– Это блокнот с моими записями, – мне не было неловко делиться с ним этим. Скорее, даже радостно иметь возможность разделить с кем-то свое небольшое странное увлечение.
– Ты тоже пишешь?
– Это по учебе. Собираю из лекций интересные или шокирующие факты и записываю их сюда, – я положила блокнот на стол рядом с ноутбуком писателя.
– Любопытно, если учесть, что ты сейчас не ходишь в институт, – он хитро ухмыльнулся.
– Это не отменяет того, что нас окружает совершенно потрясающий удивительный мир.
– Так и есть, – Флориан кивнул, – но почему ты хочешь бросить изучение этого самого мира?
– Мне с самого начала ничего не дается. Я не могу должным образом усваивать материал, у меня ничего не получается, вот и все, – стыдно признаваться в том, что оказалась слишком глупой для такой серьезной профессии. – А потом появился Сава. Он постоянно говорил, что мое образование окажется бесполезным, и что не быть мне биологом.
– А зачем ты изначально пошла туда учиться? – писатель напоминал следователя из своего же детектива.
– Это забавная история, – я улыбнулась собственным воспоминаниям. В детстве, когда мы играли во дворе в магазин, все ребята срывали с деревьев листья, которые заменяли нам реальные деньги.
– Мы тоже так делали, – он быстро закивал. – И что было дальше?
– В какой-то момент меня переклинило, и я начала плакать, крича на всю улицу, что дереву больно, ведь мы вырываем его конечности. Ко мне подошла проходившая мимо женщина и спросила, в чем дело. Когда я рассказала ей о своих переживаниях за судьбу растений, она окрестила меня защитником леса, – я негромко хихикнула. – Мне так запомнились ее слова, и через много лет, когда передо мной стоял выбор, он пал на профессию, где от меня потребуется изучение и сохранение живой природы. Такие вот дела.
– Это поразительно, – Флориан часто моргал, и я не могла понять, делает он это от удивления или все еще пытается прогнать сон.
– Что именно?
– То, что ты сейчас отвергаешь собственное призвание, – писатель достал из сумки расческу и начал приводить в порядок спутавшиеся кудри. – Я имею в виду, если ты все еще хочешь оберегать нашу планету, то ты просто обязана вернуться в институт. Может, именно ты, Луна, в будущем предотвратишь какую-нибудь экологическую катастрофу.
– Не говори ерунды, – я отмахнулась от него, но всем телом ощутила электрический разряд, поразивший меня насквозь. – Говорю же, у меня ничего не получается.
– У меня временами тоже ни черта не выходит. В конечном счете, я ведь пишу не для того, чтобы процесс написания проходил идеально. Я пишу ради конечного результата, во имя той истории, которая получается в итоге.
– Что ты пытаешься этим сказать?
– Что ты только в начале пути, и у тебя нет права судить о будущем. Будешь ли ты хорошим биологом, полюбишь ли свою работу, какая, в сущности, сейчас разница? – он принялся бережно укладывать ноутбук в сумку. – Сейчас важно лишь то, что твоя душа лежит именно к этому. Или я не прав?
– Во всяком случае, ничего другое на ум не приходит, – я растерянно пожала плечами, наблюдая за его сборами.
– Ну, вот, – писатель хлопнул в ладоши, – значит, бинго!
Я молча кивнула и решила последовать его примеру: прибрала все вещи в сумку и достала с крючка пальто. Не может быть, чтобы все было так просто. Но кто, собственно, сказал, что все должно решаться с помощью сложных арифметических выражений? Возможно, все так и есть: дважды два четыре, а быть биологом – мое призвание. Я снова нащупала в кармане фундук и вспомнила о том времени, когда ни на секунду в этом не сомневалась.
– Готова? – спросил Флориан, стоящий уже у выхода из купе. – Выходим через две минуты.
– Готова, – ответила я не только ему, но еще и на свой мысленный вопрос о готовности принять собственный выбор.
25 глава
Столица встретила нас пронизывающим ветром, и я пожалела, что не последовала примеру писателя и не взяла с собой вязаную шапку.
– Идем, – Флориан уверенно взял меня за руку, и, не дав мне опомниться, потащил куда-то в сторону.
Мы несколько минут пробирались сквозь толпу вышедших из поезда людей, и все это время писатель то и дело поглядывал на меня, будто хотел убедиться, что я все еще здесь, иду рядом с ним. По правде говоря, мне никогда не нравилось ощущать прикосновение чьей-либо руки к своей коже. В отношениях с Савой я научилась принимать нежность, которой он хотел поделиться, но так и не смогла ответить ему тем же. Мне казалось, что мои руки – плохие проводники, и даже самое ласковое касание выходит обжигающе холодным. Все то время, пока Флориан держал меня за руку, я не могла отделаться от мысли, что мне даже не приходится стараться – все хранящееся внутри тепло безо всяких усилий наполняет ладони, делая наше рукопожатие таким правильным.
Выбравшись из лабиринта человеческих тел, мы оказались рядом с мужчиной средних лет, который напоминал успешного бизнесмена, на минутку заехавшего в Старбакс за двойным латте макиато.
– То ли поезд опоздал, то ли вы из него еле плелись, – вместо приветствия он выдал гневную тираду. – У нас день по минутам расписан, нельзя выбиваться из графика.
– Рад тебя снова видеть, – Флориан широко и беззаботно улыбался, словно перед ним стоял старый приятель, вовсе не отчитывающий его посреди улицы, как непослушного сорванца.
– Оставь лирику на потом, живо садитесь в машину, – мужчина быстро запрыгнул на водительское сидение своей серебристой иномарки, а мы с огромными сумками на коленях расположись позади него.
– Это мой редактор, – пояснил мне Флориан, когда автомобиль уже тронулся с места.
– Врет он все, – подал голос мужчина, виртуозно выезжая с парковки, – я не его личный редактор. В этой машине никогда не поместятся все мои подопечные, даже если вы сядете друг другу на шеи.
– Это он себе так цену набивает, – спокойно парировал писатель, и мне стало страшно, что после таких слов редактор остановится посреди трассы и вышвырнет нас на асфальт.
– Не дерзи, а то ярмарка закончится для тебя, еще не начавшись, – мужчина ненадолго обернулся и посмотрел на меня, – Можешь называть меня Макс.
– Я – Лунара, можно просто Лу.
– А ты знаешь, что только животным сокращают клички, чтобы было проще их звать?
– Чего? – я даже подалась вперед, чтобы все хорошенько расслышать, а Флориан в это время закрыл лицо руками.
– Говорю, никто не будет кричать питомцу: «Фредерик, пошли гулять!».
– А как будут?
– «Фред, ко мне!», очевидно ведь, – Макс пожал плечами и посмотрел на меня в зеркало заднего вида, будто хотел убедиться, что его мысль попала в самое яблочко.
– Так вы сами представились сокращенным именем, – я несогласно скрестила руки на груди.
