стекает со лба. Мы снова встали как вкопанные посреди черного мертвого поля, ожидая Симиного ответа. В глазах каждого – неподдельная тревога и испуг. Я опустил Симу на землю, и она сразу же протянула дрожащие руки к термосу. А потом, оглядев нас, снова горько разрыдалась…
От этого поля мы гнали на машине как сумасшедшие. Произошедшее почти не обсуждали. Только Ляля заикнулся, что стрельнул номерок у Николая и на следующее лето снова отправится в экспедицию с настоящими копателями.
– Илюшка, помолчи! – устало попросила Лиля. – Неужели тебе еще не хватило приключений?
– Но свои золотые монеты-то я до сих пор не нашел, – вздохнул Ляля.
По пути сделали одну остановку у реки, чтобы смыть с себя все «злоключения». Не успевали вернуться домой до вечера, поэтому решили в последний раз заночевать в поле. Ночь была душной и звездной. Наскоро поужинав, снова решили не ставить палатку. Измотанные опасными приключениями и дорогой, рано завалились спать. Во сне я крепко прижимал к себе Симу. Мне казалось, я никогда в жизни не забуду то липкое, выбивающее из равновесия чувство страха. Еще ни разу я так ни за кого не переживал. Как же сильно Сима мне стала дорога за эти два месяца…
Уже под утро я сквозь сон услышал писк металлоискателя. Решил, что после этой безумной поездки у меня начались глюки, но, открыв глаза, заметил, что Ляля, несмотря на ранний час, уже проснулся и куда-то умотал. Видимо, прощупывал поле, в котором мы остановились.
Сима заворочалась, и тогда я снова прижал ее к себе крепче. Рядом с ней я почувствовал умиротворение и на несколько минут провалился в сон. А когда издалека донесся хриплый вопль Ляли, снова открыл глаза.
– Наше-ел! – орал восторженно Ляля на все поле. – А-а-а! Наше-е-ел!
Еще слабо соображая, в полудреме я уставился на небо. Уже занимался рассвет, и бледные звездочки медленно гасли одна за другой. Сима потянулась ко мне, уткнулась носом в шею и шепотом произнесла:
– Лева, там Илья сокровище нашел. Кажется…
Я молча склонил голову и поцеловал Симу в макушку. Почувствовав от ее волос родной запах яблоневого цветения, улыбнулся. Я свое сокровище точно нашел.
Эпилог
Дверь подъезда распахнулась, и на крыльце появился Ляля с двумя тяжелыми пакетами в руках. Мы с Левой, увидев кислое выражение его лица, не сдержались и рассмеялись.
– Смейтесь, смейтесь, – проворчал Ляля. – Пока вы тут на скамейке лобызались, я всю кладовку от хлама Татьяне Ивановне разобрал.
Ляля продемонстрировал пакеты.
– Вот этот – на свалку. А этот – мне. Мне Татьяна Ивановна банок с огорода надавала. Огурчики, помидорчики консервированные. И варенье абрикосовое. Вот мама обрадуется, это ее любимое варенье.
– Смотри, пакеты не перепутай, – сказал Лева. – А то варенье и выбросишь.
– Уж не перепутаю, – буркнул Ляля. – Надо вам было со мной подняться. Может и тебе, Стахович, банка с помидорчиками перепала бы.
– Я еще прошлые помидорчики не доел, – ответил Лев.
– Мы очень любим Татьяну Ивановну, – сказала я. – Но ты ведь, Ляля, понимаешь – поднимешься к ней и пропадешь на весь вечер в бесконечных разговорах и воспоминаниях о молодости. Это, безусловно, интересно, но нам сегодня к Марвину за город ехать.
– А Лиля точно с нами? – деловито уточнил Ляля.
– Она, наверное, на вокзале ждет, – посмотрев на часы, сказал Лев. – Электричка с нашей дачи уже должна была приехать.
– Тогда нужно поторопиться, – засуетился Ляля. – Некрасиво заставлять Лилю ждать. Сейчас я пакет домой занесу… Ждите здесь!
И мы с Левой, снова беззаботно усевшись на лавочку, принялись ждать Лялина.
– И все-таки это несправедливо, – жаловался Ляля по дороге к вокзалу. Был конец августа, и погода стояла теплая, солнечная. На днях мы с Левой вернулись с дачи, а вот Лиля еще на пару дней задержалась там. – Когда мы все вместе приходим к Татьяне Ивановне, – продолжал возмущаться Лялин, – она угощает нас чаем с пирогом, и мы просто весь вечер болтаем. А когда я забегаю к ней один на минутку, чтобы отдать газеты, она обязательно мне какую-нибудь работу находит. Сегодня вот кладовку попросила разобрать. В прошлый раз я ей утюг чинил.
– Просто ты из нас самый работящий, – потрепала я Лялю по светлым кудрям.
– Чувствует Татьяна Иванова, что ручки-то у тебя золотые, – присоединился ко мне Лев. – Все в них горит.
Татьяна Ивановна – та самая незнакомка из письма, которое мы нашли в заброшенном доме. Нам не составило труда отыскать эту женщину в городе. Она по-прежнему проживала по адресу, написанному на конверте. В соседнем доме. Когда мы отдали ей письмо, кулон и фотографию, она сразу же узнала отправителя. Выяснилось, что тот мужчина – первая любовь Татьяны Ивановны. Хотя она об ответных чувствах своего одноклассника даже не догадывалась. Когда-то Татьяна Ивановна тоже жила в этой деревне, но после школы уехала поступать в институт в наш город. Личная жизнь у нее так и не сложилась. Мужа и детей не было. Прочитав письмо, Татьяна Ивановна заплакала, а мы только смущенно молчали и переглядывались. В нашу первую встречу старушка показалась мне такой грустной и одинокой, что я не выдержала и предложила ей нашу помощь. В общем, мы взяли над Татьяной Ивановной шефство. Все лето раз в неделю кто-нибудь из нас захаживал к ней в гости. Чаще всего, конечно, мы с Лялей, потому что жили ближе всех к ее дому.
А еще мы с Левой как-то прогуливались в том дворе, где в один из майских вечеров встретили маленького Славика. Теперь он раскачивался на качелях, а рядом, на лавочке, сидела его бабушка. Жива и невредима. Мы с Левой тогда решили, что у нас в этом году миссия такая – помогать чужим пожилым женщинам.
– Ага, вот именно что – работящий, – отозвался Ляля. – Я, между прочим, единственный из вас работаю. Пока ты со Стаховичем мороженое лопаешь в кафешках на деньги с клада.
В наш последний день экспедиции Ляля действительно нашел небольшой клад – несколько десятков монет времен Алексея Михайловича Романова. Благодаря Льву нам удалось выйти на частного коллекционера – друга Левиного покойного дедушки – и продать ему монеты. Их было не очень много, поэтому не особо мы и разбогатели, но все-таки вырученные деньги поделили по-братски. Ляля свою часть, как и обещал, отдал маме. А сам устроился на лето работать в палатку. Правда, хозяин палатки, Армен, сжалился над Лялей, поэтому работал друг там не бесплатно, а за зарплату. На выходных Лялин приезжал на дачу к Стаховичам, где я тоже часто проводила время. Отец, с тех пор как бросил пить, ушел с головой в работу и дома почти не появлялся.
