Время нас всех рассудит, но только мало его у нас.
Каждый день забирает твои шансы.
Вместе мы можем много, а в одиночку совсем никак на Земле…
Миллиарды рук как одна. Нам есть, что терять.
Миллиарды рук как одна. Нам есть, что сказать.
Миллиарды рук. И нас всё равно больше чем тех, кто забыл о любви.
Миллиарды рук. Посмотри как нас много, протяни мне свою и возьми мою.
Миллиарды рук. Посмотри, ты не один.
Миллиарды рук. Вместе мы победим.
Миллиарды сердец все вместе скрепят свои миллиарды рук.
Музыкальная группа «MULTIPASS»
Никогда, никогда ни о чем не жалейте —
Поздно начали вы или рано ушли.
Кто-то пусть гениально играет на флейте.
Но ведь песни берет он из вашей души.
Никогда, никогда ни о чем не жалейте —
Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви.
Пусть другой гениально играет на флейте,
Но еще гениальнее слушали вы.
Андрей Дементьев
Часть вторая
Глава первая
ЕЖЕГОДНЫЙ КОНКУРС ДАРОВАНИЙ
Четвёртая школа была старой, почти древней. Здание обшарпанным фасадом было обращено к однотипным пятиэтажным домам, лишённым красоты, которую можно встретить в более многолюдных городах, где яркие домишки выделываются друг перед дружкой, но с ужасом ждут, когда их оттенки потускнеют, штукатурка потрескается и частично обвалится, а голуби останутся на крышах, чтобы вить гнёзда.
Миновав проволочный забор, мы проскакиваем через синюю арку, которая служит входом на пришкольную территорию, и видим детскую площадку и корт. (Он источает запах влажной резины и растоптанной листвы.) Слева же расстилается стадион; в холодные месяцы он заливается водой и превращается в каток.
Мы поднимаемся по ступеням (осторожно зимой, здесь легко поскользнуться), растворяем огромные двери, залитые розовой краской. Входим в холл, стараясь не впустить много холода. Нас встречает здоровый, но лишённый всякой жизненной энергии охранник, у которого над верхней губой подрагивают седые густые усы. Редко приветствует он кого-либо, часто выходит закурить, слушает музыку, читает книги, которые хранятся под деревянным столом, и с негромким хлюпаньем распивает чаи. Обставлен этот холл диванами, обтянутыми бордовой кожей, чахлыми цветами и пальмами в пластиковых горшках, пол под ногами часто перемазан грязью, и если вы приверженец безупречной чистоты, то не поленитесь взять сменную обувь. Протискиваясь между взрослыми и детьми, мы робеем, когда нечаянно наступаем на чей-то ботинок, оставленный без присмотра, и, быстро шагая в гардероб, справляемся с суетливой толпой уже там, втайне надеясь поскорее оказаться в классе, где не так мощно гудит народ. В спешке взбираясь по лестнице, случайно нам удастся подсмотреть за чей-нибудь утренней ссорой, подслушать какой-либо шутливый разговор или же просто разузнать, что нового готовит день. В кабинете поспокойнее. Там мы не потонем в неразборчивом гомоне, а потому сумеем погрузиться в размышления, детально разглядим тёмную форму и круглые синие шевроны, которые носит лишь мизерная часть учеников, вскользь отметим чистоту парт, стульев, заблаговременно подготовимся к занятию и успеем за минуты две набросать шахматную доску в тетради.
По вторникам после второго урока девятые, десятые и одиннадцатые классы идут на линейку в огромный актовый зал персикового цвета, с бумажными звёздами, подвешенными к потолку. Высокие окна, не скрытые тёмной красно-оранжевой занавесью, выходят на стадион.
Ежегодно осенью проводится творческий конкурс, принять участие в котором может любой желающий, чрезвычайно талантливый и неглупый, или заурядный, подающий смутные надежды, слабые, как мерцание тусклой свечи.
К десятому классу моя дружба с Алиной сделалась особенно нежной.
Она приглашала меня на бесплатные художественные выставки и не без усердия учила несложным техникам рисования акрилом, гуашью и пастелью.
Я неустанно слушал её советы и, при необходимости спрашивая подробные разъяснения, записывал важные моменты в аккуратную толстую тетрадочку, что бережно хранила записи с обширными комментариями и быстрыми рисуночками.
В иной раз я просматривал с осторожностью неразборчивые пометки, точно волнуясь их потерять. Тогда приходила неизменно жизнерадостная Алина, моя Виноградинка, и страхи на время таяли, как миражи.
Мы оставались после уроков, обменивались идеями. После я подыскивал новые книги в библиотеке, просил Алину подождать и списывал домашнее задание. Она молча присаживалась за компьютер, редко оборачивалась, чего-то вдруг смущаясь, и шептала что-то смешное на ухо.
Осенью она попросила пойти вдвоём на конкурс. Я поначалу вовсе не думал появляться, но вскоре невольно поддался разыгравшемуся любопытству (этому поспособствовала, конечно же, Алина) и решил присутствовать на нём, но в качестве зрителя.
Вечером в актовом зале было тесно и неуютно, как в закрытой бочке. На высокой сцене с развешенными маленькими лампами проходила подготовка парного танца. Старшеклассницы настраивали аппаратуру; рядом был придвинут длинный стол для жюри. Под ступенями стояло школьное пианино из красного дерева.
Я отыскал Алину, подсел совершенно близко к ней, чуть не коснувшись пышного бархатного рукава, скрывающего розовое нежное плечо, душисто-сладкое, как весенний гиацинт. Отчего-то мне было робко, и я с трудом преодолевал смущение.
– Как я рада, что ты пришёл!
– Уж лучше бы отказался.
– Но ты ведь не отказался. Молодец! Иначе зачем нам то, чем мы, собственно, занимаемся? Сегодня такой светлый день! – проговорила она с неудержимым восторгом. – Я обязательно расскажу тебе, как проводится конкурс. Он очень хороший, вот увидишь. Будут выступать разные дети, но ты не сердись, если увидишь бездарность, только не злись. Я знаю, как ты чересчур серьёзно подходишь к творчеству, но, поверь мне, даже лентяй бывает талантливым.
– Я и не думал никого судить. На это жюри есть. А мне это не интересно, Виноградинка. Я пришёл, чтобы посмотреть на детей, на танцы и песни, на тебя, – закончил я довольно тихо.
Алина, несколько удивившись, смущённо сказала:
– Ты что-то перепутал, я не участник. Я просто люблю наблюдать за всем, что происходит на конкурсах. Особенно меня умиляют самые маленькие детки. Они и сегодня пришли. Посмотри! – Алина указала ладонью на второй ряд слева, откуда высовывались пушистые, словно одуванчики, головы третьеклассников. – Они будут петь и одновременно танцевать. Здорово, не правда ли?
– Здорово, – охотно подтвердил я и добавил: – Когда же всё начнётся?
– Совсем скоро! Ты и глазом не успеешь моргнуть, как всё закончится. Расстроился, что я не выйду на сцену?
