Почему? Сотни раз задавал я себе этот вопрос. Ведь хочет же отец оставаться с нами, почему же не умеет быть в нормальных человеческих и денежных отношениях с семьей? Этого одной скупостью не объяснишь! Дед Ёсхаим, несомненно, был скуповат, стоит только вспомнить, как он после долгих препирательств выдавал бабушке Лизе деньги на расходы, приговаривая: «Ищь ти какая!» Но ведь скупость-то его обычно только в ворчании и проявлялась, деньги он давал всегда, даже Робику на его «реконструкции», он был кормильцем семьи. А отец?
– Ты пойми, я же не трачу на себя, я откладываю на чёрный день! Ведь всяко может случиться, правда? – убеждал меня отец, когда я брал на себя, вместо мамы, неприятные переговоры с ним. – Вот случится беда с одним из нас, тут деньги и понадобятся…
Что-то откладывать на случай беды действительно надо было, это я понимал. Мама, например, и кормила семью, и тоже старалась хоть кое-что откладывать из своих совсем небольших заработков… Но я не верил, что отец копит деньги для всех. Не тревожится он ни о нас, ни о маме! Что-то неладное было в жизни нашей семьи. Я понимал это очень ясно. Что-то угнетающее. Меня одолевали мысли: это ужасно, что одна мама тянет и тянет, надрываясь, семейный воз. Одолевал стыд. Ведь я уже взрослый, пора помогать семье. Мысли эти словно давили мне на плечи, я постоянно чувствовал их тяжесть. Они не заслоняли, к счастью, интерес к занятиям, интерес не пропадал. Мало того, я продлил свое обучение на семестр из-за того, что взял, кроме обязательной программы, четыре курса высшей математики и в придачу к ним – астрономию. То есть учился я всерьез. Но в то же время росло нетерпеливое, жгучее желание поскорее закончить колледж! Порой оно просто преследовало меня.
Я и сейчас считаю, что это нетерпение, это растущее чувство ответственности, было естественной реакцией на то, что происходило в нашей семье. И всё же обидно, что оно слишком рано лишило меня юношеской беззаботности.
* * *
…По дороге в колледж рядом со школой был небольшой скверик, проходя через который я срезал изрядный отрезок пути. Там на одной из дорожек стояли рядком скамейки. Заметив однажды, как поблескивают и перемигиваются на их свежевыкрашенных деревянных сидениях капельки дождя, я тут же вообразил, будто скамейки здороваются со мной, ответил, и началась у нас дружба. По утрам, пробегая мимо, я сообщал скамейкам какие-нибудь новости. Но не всем сразу. Одна скамейка была моим собеседником, пока шёл первый семестр. Как только начался второй, я простился с ней очень радостно и стал беседовать со следующей… Вот так скамейка за скамейкой как бы олицетворяли для меня законченные семестры. Становились знаками, установленными на покорённых вершинах… И в этой игре, в этом «отсчёте», по-детски проявлялось моё нетерпение…
* * *
– Раз, два, три, четыре, пять…
Я иду мимо скамеек, считаю их и вспоминаю свои семестры.
Шесть, семь… Всё! Прощайте, я с вами расстаюсь! Не поминайте лихом!
Скамейки, как всегда, откликаются, они умеют со мной разговаривать по-своему. Скамейки прощаются со мной, как мне кажется, не без грусти. Но ведь и я немножечко грущу.
Вот и ворота колледжа. О-о, что тут сегодня творится! Не протолкнешься, весь тротуар запружен народом. А за воротами, на кампусе, на залитой солнцем поляне, собралась, заполнив её, огромная толпа студентов, родителей, учителей. Скоро начнется церемония. Поляна заставлена рядами стульев. Все рассаживаются. Перед ними – трибуна. Над ней на высоком столбе развевается огромный американский флаг. Этот флаг перед колледжем я видел сотни раз и не испытывал никаких особых чувств. Но сегодня гляжу на него с волнением и даже с гордостью. Подумать только: ведь это я, Валера Юабов, первый из рода Юабовых, закончил колледж в Америке, в этой огромной заокеанской стране, которую осеняет звездно-полосатый флаг! И вот сейчас…
Достав из сумки чёрную мантию, я накидываю её на плечи, надеваю плоскую чёрную шапку с кисточкой – традиционный наряд выпускника и пробираюсь в один из рядов, откуда уже машут мне нетерпеливо мои друзья.
