– Всякие бродят.
– У вас крали продукты? – спросил я с едва уловимой усмешкой.
– Забрали зимние сапоги, коробок спичек, прихватили добротную шапку. Тут и парочка оставляла записку, мол, так и так, холодрыга снаружи, извините, что слякоть развели, выхлестали водку и забрались в постель с грязными носками. Поэтому я спрятал многое, жратву за мусорное ведро. Вот, оставил одеяло. Оно жалкое, впрочем. Если кому полезно, пускай укрываются на здоровье.
Мы приступили к консервам. Анатолий с удовольствием залпом опустошил половину пива.
– Вьюга успокаивается. Вы далеко зашли. Зима красивая, прямо-таки королевна сезонов.
– Она замечательна, – вставил реплику Марк. – Вы так гостеприимны.
– Я гостеприимен, если ко мне приходят порядочные гости. Если хотите, выведу к ручью.
– Выведите, пожалуйста, – попросил Марк.
– А на кого вы охотитесь? – спросил я в замешательстве. – В лесу водятся лисы.
– Отстреливаю тетеревов, зайцев. Реже попадаются косули, норки и волки. Волки очень опасные, их труднее добывать. Жестокости, по сути, не вытворяю. Добр ко всем без разбору и никого не мучаю, в отличие от браконьеров и прочих живодёров. Секрет в том, чтобы не позволять эмоциям брать вверх над собой. Когда выхожу в лес, моя голова сразу делается холодной, а сердце бьётся неспешно. Оно подсказывает, куда двигаться дальше. Я чувствую, что занимаюсь важным делом, когда слежу за пугливым русаком или другим зверем. Трофеи всегда отдаю жене, дочкам.
– Не встречал добрых охотников. Такие бывают? – спросил я, смотря на стену с уродливой картиной цветочной грядки.
– Не злой уж точно. Посмотрите, какой я пир вам устроил! – сказал Анатолий и изогнул толстые губы.
Окончился нехитрый поздний ужин. За окном окончательно притих ветер.
Сытые и расслабленные, мы выскользнули на крыльцо и пустились через сугробы. Анатолий выискивал еле различимые тропки и подсказывал, как безопаснее ходить по льду, затерянному в белой синеве. Я останавливался ненадолго и, поднимая голову, ловил взглядом бледный серп луны, что виднелся сквозь гибкие, мерно вибрировавшие ветви. Марк указал на плотные облака, походящие на рога старой лани. Он чрезвычайно обрадовался развитой внимательности и стал видеть в небе больше интересных фигур.
В ночи мерещились пугающие шорохи. Я прогонял смутные видения, всеми силами старался не поддаваться разыгравшемуся воображению.
Устав от облаков, Марк запел знакомую рождественскую песню. Неохота ему было терпеть кислое молчание Анатолия.
Выйдя к журчащему ручью, мы простились с охотником.
Глава пятая
НОВОГОДНИЕ ЗАБОТЫ И ТОСКА
Весёлая прогулка не прошла без последствий. Марк подхватил сильнейшую простуду.
Перед тем, как мы с Алиной собрались навестить его, я серьёзно поссорился с Серёжей и сцепился с ним в драке.
Всё началось с того, что я сердито огрызнулся, когда Серёжа обругал меня за хамское поведение при учительнице по физике, которая вместо пятёрки за лабораторную работу поставила тройку, но с настойчивостью уверяла, что не могла допустить ошибку, и отказывалась исправлять оценку. Классная поверила охотнее Серёже, нежели мне. Опозорившись, я пожаловался Теням. Они выслушали меня, как и Алина, которая посоветовала остудить горячую голову, но я её не послушался.
Совершенно злой, обиженный до глубины души, как тогда, в девять лет, я заручился поддержкой Теней и поставил бывшему другу фиолетовый синяк на полное плечо. Он протяжно выл, будто побитый зверь, и, потерпев поражение (впрочем, как и я, потому что мы оба пострадали в равной степени), отполз к компании друзей с раскатистыми голосами. Они кричали, махали энергично руками и жгучей ненавистью питали тёмных существ.
Увидев меня, Марк спросил с непонятной грустью:
– Откуда ссадина? Ты поранился?
– Я подрался.
– Снова Серёжа?
– Снова мы. Он часто хитрит, льстит, выкручивается и этим самым раздражает меня. Я же бываю колючим и злым и не контролирую себя.
– Вы оба друг друга стоите.
Марк лежал неподвижно в кровати, завёрнутый канареечным одеялом, среди мятых пёстрых подушек.
Он облизывал запёкшиеся губы в радостном предвкушении предстоящего разговора. Я откинул угол простыни и сел рядом. Алина пристроила стул к изножью кровати.
Марк мягко зашелестел одеялом и доброй, кроткой улыбкой вселил в меня душевное спокойствие.
– Обидно, что я заболел. Я хотел пойти с вами на ёлку, её уже как пять дней назад открыли. Слышали, оттуда будет виден самый красивый фейерверк в городе?
– Я видела новости, – сказала Алина и взглянула на меня с нежным румянцем. – Мы пойдём же? Там заработает большая ярмарка, и мы успеем прокатиться с ледовой горки, выпить горячий шоколад, съесть по медовому кексу и зажечь бенгальские огни. Мне нравится, что они ярко сверкают. А тебе?
– Наверное. Но я бы взял и маму, чтобы она развеялась.
Я смутился чистых томных глаз Алины и заиграл с нашими разомкнутыми пальцами. Марк украдкой подмигнул в выражении озорной весёлости.
– Дурак, – прошептал я ему.
– Что с вами, мальчики? – спросила зажмурившаяся от удовольствия Алина. – Не ссорьтесь. Я этого не допущу. – Она подошла, заботливо погладила приятеля по влажному лбу и сразу присела на место. – У тебя температура?
– Да.
– Держится с самого утра?
– В семь часов была тридцать восемь и три. Сейчас понизилась, но у меня болит горло. Можно я помолчу, а вы расскажете, что случилось, к примеру, в школе?
Марк поправил ворох подушек, устроился поудобнее.
– Ты огорчишься, когда узнаешь, сколько у нас длятся каникулы. Всего двенадцать дней! К тому же, у вас проходят консультации, да? И ты, конечно, идёшь на них, как самый прилежный ученик? Скоро ЕГЭ, все дела.
Он кивнул быстро с долей смущения.
– Будь здоров только, – добавила Алина.
– Ты открывал электронный журнал? Слава богу, мы свободны от домашней работы, и нам не задали читать. Я так не люблю читать, когда просят! Зато много свободного времени остаётся. Так, а что же мы говорим о школе? Давайте о приятном. Как обычно празднуете Новый год? – спросил я и тут же осёкся, когда Марк раздвинул губы, и в спальне раздался его хриплый слабый голос. – В общем, если вы будете украшать стол, мы с Алиной поможем расставить столовые приборы. Я позову маму и покажу, чему научился. Я неплохо готовлю салаты и запеканки. Чего ты шутишь? Само собой, что я опытный кулинар.
Алина от своей же шутки расхохоталась до слёз. Она была удивительно красивой и уютной в мешковатом свитере с приколотым металлическим значком в виде радужного сердца, в классических чёрных брюках, которые отличались строгой простотой. Я переполнялся неподдельной любовью и подрагивал от переизбытка смешанных, неизведанных до этого чувств. У меня вдруг возникло страстное желание поцеловать Алину.
