Поначалу мы с Максимом мыли посуду молча. Вокруг шумели камыши и поскрипывала осока. Речка ослепительно сверкала на солнце.
– Наверное, ты считаешь меня избалованным и самовлюбленным индюком? – спросил вдруг Максим, принимая из моих рук алюминиевую чашку и протирая ее ярким полотенцем.
– А разве это не так? – заглянула я Марвину в глаза. Они у него были светлыми, небесно-голубыми. И в эту минуту самодовольно и азартно сияли.
Макс немного помолчал, а затем улыбнулся белозубой улыбкой.
– Это так. Но что плохого в том, что человек знает себе цену?
– Главное, чтоб он и про цену другим не забывал, – сказала я, звякнув ложками.
– Но ты ведь меня совсем не знаешь, – продолжал улыбаться Макс. – И я не думал, что ты такая зануда, Сима.
Волосы лезли в глаза, но я не могла их убрать, потому что руки были в пене. После того как я пару раз неудачно сдула прядь со лба, Максим протянул к моему лицу руку и сам осторожно заправил за ухо волосы.
– Какая есть, – смущенно буркнула я. – Зачем ты цепляешь Илью?
– Лялю-то? Никто его не цепляет. Он сам ко всем липнет как репей. А ты… Вроде как его мамочка?
– Ага. Папочка. Пусть мы с ним нередко ссоримся, но Ляля – мой друг. И, пожалуй, самый близкий в жизни человек.
– Ого, – обескураженно произнес Марвин. – Извини, не знал, что у вас все так серьезно. На свадьбу пригласите?
Я снова сердито посмотрела на Макса, но тот ничуть не смутился. Только шире заулыбался, а затем нагло мне подмигнул. Я не сдержалась и тоже улыбнулась в ответ. А потом зачем-то провела ладонью в мыльной пене по его щеке. Потом по другой… Для симметрии. Получилось что-то вроде бороды Деда Мороза. Я снова рассмеялась, и Марвин – тоже.
Тут за нашими спинами послышалось недовольное покашливание. Мы обернулись. Рядом стоял нахмуренный Стахович.
– Все вещи собрал, осталась только посуда, – сказал он.
Я тут же опустила голову и принялась смывать пену с тарелки. А Макс, поспешно стирая свою «бороду», спросил:
– А эти голубки еще не вернулись?
– Не вернулись, – сухо ответил Лев.
Ляля и Лиля пришли только спустя час, когда мы втроем в напряженной тишине сидели на сумках около машины. Впервые за время нашей поездки Ляля был таким довольным. Лиля несла ягоды прямо в подоле сарафана. Ляля тащил в руках ведерко и большую пластмассовую чашку.
– Там целая поляна! – восторженно произнесла Лиля. – Мы еще просто так ели. Мне кажется, ягоды там никогда не закончатся…
Когда я укладывала сумку в багажник, Лев остановился за моей спиной и бесцеремонно кинул свой рюкзак сверху.
– Почему ты злишься? – спросила я, выпрямляясь. При этом едва затылком не въехала в подбородок Стаховича.
– Я не злюсь, – ответил Лев. – Просто не выспался. Дождь мешал. Марвин храпел, а Ляля твой развалился как барин.
– Все ясно, – холодно ответила я.
Уже вечерело, и летний воздух становился свежее. В высокой траве громко застрекотали кузнечики.
Лев еще что-то хотел мне сказать, но тут подошел Макс, красноречиво взглянул на нас обоих и захлопнул багажник.
– Сима, тебя не укачивает? – вдруг спросил у меня Марвин.
Ребята в этот момент собирались рассаживаться по местам.
– Да вроде нет, – растерянно отозвалась я. – Все хорошо.
– Ну, смотри. А то можешь сесть вперед.
– Нет, пусть там Лев сидит, – сказала я. – Это его место. Ему вроде там нравится.
– Ага, аж дух захватывает от восторга, – отозвался Стахович.
Когда все наконец расселись, Лиля наклонилась ко мне и шепнула:
– Не обращай внимания на Макса. Это все из-за меня.
– Из-за тебя? – негромко переспросила я.
– Ну да. Ревность хочет вызвать. Из-за того, что я теперь с Ильей общаюсь.
Я покосилась в сторону Ляли, который, едва усевшись, тут же решил прикорнуть и сдвинул козырек бейсболки на глаза. Целый день мы проболтались на жаре, и к вечеру нас разморило. Машина тронулась, некошеная трава уже привычно зашелестела по днищу… Неужели я решила, что всерьез могу понравиться такому парню, как Максим Марвин? Вот красавица Лиля – его типаж.
– А ты? – спросила я.
– Что я? – не поняла Лиля.
– Ты с Ильей общаешься тоже для того, чтобы ревность вызвать?
– Илья – замечательный, – шепнула мне Лиля. Потом нащупала мою ладонь и заговорщически ее сжала.
Солнце уже садилось, за окном снова мелькали кустарники, луга и небольшие березовые рощи. Дорога становилась все хуже. Кое-где после ночного дождя ее и вовсе развезло. Когда мы уже свернули в сторону леса, где располагался лагерь копателей, машина все-таки увязла в грязи и забуксовала.
– Так, приехали, – проворчал Марвин, убавляя музыку.
Ляля тут же проснулся и завертел головой.
– Что? Уже? Надо куму позвонить…
– Да погоди ты со своим кумом, – раздраженно ответил Макс, первым вылезая из машины. За ним выскочил Лев. А там уж и мы вывалились. Ляля вылез самым последним, зевая и сладко потягиваясь.
Мы застряли посреди огромного пустого поля.
– Эх, совсем немного не доехали, – проворчал Марвин.
– Сейчас вытащит кто-нибудь, – сказал Лев.
Но, как назло, вокруг не было ни души. Впереди, за несколько десятков километров, виднелись огни немногочисленных домов. Над головой медленно проплывали перистые закатные облака.
– Толкнем? – предложил деловито Ляля.
– Садись за руль, – кивнул на машину Макс. – А мы с Левой толкнем.
– Чего это вы с Левой? – оскорбился Ляля. – Вдвоем не вытолкаете. Я вам помогу.
– Я сяду за руль! – заявила Лиля. – Мне отец не дает тачку, а у меня, понимаете, мечта…
– Конечно, не дает, тебе нет восемнадцати, – сказал Лев.
Лиля проигнорировала его слова. Поправила легкий кардиганчик и направилась к водительскому месту.
Машина глубоко увязла. Как только Лиля завела ее, грязевые брызги полетели из-под колес во все стороны. Я тут же отошла к обочине. Макс, который первым же и предлагал вытолкать машину, глядя на летящую жижу, отскочил вслед за мной.
– Макс, ты гонишь? – повернулся к нему рассерженный Лев.
Марвин вздохнул, но все-таки пристроился рядом. Правда, толкал, как мне показалось, все равно будто бы вполсилы, брезгливо уворачиваясь от грязи. Но его светлое поло было уже не спасти.
Ляля же со Львом толкали изо всех сил. От напряжения на их руках вздулись вены. Я все надеялась, что на горизонте все-таки появится какая-нибудь машина, но мы по-прежнему оставались одни. А если у нас ничего не получится? Что тогда делать? Ночевать в одном из стогов?
