– Ай, не будь таким серьёзным!
– А ты не относись ко всему легкомысленно.
– Что за идиот! Ну же, улыбнись, – воскликнул Марк и всплеснул руками. – Когда тебе ещё удастся побывать в зимнем парке под звёздами?
– Не скоро.
– К тому же, пока нет папы, я хочу кое-что рассказать.
– Заведёшь шарманку о жизни и смерти? Не стоит. Я пас.
– Это важно.
Моё выражение смягчилось, и я сказал с явной симпатией:
– Валяй, мечтатель.
Он собрался с духом, но в парке, засаженном несуразными тополями и липами, объявился как некстати Сергей. Он прошёл мимо крытых пустых павильонов, набитого мусорного ведра; возле прыгал воробей и клевал шелуху.
– Вас будто след простыл!
– Мы задумались.
– Пап, оставишь нас ненадолго?
– А что? Ещё не наговорились?
– Дни зимой слишком короткие.
– Конечно, я так и понял. Но не ездить же нам по темноте? Ладно, я отойду к машине. Чтобы через десять минут пришли, – отчеканил он повелительным, грозным тоном.
Как только Сергей скрылся из вида, Марк выждал минуту и начал откровенничать по поводу моего папы.
Абсолютно сбитый с толку, я углубился в извилистую аллею и побрёл к мраморному фонтану, точно построенному из прочного стекла.
Голова кружилась бешено. Воробей заскучал и, встрепенувшись, взмыл над деревьями.
Я был поражён тем, как спокойно и бесстрастно Марк говорил о произошедшем. Он шёл медленно следом.
Вдруг он зачем-то пустился в бег и, ненамного обогнав меня, встал под хмурой тёмно-серой тучей, приплывшей издалека, засмущался. Я замер в нерешительности и злости.
– Лил сильный дождь, он потерял управление. Мы переехали. Мне надоели слухи, которые ходили по школе. Папу обвинили в том, что он не среагировал, хотя у него была возможность избежать столкновения, и по его вине умер человек. Как ты?
– Как! – потрясённо выкрикнул я. – Пусть бы не мой папа погиб, а твой проклятый папаша! Он выжил, как назло мне и маме, семья его не распалась. Сейчас просто живётся одной обеспеченной скотине! Твой папаша трус!
– Он был не уверен, что ты тот самый Волков.
– Ну и что, убедился?
– Твоя мама всколыхнула воспоминания. Из-за этого он так разозлился. Он уговаривал меня не дружить с тобой. Удивительно, ведь ему было не свойственно раньше относиться с недоверием к моим знакомым и приятелям. Я разузнал, в чём причина его нервозности. Поначалу я всё отрицал и не верил словам мамы. Она не прикрывала его совсем. Смирилась, наверное. А я устал молчать, потому что видел, как ты страдаешь и решил, что между нами не должно быть никаких тайн. Тайны напрасно изводят.
Он сердечно протянул вздрагивающую руку, чтобы утешить.
– Хватит! – воскликнул я гневно и ударил по приближенной ладони.
– Ты презираешь меня? – спросил Марк с неприкрытым огорчением. – Пожалуйста, делай, что хочешь, но только не презирай!
– Не буду. Просто дай время, чтобы отойти.
– Тогда что, что с тобой творится? Как тогда, в доме у охотника.
– Со мной ничего!..
Хотел было разгневаться и затаить обиду на него, как вдруг почувствовал разъярённых Теней. Они были готовы заживо растерзать меня и жужжали кругом, источая смертельный яд. Аллея, не очищенная ото льда, погрузилась во тьму вместе с лавочками и пугливыми птицами. Смутно представляя папу и бесконечный дождь, в который он попал в октябре, я ощущал обречённость, тоску, накрывающую плотным куполом.
– Кто это?
Марк смотрел в невыразимом ужасе, как за моей спиной сворачивался клубок из густо сплетающихся чёрных Теней. Он пошатнулся от навалившейся на него тяжести, трудно преодолимой, задышал глубоко и судорожно и сомкнул глаза, чтобы не быть свидетелем чего-то поистине разрушительного. Затянувшееся ожидание тяготило нас обоих.
– Ты их видишь? – спросил я задыхаясь. – Боже, скажи что-нибудь!
Он спохватился виновато, открыл, наконец, глаза.
– Вижу! Это их ты тогда перепугался и убежал?
– Почти. Но как ты можешь видеть?
– А что необычного? – рассмеялся беспокойно и нервно Марк. – Бежим! Я спрячу тебя от них! Не важно, кто они и откуда. Не спрашивай, как я их вижу, я и сам не знаю! Но слушай, папа отвезёт нас. Он умеет быстро водить. Мы унесёмся прочь, как тот воробей. Они не догонят!
– Некуда бежать мне, некуда!
– Всегда есть, куда отправиться.
Мгновенное осознание того, что мне стоило отпустить Марка, переполняло необъяснимым радостным волнением.
– Ты прав.
Я в упрямой решительности перемахнул через лавочку, которая была единственной преградой, что разделяла нас с ним. (В каждом моём движении прослеживалась несокрушимая уверенность.) Я оттолкнул его с силой. Не успев сообразить, он упал в черноту. Мне было жаль с ним расставаться.
Я ринулся навстречу Судьбе, не смотря под неустанно скользящие ботинки. Мимо проносились навязчивые видения, разносился голос Матери, рыдающей кровавыми слезами. Она шептала злорадно и горячо:
– Человек, иди ко мне же. Иди сюда, мне одиноко! Приди скорее в Королевство Теней, Паша! Королевство ждёт своего часа, чтобы отворить тебе высокие ворота! Мы ждём!
Не было видать созвездия, с которого глядел папа.
С каждым вздохом мне делалось значительно хуже, и я кричал в отчаянии и плакал, но бежал вперёд, спотыкаясь, и уводил Теней из парка, чтобы они больше никого не взбудоражили, кроме меня. Последним человеком, что я различил перед тем, как провалился в забытьё, была ласковая и милая мама, которая бормотала бессвязно с неутомимым упорством, наклонившись к моему потному лицу:
– Борись! Борись! Борись!
Глава седьмая
МЕЛОДИЯ ДУШИ
Я проводил день в больнице и мечтал выйти в город. Лежание в кровати порядком меня измотало.
После выписки приехали взволнованная мама с Алиной, заметно ослабшей духом. Она бросилась на меня, без слов крепко-крепко обняла за шею и приникла ласково к губам. Я отступил от неё неловко, взял маму под локоть, и мы вместе прошли вниз, где шумела улица, и веяло успокоительной прохладой. У Алины от свежести изменился цвет лица. Она стала улыбчивой и бодрой, о чём-то пела тонким голосом, смотря на горы, укрытые высокими шапками светло-пурпурного снега.
– Они не остались в Забвеннославе. Значит, уехали. Ну и правильно.
– Марк с отцом? – спросила мама с нескрываемым интересом. – Как же, Сергей занятой человек. Он ведь согласился отвезти тебя в город только потому, что ты по-настоящему дружишь с его сыном. Вы с ним говорили?