Глава 39. Я – безработный
– Валера, побыстрее! Уже завтрак готов!
– Сейчас вернусь! – Я выскакиваю из квартиры и бегом по лестнице, за дверь, через улицу, в газетный киоск.
Середина сентября, раннее воскресное утро. По воскресеньям выходят специальные выпуски газет, огромные, толстущие, многостраничные, со множеством рубрик – от политики до секса. На любые интересы, на любые вкусы. В нашем киоске, который точнее было бы называть магазинчиком, стопками лежат десятки таких газет. И не только на английском языке, еще и на испанском, и на китайском. А на стеллажах рядами стоят десятки ярких американских и зарубежных журналов – искусство, спорт, мода, косметика, туризм, архитектура… Да всё что хотите!
В этот и в другие киоски я частенько заходил то с Викторино, то ещё с кем-то из друзей. Не для того, чтобы купить (нам это было не по карману), а чтобы полистать разные соблазнительные журнальчики, посвящённые поп- и рок-музыке, боевым искусствам, ну и сексу, конечно. Мы жадно их разглядывали и читали, притворяясь, будто выбираем, какой взять, до тех пор, пока не раздавался сердитый голос хозяина: «Парни, это не кинотеатр, покупайте или уходите!» Так было еще совсем недавно. Но вот уже несколько месяцев, как я превратился в настоящего покупателя. Как бы рассчитываясь с хозяином киоска за свои прежние грехи, я каждую неделю плачу ему денежки и волоку домой пухлые воскресные выпуски газет New York Times и Newsday. Интересуют в них меня теперь не музыкальные новости, не спорт, не секс, а только одна рубрика. По-английски она называется Help wanted. Под желающими, нуждающимися в помощи подразумеваются ищущие работу…
Да, я безработный. Колледж закончен успешно уже три месяца назад, а вот с работой, хотя, видит Бог, я очень стараюсь её найти, успехов пока никаких. Почему? Причин несколько, но главная – отсутствие серьезных деловых знакомств.
Единственным нашим «деловым знакомым» был Юра Пинхасов. Если вы помните, он ещё перед моим поступлением в колледж обещал отцу помочь мне, когда я закончу учиться, устроиться на работу, хотя в то время и сам ещё работы не имел. Однако же папа его обещания не забыл! «Доставать» Юру он, можно сказать, не прекращал, а уж когда я перешёл на последний курс – тем более. Дело в том, что за эти годы безработный эмигрант осуществил свою «вторую попытку». Начал он с баранки такси, потом стоял у станка на предприятии, выполнявшем военные заказы, а теперь на этом же предприятии возглавлял новый экспериментальный цех. Мой отец, конечно же, знал об успехах родственника. Боюсь, что папина настырность не украшала Юрину жизнь, но он от обещания не отказался и даже устроил мне встречу с начальником отдела программирования своей фирмы. Я получил хороший совет: пока есть время, обучиться языку RPG, на котором отдел работал. У меня в колледже этого языка не было, но я не поленился и после занятий два месяца бегал в другой колледж на вечерние курсы.
Словом, главная надежда была на Юру Пинхасова. Но шли месяцы, а работы всё не было. Я искал её отчаянно, я вовсе не сидел сложа руки! Но была важная причина, по которой мне не везло: не смог я, когда учился, приобрести практический опыт программиста, то, что американцы называют experience. Каждый студент отлично знает: имея experience, работу найти несравненно легче! В колледже давали возможность подработать всем студентам из малоимущих семей: в начале каждого семестра нас распределяли на несколько часов в неделю туда, где требовались рабочие руки. Я, например, разносил почту, расставлял в библиотеке книги. Но увы, для будущей карьеры ценилась только работа по специальности! Пытался я получить направление в наш вычислительный центр – не получилось… Вот Марику, другу моему, подфартило: когда какому-то из городских вычислительных центров понадобился на лето студент-программист, послали Марка. Он сумел себя показать, понравился, и после колледжа был приглашён на постоянную работу. Повезло Марику, очень повезло! А мне – нет… И как круто, я понял только сейчас: роковые слова «Опыт обязателен» присутствовали практически в каждом объявлении о вакантных местах для программистов!
