Как-то я почувствовал, что заболеваю: ныла голова, гудели ноги. Знобило. «Ты сильно простыл, – сказал доктор, прослушав мой пульс. – Ложись-ка на пол». Я лег на ковер животом вниз, он уселся рядом и… Вряд ли я сумею рассказать, что чувствуешь, когда Мухитдин делает тебе массаж. Начинает он с поясницы. Пальцы его, вроде бы нежные (врач-пульсолог очень их бережет), сначала оделяют тебя теплом, потом в тебя начинает растущим потоком вливаться энергия. Но вот лекарь переводит пальцы на позвоночник, нажим – и «нежные» пальцы становятся железными! Они движутся вдоль позвоночника, но их чувствует каждый позвонок, каждый нерв! Вытерпеть невозможно – я извиваюсь, как уж, мычу от боли, как бычок. А Мухитдин усмехается: «Терпи, терпи! Скоро полегчает». Потом началась новая пытка: закинув мою левую руку на спину, табиб подпер мое плечо коленкой снизу – и лопатка приоткрылась, как створка раковины. Туда-то доктор и просунул пальцы. Снова боль: массаж происходит там, внутри. Закончив, доктор лезет под правую лопатку. «Плевра… Грудная клетка… Кровообращение… – бормочет табиб, кратко разъясняя мне смысл своих действий. – Ну, что? Больше не знобит?» Какое там! Я чувствую себя совершенно здоровым! Я ощущаю, как теплая кровь бежит по моим артериям, наслаждаюсь покоем. Но тут доктор, прервав наслаждение, ухватил пальцами кожу на середине моего лба, стал оттягивать ее, пока не раздался хруст… После всех этих процедур мне показалось вполне терпимым, что на ночь я был с головы до ног натерт топленым бараньим жиром. Сошло с меня семь потов – и утром я встал, будто родившись заново. А ведь, судя по знакомым признакам, без вмешательства Мухитдина провалялся бы я с сильной простудой неделю.
Надо ли объяснять, что, помогая доктору, присутствуя на его приемах, мы с Юркой все глубже погружались в таинственный мир нетрадиционной медицины. Все больше убеждались в огромных ее возможностях, почему-то отодвинутых в сторону современной «прибородиагностикой» и химией. Пользуясь любой свободной минутой доктора, мы задавали ему бесчисленные вопросы. В нашей столовой (она же гостиная и библиотека) я поставил еще один книжный шкаф и заполнил его медицинской литературой – начиная с древних авторов, таких, как Гиппократ и, конечно же, Ибн Сина. Здесь табиб и учил нас, ссылаясь то на одну, то на другую книгу. Мы понимали, конечно, что эти короткие уроки не сделают нас медиками. Но с каждым днем нам все больше и больше хотелось ими стать. И мы радовались, что хоть кое в чем начали разбираться.
Обычно доктор привозил с собой из Наманганского центра сушеные травы. Привозил наугад, не зная, что пригодится, а что – нет. Случалось, что нужного недоставало. И вот как-то доктор привез только самые необходимые травы, не больше трех десятков. «Остальные, – сказал, – будем здесь покупать. У китайцев. Думаю, найдем все, что надо». Китайскую нетрадиционную медицину тоже называют восточной, многие путают ее с медициной Авиценны, однако при некотором сходстве общих представлений объединяет их в основном лечение травами.
