Шар выскользнул и, покатившись к ногам, перестал гореть зеленоватым светом. Он был серый, прозрачный и совершенно пустой. Тревожная картинка пропала. Смерть оказалась ненастоящей, а выдуманной подсознанием.
Скорбь впала в бешеное буйство и кинулась на меня. С невероятным проворством без поддержки Теней она наносила мне неисчислимые кровавые раны, и я стонал от причинённой боли, как вдруг двери распахнулись, и зал осветило яркое солнце. Я зажмурил веки, надеясь, что мне удастся переместиться в другое безбрежное пространство, где не было Матери и ни одной Тени, и где полностью затянулись укусы. Свет, который, как показалось сначала, исходил от красно-жёлтой звезды, принадлежал фениксу.
Он пролетал под кованой блестящей люстрой и хлопал мощными крыльями, от которых веяло жаром, и я чувствовал, как в огне сгорают мои страхи.
Затем я увидел снаружи Марка, садящегося за пианино. Тени взмыли кверху и пустились вперёд, но он уже заиграл первую мелодию, которую так желал исполнить, и не мирился своей роковой участи.
«Его сожрут Тени! Я должен его спасти, я не вынесу больше ничьей смерти! Ползти, надо ползти, быстрее!» – проносились обрывки мыслей.
Загрохотало. Тусклые оловянные подсвечники зашатались, тотчас же задребезжало стекло. Отполированные вилки, ложки и тарелки попадали со стола. Потолок взорвался треском, посыпались острые обломки и крытые башенки с треугольными выцветшими флагами.
Феникс закрыл меня собой от обрушения, и я потянулся невольно к его ослепительной голове и поцеловал сердечно загнутый жёлтый клюв, которым он затем прильнул открыто и доверчиво к моему плечу.
– Пап, мне страшно, – вымолвил я пересохшими губами. – Если бы ты только остался… Пожалуйста, не уходи… Я люблю тебя.
– Ты в безопасности. Я с тобой, – ответил папа, обнимая горячими крыльями, словно руками.
С нежностью я посмотрел через перья на Марка, которого захлестнула музыка. Он крушил ею чары злых Теней, и они испарялись мгновенно, поднимаясь вонючим мутным дымом в прояснившееся небо. Тут же пропадали хибары вдалеке. Дрожала ходуном земля, будто случилось землетрясение.
Раздался крик Матери. Закружили светлые и чистые ноты, и она прокляла меня и Марка и тотчас же разлетелась сероватым прахом и взвилась в прозрачную вышину.
Мрак был повержен. Разрушенный замок с повреждёнными витражами стался покинутым. Тряска ослабла, а потом и вовсе закончилась.
Феникс подхватил меня и вынес к ступеням, а собрав скатывающиеся слёзы милой грусти, залечил мои рваные раны и произнёс:
– Оставь лист. Я буду навещать вас с мамой.
– Мне тебя заново нарисовать?
– Это лишнее, ведь я уже есть.
– Стой!
Мы обнялись трогательно в последний раз, как любимые люди, у которых всё ещё было впереди.
– До скорого, мой маленький художник, мой мальчик.
Он взмыл высоко к солнцу и направился к своему созвездию.
Я отпустил папу и, пожелав ему удачной дороги, лёг на спину и окинул расслабленным сонным взглядом Марка. Он подбежал ко мне с короткой мечтательной улыбкой, но, увидев кровь, перепачкавшую всю спину, сразу же забеспокоился, поднёс ладонь к моему розовому мокрому лицу.
– Как ты, Паша? Тебе очень плохо?
– Нет… Этот огненный феникс… Как ты его нашёл, он давно прилетел?
– Очень давно. Он привёл меня к тебе. Не шевелись! Я тебя понесу! Как же тебя помучили!.. Это был тот скелет в тряпье? Скорбь?
Я залился тихим смехом. Меня опьянила резкая душистость грушевых деревьев и цветов, которыми были усыпаны холмы. В пруду, поросшем тиной, распустились белые лотосы.
– Ты меня не выдержишь… Да, тот скелет. Он никогда не вернётся, и Тени не вернутся. Мы пойдём домой… И это точно не Королевство Теней. Это что-что другое. Только я не знаю, где наш дом.
– Впереди, Паша. Феникс был твоим папой?
– Да. Однажды я нарисовал ему феникса. Возможно, часть его души живёт в рисунке. Мне отрадно думать, что он наблюдает за мной сверху.
– Как с созвездиями! – догадался Марк. – Он и на созвездии, и на рисунке. Он вездесущ. Наверное, я как всегда преувеличиваю.
Я посмотрел ещё раз на Марка выразительным взглядом. Он протянул мне руку, а я послушно и застенчиво выставил свою и пожал крепко тёплую солнечную ладонь.
(я ни за что их не сложу и не откажусь от дома и пусть я рыдаю но мне тепло на сердце ведь я способен вынырнуть из мрака внутри себя)
– Ты не встанешь один, да? Ты очень упрямый и стараешься прекрасно справляться сам. Мельком видел, как терпел, когда тебя хотел убить скелет.
– Ненавижу скелеты! Мне правда без тебя не встать. Помоги мне, Марк. Помоги! – попросил я тонким признательным голосом, и моя душа наконец исцелилась.
– Держись за меня.
Эпилог
После развернувшихся событий мои отношения с мамой несказанно улучшились. Она отказалась от гаданий, которые пошатнули её слабое здоровье, и мы переделали чёрную комнатушку, как и договаривались, под кладовку, и покрасили грязные стены в ярко-голубой.
Папин кабинет я наспех оборудовал под мастерскую, в которой поставил складной мольберт и стол с красками и карандашами. Вывесил некоторые удачные картины, покрытые матовым лаком.
Алина заходила в гости и спокойной красотой и очарованием разжигала во мне огонь вдохновения. Нередко мы уединялись в мастерской, и она неотрывно следила, как я пишу что-нибудь на творческие конкурсы. Когда у меня замыливался глаз, и я нежился на подоконнике, она брала лист из выдвижного ящика, начинала лениво ворошить кисти и садилась рисовать, не слыша нудных жалоб присоединиться к моему сладкому безделью.
К выпускному вечеру она попросила помириться с Серёжей. Я согласился, так как был не прочь покончить с нескончаемой враждой, ни к чему доброму не ведущей. Серёжа, на удивление, отреагировал на извинения мирно. Он в свою очередь также признался, что некогда доставал меня без повода, и попросил прощения за друзей, которые, всё же, не захотели поговорить со мной начистоту.
Наведённый Тенями душный морок испарился, и я мог заново переосмыслить прошлое.
Алина позвала Дарину в кафе. Они уехали.
Я же отправился в лес к Марку, который поджидал меня возле знакомого ручья.
Обучение в музыкальном институте изменило его в лучшую сторону. С таким же несокрушимым оптимизмом он видел жизнь, хранил в сердце наивность, кажущуюся зачастую излишне детской, но показывал решительно талант, а именно играл на пианино на благотворительных акциях. Я гордился им.
При встрече я невзначай завёл разговор о картах, которые однажды меня жестоко обманули.
– Интересно всё-таки, почему не сбылось? Подожди, перейдём на ту сторону.
