Перед нами раскинулся огромный, залитый ярким светом дневных ламп, цех. В уши мне ударил его грохот, в лицо пахнули его горячие и густые запахи. Десятки больших станков и каких-то машин стучали, скрипели, скрежетали, пыхтели. В этот хор вливались громкие голоса. Люди – кто в рабочих комбинезонах, кто в костюмах, стояли у машин, переходили с места на место, им приходилось перекрикиваться, чтобы услышать друг друга. Еще более громкие голоса объявляли что-то по радио… Поразительно, что этот шум не доносился наверх.
Да, вот это был цех! Разве можно было его сравнить с маминой «Гунчой», например? Даже чирчикский Химкомбинат, где я когда-то побывал на экскурсии, поблек в моих глазах. В зрелище этом была своеобразная красота, ощущение мощи, которая всегда волнует при взгляде на хорошо организованную коллективную человеческую деятельность. Если, конечно, в ней нет признаков подневольности, насилия… Впрочем, могучие танковые колонны или кавалеристы, мчащиеся в атаку, или ряды солдат со штыками наперевес тоже волнуют зрителей. А ведь они несут смерть…
Хотя непривычные впечатления просто-таки обрушились на меня, я в этом огромном цехе почти сразу заметил роботов. Наверно, потому что они были очень похожи на тех, которых когда-то в детстве я, как и другие мальчишки, сооружал из деталей конструктора, стараясь придать им человеческий облик… Три голубые высокие машины стояли рядком, и я вдруг увидел, как одна из них плавно повела… рукой, – иначе не скажешь. Назад, потом вперед, вниз… Движение гибкой металлической штуковины было совершенно таким же, как движение руки. Да, очевидно, взрослые инженеры с неменьшим удовольствием, чем мальчишки, придавали роботам черты живых существ.
– Ага, увидел! – усмехнулся Юджин. – Японские, мы их с год, как получили. Ну, подойдем, полюбуйся.
Мы остановились совсем близко от работающего робота. Он был просто великолепен! Держа инструмент в своей сильной, гибкой руке с зажимом вместо кисти, робот обрабатывал какую-то деталь, укрепленную перед ним на небольшой низкой платформе. Рука орудовала инструментом, поворачивала его во все стороны с поразительной быстротой и ловкостью. Раздавался лязг и скрежет, с платформы летели металлические стружки и брызги воды. Мне даже пришлось отойти чуть подальше… Вода подавалась на деталь, чтобы не было перегрева. Вдруг всё затихло. Рука, продолжая сжимать инструмент, поднялась от платформы и развернулась за спину. Там, на спине у робота, имелся большой барабан, в его гнездах находилось множество различных инструментов – какие-то огромные сверла, ножи… Впрочем, не берусь ни описывать, ни перечислять, помню только, что они поразили меня своими причудливыми округлыми формами, извилинами, углублениями. Положив инструмент в пустое гнездо барабана, рука на мгновенье замерла. Барабан крутанулся, рука тут же подцепила в другом гнезде какой-то инструмент, нужный именно теперь, и снова устремилась к платформе.
До чего же осмысленными выглядели эти движения, вообще все действия робота!
– Ну-ну, оторвись! Стоишь, как заколдованный. – Юджин, смеясь, обнял меня за плечи. – Погляди-ка лучше, как им управляют, ты же программист!
Управлял роботом оператор, который сидел тут же, возле монитора, вделанного в бок умной машины. На экране строчка за строчкой двигались какие-то цифры, слова – одна из тех программ, работу над которыми я уже видел сегодня. Мне стало досадно, что ничего я в этом не понимаю. Управлять такой замечательной машиной, вот это настоящее дело. Эх, зря не учился я техническому программированию!
Однако же Юджин торопился да и мне пора было приниматься за дела. Но по дороге наверх меня ожидало новое открытие.
В коридоре второго этажа на одной из дверей висели две таблички: «Отдел вакуумного напыления» и «Посторонним вход воспрещён».
– Догадываешься, кто здесь работает? – спросил меня Юджин.
Я кивнул:
– Юра Пинхасов. Но почему вход воспрещён?
– Почему, почему… Ты что, не понимаешь, чем занимается твой родственник?
Признаться, в то время я понимал это, действительно, очень плохо. Так, слышал кое-что, не очень-то вдаваясь в суть. Но сейчас постараюсь коротко рассказать о том, как блистательно Юра Пинхасов осуществил в Америке свою «вторую попытку».
Напомню: преуспевающий физик-электронщик эмигрировал в США, чтобы, как он говорил, начать всё заново. Английского языка Юра, к сожалению, не знал и начинал действительно с нуля. Сначала был таксистом, потом встал к станку на предприятии, работавшем на военную промышленность. Но расставаться с электроникой он вовсе не помышлял. Ходил по библиотекам, изучал богатейший опыт применения в промышленности США электровакуумных установок. Особенно Юру интересовали различные методы испарения и напыления металлов в вакууме. Этих методов много, более пятидесяти. Юра сравнивал их, припоминал и додумывал свои прежние идеи… Короче говоря, ещё сидя за баранкой такси, он разработал свой собственный новый метод. И года через два сумел получить на него патент. Так и случилось, что рабочий-станочник, эмигрант из Советского Союза, пришёл однажды к своим хозяевам и, положив перед ними на стол патент, предложил создать на предприятии ещё одно производство. «Напыление металлов – дело стоящее, перспективное, его использует вся электронная промышленность. От заказов отбоя не будет».
Юрины хозяева ничего не знали об электронике, но Америка – страна смелых предпринимателей. Они согласились на то, чтобы простой рабочий продемонстрировал им процесс напыления металлов, доказав наглядно, что это будет приносить прибыль. Юра обещал доказать. Два месяца, закупая необходимые инструменты и детали, работая по вечерам, после смены, собирал он вакуумную установку. Наконец, демонстрация состоялась. Думаю, что, кроме всего прочего, она произвела впечатление своей необычностью. Юра положил в камеру листок обыкновенной туалетной бумаги, включил вакуумную установку – и через несколько минут, когда процесс напыления закончился, перед удивлёнными зрителями лежал тот же листок, покрытый тончайшим слоем меди.
Да, это было убедительно! Если человек показал, что в вакуумной установке можно использовать для напыления металла даже туалетную бумагу… Юра Пинхасов завоевал доверие. Ему дали премию – тысячу долларов. Его предложение приняли. Получив лабораторию, необходимых сотрудников и рабочих, Юра приступил к созданию нового производства. Начать пришлось с проектирования и сборки вакуумных установок. Закупать такое дорогое оборудование хозяева предприятия не сочли возможным. Так что и это нелегкое дело легло на Юрины плечи.
К тому времени, когда я заканчивал колледж, Юра Пинхасов стал на фирме человеком известным и даже окружённым некоторым ореолом таинственности…
* * *
– У твоего родственника светлая голова, – вразумлял меня Юджин. – Но над чем он работает, что в лаборатории происходит – не разглашается. То, что он делает, слишком важно. За этим знаешь, как охотятся? Конкуренция! Самые почтенные фирмы занимаются воровством идей.
О том, что такое конкуренция и воровство идей, я знал очень мало, но заглянуть в эту таинственную лабораторию мне очень захотелось. Если, конечно, Юра разрешит.
