– Ты говорила с его женой?
– Вообще-то нет. Это она говорила с Клайдом. Вернее, не говорила с ним, а пилила его. Причем начала с того самого момента, как он вошел в дом, и не замолкала, пока меня сюда не бросили. Она не одобряет его затею с заложниками. И еще говорила ему, что раз он все это затеял, то должен довести дело до конца и получить очень хорошие деньги, поскольку теперь им придется выложить кругленькую сумму на укрепления, чтобы обороняться от тех врагов, которых он сам себе наживает своим разбойничьим промыслом.
Алана знала, что не должна позволять Грегору ее обнимать. Знала, что девушке не подобает так вести себя с незнакомцами. Но сейчас ей было не до хороших манер. Когда он обнял ее за плечи, она откликнулась на этот жест участия с благодарностью. Теплая рука, лежавшая у нее на плече, успокаивала и помогала справляться со страхами, самым сильным из которых был страх темноты. Грегор все еще обнимал ее, и она прижалась к нему покрепче, чтобы согреться его теплом.
Он был очень высоким мужчиной. Наверное, даже немного выше, чем ее долговязые братья, – во всяком случае, ей так казалось. А если бы они встали в полный рост, то она скорее всего не доходила бы ему даже до плеча. К тому же она чувствовала, что Грегор не только высок, но и мускулист, хотя и сухощав. Да, судя по всему, он был очень сильным мужчиной. Учитывая же тот факт, что он просидел в этой яме уже несколько суток, пахло от него на удивление хорошо – чистым телом.
Внезапно поймав себя на том, что оценивает достоинства обнимавшего ее мужчины, Алана решила, что ей все же следует от него отодвинуться. Беда в том, что ей с ним действительно было хорошо, очень даже хорошо. От него исходило приятное тепло, в нем ощущалась сила, а в этот момент ей именно этого больше всего не хватало.
Алана принялась утешать себя тем, что она-то по крайней мере его не обнимает, но тут вдруг осознала, что обхватила Грегора одной рукой, чтобы покрепче к нему прижаться. Она мысленно вздохнула, невольно признавая, что ей нравилось сидеть с ним в обнимку и совсем не хотелось от него отодвигаться. Он, конечно же, думал, что она совсем еще девочка, так что не стоило бояться, что он воспримет ее объятия как поощрение. К счастью, темнота давала ощущение анонимности, и Алана решила, что не будет никакого вреда, если они немного посидят в обнимку. По правде говоря, она не удивилась бы, если бы узнала, что и ему так спокойнее и уютнее после нескольких суток полного одиночества в кромешной темноте.
– Куда ты направлялась, девочка? Нет, лучше скажи, тебя скоро начнут искать? – спросил Грегор, испытывая легкое беспокойство от того явно приятного ощущения, что он испытывал, обнимая девушку. Инстинкт подсказывал ему, что Алана – не ребенок, за которого себя выдает, но мало ли что может подсказать мужчине инстинкт?
– Скоро ли начнут искать? Что ж, вполне вероятно. – Алана очень сомневалась, что та записка, которую она оставила дома перед побегом, успокоит ее родителей. – А на твой первый вопрос отвечаю: я направлялась к сестре.
– Боюсь, Гоуэны в таком случае скоро выяснят, кто ты такая, даже если ты им ничего не сказала.
– Понятное дело. А как насчет тебя? Тебя кто-нибудь хватится?
– Да, но не скоро.
Они подумают, что он все еще обхаживает свою будущую жену. В сложившихся обстоятельствах времени на размышления о причинах, побудивших его искать жену с хорошим приданым, было более чем достаточно. Что ж, Мейвис – прекрасная женщина, очень даже приятная на вид. И за нее давали неплохой земельный надел и деньги тоже. Уезжая от нее, он чувствовал себя победителем, помолвка была делом почти решенным. Но почему-то с каждым часом, проведенным в этой кромешной мгле, наедине со своими мыслями, он все больше сомневался в том, что поступает разумно, и теперь у него уже не было уверенности, что он сделал правильный выбор. Не хотелось думать, что зерно сомнений посеял в нем кузен Сигимор, но все чаще на ум приходили именно его, Сигимора, слова. Тот заявил, что Мейвис не по нему «скроена», она ему «не впору».
Грегор мысленно выругался. Какое все это имело значение? Ему почти тридцать, и до сих пор ему ни разу не встретилась «та самая» женщина, о которой он мог бы сказать, что она «под него скроена». Мейвис давала ему шанс стать самому себе господином, стать настоящим лэрдом и управлять своими владениями как истинный хозяин. Он выбрал Мейвис, исходя из доводов рассудка. А что до сердца, то не всем дано выбирать сердцем. И нежные чувства не каждому дано испытать. Если за столько лет он ни к одной из женщин, коих у него было в избытке, ничего подобного не испытал, то может ли он вообще полюбить кого-нибудь? А страсть можно разжечь – было бы умение. Приложив же еще немного труда, можно добиться даже взаимопонимания. И этого вполне достаточно.
Грегор уже собирался спросить у Аланы, далеко ли от Гоуэнов живут ее сородичи, как вдруг услышал шаги наверху и предусмотрительно промолчал. Кто-то приближался к люку.
– Стань туда, девочка, – сказал он, подтолкнув ее к противоположной стене. – Сейчас они спустят нам воду и пищу и поднимут ведро. Я не хочу, чтобы это ведро на тебя опрокинулось.
Отодвинувшись от Грегора, Алана тут же почувствовала холод. Она продолжала пятиться, пока не споткнулась о ворох одеял и не упала на них. Уже сидя, она продолжала отодвигаться, пока не уперлась спиной в каменную стену. Люк открылся, и веревка с крюком на конце спустилась вниз. Света фонаря хватало ровно настолько, чтобы пленники могли разглядеть веревку. Грегор двигался так уверенно, словно видел в темноте, что навело Алану на мысль, что он держит в памяти воображаемый рисунок своей темницы. Она наблюдала за тем, как подняли полное ведро и спустили другое – пустое. Когда Грегор потянулся за этим ведром, она увидела его силуэт. Грегор и в самом деле был очень высок и худощав. Алана мысленно выругалась, проклиная темноту за то, что не может его в такой тьме рассмотреть получше.
– Наутро нам понадобятся два ведра для умывания! – прокричал Грегор, задрав голову.
– Два? – проворчали наверху. – Зачем два?
– Одно для меня, другое для девчонки.
– Вы можете мыться из одного.
– За ночь тут можно грязью обрасти. Одного ведра никак не хватит.
– Посмотрим, что скажет хозяин, – ответил стражник.
Алана поморщилась, когда люк закрылся, и они снова погрузились в полную темноту. Напряженно прислушиваясь, она пыталась определить, где находился Грегор, но все равно вздрогнула от неожиданности, когда он присел рядом. Когда же она уловила запах сыра и теплого хлеба, в животе у нее заурчало.
Грегор рассмеялся, потом сказал:
– Двигайся очень осторожно, девочка. Еда между нами. Гоуэны кормят вволю, хотя пища довольно однообразная.
– Лучше хоть что-то, чем ничего. Может, ты сам станешь давать мне еду? Похоже, мне долго придется привыкать к такой темноте.
Алана напряглась, почувствовав на ноге его ладонь, но затем что-то упало к ней на колени. Опустив руку, она нащупала кусок хлеба и тут же начала его жевать. Грегор не собирался ее лапать – просто пытался понять, где именно она сидит. Интересно, почему при этой мысли она испытала некоторое разочарование?
