– Тварь! Не хочешь по-хорошему, захочешь по-плохому. Ты слишком долго со мной играла. Я все равно получу свое.
И только он собирается замахнуться еще раз, как откуда не возьмись, появляется Джейден. Он мигом оттягивает Хантера и бросает его, как мусорный мешок в траву мордой вниз. После подает руку, и я встаю. Не верится, что все происходит на самом деле.
– Беги отсюда! – Трясет он меня. – Сейчас приедет полиция. Я не хочу, чтобы ты фигурировала в деле. Ты меня слышишь? Беги, Дакота…
И я бегу.
Не зная, куда, зачем, я просто бегу, не разбирая дороги. Черт знает, что со мной. Чувства по щелчку пальцев обостряются (не вовремя). Это похоже на посленаркотическое состояние. Дезориентация, головокружение, тошнота, тревожность. Все сливается, мрачнеет. Я не могу дышать, легкие сжимает колючей проволокой. Становится нестерпимо жарко, а ступни словно заливает расплавленным горячим воском, поэтому я снимаю кеды и продолжаю нелегкий путь босиком.
Темная безлюдная улица. Ни машин, ни людей. В домах нет света. Наверное, сейчас уже глубокая ночь, но это не точно. Я в душе не гребу, который сейчас час. Здесь даже фонари не везде горят. Вокруг царствует полумрак, и лишь убывающая луна, взгромоздившаяся на небо, нечетко обрисовывает силуэты одиноких деревьев на обочине.
Горло сдавливают спазмы. Я плачу, из меня выходят слезы, как поток пассажиров метро в час-пик. Пугает только тот факт, что я не контролирую свои эмоции и разум. Меня напрочь переполняет первое и покидает последнее. Даже будучи вдрызг пьяной, я понимала больше, чем то, что происходит со мной сейчас. Закрадываются смутные подозрения, что меня чем-то накачали.
Ну не сумасшедшая же я на самом-то деле?!
Хотя, кто знает? Возможно, я сейчас вообще сплю, а все это не реально?
Ну не может столько дерьма вылиться в одночасье!
Я сидела за Хантером.
Бац!
Откуда не возьмись, появился Ривз.
Бац!
Копы.
Бац!
Скорость. Мокрая трава. Я бегу! Полное недоумение.
Зачем?!
Вот это меня накрыло…
Яркий свет впереди режет по глазам. Я щурюсь и прикрываюсь рукой. Определенно, на меня кто-то едет, а я и шага в сторону сделать не могу, испуганно глядя на свечение, как гребанный кролик на удава!
Сигнал. Вспышка. Скрежет. Мимо что-то проносится и резко тормозит. От скоростной волны меня уносит. Я падаю на колени. Грудную клетку тут же сдавливает кашель. Тяжело не просто встать, а даже вздохнуть.
Кто-то подает мне руку. Я поднимаю голову. Джейден. Его глаза, нос, рот. Его запах, куртка, байкерские перчатки. Его кровь на щеке и возле носа.
Он поднимает меня и испуганно сверлит взглядом. Я вижу, как двигаются его губы, но не слышу, что он говорит.
Ривз легонько встряхивает меня, как тряпичную куколку. А я улыбаюсь. Это все, что я могу.
Где-то я это уже видела.
Наша первая встреча была именно такой. Значит, я знаю, что будет дальше…
И я не ошибаюсь, сознание мгновенно покидает меня, и я растворяюсь во мраке, погружаясь в темный морфиевый туман.
Какая ирония!
***
Боль вместе с кровью течет по венам и является первым признаком жизни. Именно это чудовище ее определяет. Если я вернулась с того света, тогда мое нынешнее состояние находит оправдания. Неприятная резь в висках и горле. Меня словно перекрутили в мясорубке или столкнули с обрыва на острые скалы.
Белая комната. Здесь светло.
Я что, в больнице?
Пока я смотрю в потолок, то так и думаю, но когда приподнимаюсь на руки, то понимаю, что медицинским учреждением здесь даже и не пахнет. Я в небольшой комнатке с белыми стенами и черным полом.
Чей же я гость?
Цветы, картины, фото, мебель – все указывает на то, что здесь живет девушка.
– Эй?! Где я и как сюда попала? – шепотом спрашиваю у пустоты.
Тихо, как в морге.
Я стараюсь вспомнить, что произошло ранее, но это сложно. Подробности ускользают от меня, как мелкие рыбки из рук.
Я в чьей-то футболке. Опять. Опять я просыпаюсь, не зная где. Дежавю, мать его!
На ноги встать тяжело, я замечаю, что ступни накрепко забинтованы. Это уже пугает…
Потихоньку подхожу к окну. В этой комнате светло именно из-за него – оно огромное.
Этаж двадцатый. Только это не Филадельфия. Там далеко, через пару кварталов выглядывает макушками старых деревьев Центральный парк, повсюду разъезжают желтые кэбы.
И меня обдает огнем. Нью-Йорк! Гонка. Хантер. Ривз. Все всплывает на поверхность, словно я смотрю трейлер о вчерашней ночи.
Голова прыгает на стремительно раскручивающуюся карусель и меня уносит. Кое-как дохожу до дивана. Закрывать глаза – плохая идея. До всей кучи еще и вертолеты прилетают.
На журнальном столике лежат фотографии. Мои. Преодолевая ноющие боли в виске и тошноту, я беру стопку снимков.
Это работы Эрики. Завораживает. Выгодные ракурсы, выставленный свет. Я в бассейне, в крутом платье от Армани, повсюду лепестки жасмина. На этих фотках я с трудом узнаю себя. Глаза задорно блестят, довольная улыбка.
Хочется крикнуть: «Да не я это!»
По крайней мере, сейчас…
Цвета подобраны так профессионально, что играют не против, а за. Свет струится и переливается, обрамляя мой силуэт.
Наверное, это один из самых лучших снимков. Спина прогнута назад, я смотрю в объектив, положив голову на воду и подняв руки вверх к дорожке мягкого белого свечения. Здесь я спокойна и в ладу с самой собой. Как же мне не хватает этих опций к нынешнему состоянию!
А вот еще одно фото, где я с Кэм… Когда она красила мне губы, Эрика сняла нас. Мы обе смеемся. Такие забавные! Тогда я не знала, что скоро все это счастье закончится.
Стало быть, я у сестры Джейда. Но где же сам Джейд? Где же Эрика?
***
Дакота проспала почти сутки. В ее крови обнаружили наркотики. Мою маленькую девочку накачали дрянью. Уверен, сама бы она на это не решилась.
Что же с ней происходило за все это время, пока она была далеко от меня?
Мерзкое ощущение, что во всем виноват исключительно я.
Так оно и есть.
Я не защитил ее. Я предал ее. Я сделал ей больно.
Мое сердце кровью облилось, когда я узнал от встревоженной Камиллы, что Дакота уехала вместе с Хантером в Нью-Йорк. Берк все рассказала: и про то, как чертов урод признался в содеянной гадости, и про условие, поставленное Даки. Она согласилась вернуться только ради того, чтобы он от нее отстал. Но это я, именно я должен был позаботиться об этом! Это я должен был навсегда оградить ее от всей чертовщины прошлого. А я, наоборот, сделал ее еще ближе к ней.