И отправились мы однажды с Юркой за травами в аптеки Чайна-тауна…
Нью-Йорк, как известно, город многонациональный. Каждая этническая группа, словно пчелиный рой, живет в своем «улье». Есть в Нью-Йорке и негритянский Гарлем, и Литтл Итали, есть испаноязычная Корона, индусский Джексон Хайтс, несколько Чайна-таунов – в Манхеттене и других районах. Есть японские, вьетнамские, корейские микрорайоны. На Брайтон Бич образовалась русскоговорящая Маленькая Одесса. Мои сородичи, бухарские евреи, плотно заселили многие улицы Квинса. По мне – так в этом пестром сообществе самым колоритным, не теряющим национального облика, остается Чайна-таун в Манхеттене. Тысячи магазинчиков и лавочек с красно-золотыми вывесками, дома с закругленными крышами, на тротуарах – скуластые, с узкими глазами пешеходы. Редко-редко услышишь тут английскую речь, да не все ее и понимают… Тут припомнился мне анекдот: живущая на Брайтон Бич русская старушка возмущается, придя в магазин: «Мы здесь уже шесть лет, а они все по-русски не говорят!» Китайцы в Чайна-тауне устроились совсем как дома, без «мы» и «они»…
Предвидя трудности общения в Чайна-тауне, мы с Юркой запаслись ботаническим словарем, но толку от него оказалось мало. Ткнем пальцем в название, аптекарь нам что-то отвечает… Или что-то спрашивает? Мы даже этого не понимаем! Пришлось пригласить с собой доктора. Он, как и мы, не знал китайского языка, не знал и английского, но для него это не было помехой. Аптекарь выкладывал на прилавок сушеные и молотые травы, семена – и чуть ли не все они были Мухитдину отлично известны. А если что-то не узнавал – нюхал, или на зуб пробовал.
Американские аптеки, как известно, это магазины, торгующие самыми разнообразными товарами, в том числе и лекарствами. В Чайна-тауне аптеки настоящие. Особенно понравилась нам одна: здесь не просто продавали травы, здесь царствовала Наука – восточная медицина. Травы, семена, плоды разложены были на полках в сотнях кедровых ящиках с наклейками. Аптекари в белых халатах понимали нас с полуслова – они неплохо знали английский. Кстати, в этой аптеке произошел любопытный случай. Пока мы с Юркой упаковывали травы в сумки, доктор наблюдал за аптекарем, который составлял по рецепту лекарство из трав. Рецепт был, разумеется, записан иероглифами. «Судя по вниманию вашего друга, он в травах неплохо разбирается», – заметил аптекарь. Мы перевели это Мухитдину. Усмехнувшись, он тут же сказал, что готовят противопростудный сбор для астматика. «Очевидно, ваш друг – врач? Пульсодиагност? – воскликнул аптекарь. И пожаловался, поглядывая на табиба: – У меня вот тут, сбоку, непонятные боли». Мы снова перевели. Мухитдин кивнул и взял аптекаря за кисть. Послушав его с полминуты, он, помогая себе жестами, принялся растолковывать нам по-русски, в чем причина болей. Объяснений не помню, но, очевидно, после нашего перевода диагноз показался аптекарю настолько убедительным, что он побежал за владельцем аптеки – познакомить его с табибом. И они с жаром принялись приглашать Мухитдина работать в аптеке помощником доктора… Чудаки!
Словом, к отъезду табиба большой чулан в подвале моего дома был забит травами. Нам с Юркой предстояло превратить этот склад в аптеку: разложить все травы по банкам, наклеить на каждую этикетку: написать не только название, но и свойства травы. Нелегкое дело! Трудности начались с названий. Латинские были не у всех растений. Некоторые травы (их привез Мухитдин) имели только узбекские названия – например, куйпечак, девнечак, томирдори… Зато народных названий у многих было несколько. Например, адонис в разных уголках России называют то горицветом, то стародубкой, то черногоркой. А в Азии он – байчечек. Лист сенны – он же и александрийский лист, и кассия остролистая… Приходилось записывать все названия.
Свойства трав табиб попросил описать и по «Канону» Ибн Сины, и в свете современных понятий. По невежеству я сначала подумал: чего же тут трудного? «Канон» у меня есть, обзаведусь энциклопедиями лекарственных растений – и вперед! Но открыл одну, другую энциклопедию – и приуныл: многих растений, плодов и семян из нашей аптеки я на страницах книг не нашел. Кинулся к Мухитдину – в чем дело? Оказалось, что растения, применяемые в народной медицине, но не прошедшие клинических испытаний, официально не признаны лекарственными, не входят в список – в нем около 300 тысяч растений – имеющих латинское название. Так что о свойствах этих трав рассказывал мне Мухитдин – наша Ходячая Энциклопедия.
