Давид осуждающе помотал головой.
– Плохо! У нас агенты сами трубку берут, чтобы с ходу, с первых слов… – и он взмахнул рукой, будто на лету поймал муху. – А способен на это только тот, кто в курсе всего. Знает цены, размеры домов и квартир, адреса, может все это мгновенно извлечь из памяти, преподнести собеседнику, убедить его встретиться… Вот так-то! А ты говоришь – секретарша…
Долгий наш разговор (впрочем, говорил больше Давид, а я слушал с огромным интересом) закончился тем, что мы решили поддерживать знакомство. Мы оба почувствовали ту симпатию, когда от всей души говоришь: «давай не терять друг друга». К тому же у моего нового приятеля появился, как ни странно, деловой интерес к нашей маленькой фирме. И вот по какой причине. Как и многие другие, особенно мелкие и малоуспешные, наша фирма, пользовалась услугами посреднической организации Multiple Listing Service. Большая, имеющая много филиалов, она давала возможность своим клиентам помещать различные объявления в специальных бюллетенях. Скажем, если фирма дает объявление о продаже дома, она может делать это либо на эксклюзивных правах, либо разрешает участвовать в продаже и другим клиентам MLS. В этом случае комиссионными делятся. Понятно, что нашей слабенькой фирме бюллетени MLS нередко помогали хоть что-то заполучить.
Большим фирмам, таким, как та, где работал мой новый приятель, услуги MLS не требовались, хватало своих возможностей. Но, поговорив со мной, Давид решил, что ему не помешало бы для собственных сделок знакомиться со списками продающихся домов, публикуемыми в бюллетенях MLS. Вот мы и уговорились, что я буду для него просматривать их и выписывать самое интересное.
* * *
Проводив Давида, я долго еще расхаживал по конторе возбужденный, взъерошенный. Неожиданная встреча оказалась очень приятной, в этом не было сомнений. Она сулила хорошее продолжение. Встревожило другое. Разговор с Давидом показал мне с особенно жестокой ясностью, каково положение моей фирмы – значит, и мое собственное…
Нельзя сказать, чтобы до этого вечера я ни о чем не задумывался. Но так отчетливо, как сегодня, я еще ни разу не сознавал: дела Рона очень плохи.
«Что же происходит? – бормотал я, шагая по комнате. – Ведь полтора года назад»…
С каким энтузиазмом, как дружно мы все начинали работать, каким энергичным, деловым, знающим человеком казался Рон! По утрам я частенько видел в окно, как неторопливо, я бы сказал, торжественно подходит он к офису, по-хозяйски осматривая не только здание, но даже двери. А потом, элегантный, оставляя за собой тонкий аромат мужского одеколона, сдержанным кивком здороваясь с каждым из нас, идет через общую часть офиса на свой «капитанский мостик». Все мы чувствовали себя, если продолжить сравнение, как на корабле под командой опытного, обветренного капитана, не боящегося никаких бурь. И корабль наш твердо шел по курсу. Год спустя мы уже продавали вдвое больше квартир, чем вначале. Комиссионные мои, как и у других агентов, выросли процентов на двадцать. Я теперь уже занимался не только арендой, но и продажей. И разве можно забыть, как Рон помогал мне, сколько я узнал от него!
Да, так было, горестно думал я. Было. А потом…
Перемены начались примерно с полгода назад. Рон в то утро не пришел к десяти, как обычно. Его долго не было в конторе. Часам к двенадцати открылась дверь, и мы все замерли в изумлении. Вместо одетого с иголочки босса мы увидели небритого, с опухшим лицом человека в измятых джинсах. Угрюмо кивнув нам, не остановившись, как делал обычно, у стола секретарши Сары, чтобы просмотреть список телефонных звонков, Рон прошел в свою часть офиса.
С этих пор и пошло…
Впрочем, если уж разматывать этот клубок, если уж искать конец ниточки, думал я, расхаживая по ночной конторе, то началось-то все раньше, много раньше. За стенами офиса, в семье Рона Балсамо.
Уж не знаю, смог ли бы Рон открыть контору без своей семьи – отца и двух братьев. В бетонной коробке, недостроенном помещении, снятом под офис, семья доделывала все своими руками. Малярные и столярные работы, сантехника, электропроводка, центральное охлаждение… Да всего и не перечислить! Но Балсамо умели трудиться. Я, между прочим, убедился в этом своими глазами. Возвращаясь по вечерам с работы, я обычно замедлял шаги возле их стройки: уж больно мне нравились эти сильные, мастеровитые парни-итальянцы. Усатый широкоплечий Том, жилистые Чарли и Рон, в рабочей одежде, перепачканной известкой и красками, перекликаясь, посвистывая, все делали ловко, словно играючи. Особенно Том. Он был профессиональным строителем и руководил командой. Когда работы уже подходили к концу, я увидел его на костыле: Том упал с лестницы, вешая вывеску над конторой, повредил себе колено, но своего руководящего поста не покинул.
Увидев эту вывеску, я и узнал, какая контора тут будет. Вот только в голову не приходило, что станет она моим вторым домом.
Я к тому все это рассказываю, что бизнес, очевидно, открывался, как общий, семейный. Может, и не официально, этого я не знаю. Но ведь строились-то вместе, и деньгами, скорее всего, помогла Рону семья. Деньги для начала нужны немалые!
Я об этом не слышал, не думал. К чему мне было копаться в чужих семейных делах? Видел я одно: бизнесом руководит Рон, работая по семь дней в неделю на износ, с утра до вечера. Братья в этом участия не принимали. Однако же время от времени появлялся в конторе Том и просматривал бухгалтерские счета и отчеты. Значит, семья следила за делами и считала нужным проверять Рона.
Это и стало, хотя вроде бы случайно, причиной скандала и разборки семейных отношений у нас на глазах, в конторе.
Бухгалтерию фирмы, как я уже писал, вела Нэнси. Все бумаги и папки она складывала в письменный стол босса аккуратной стопкой, в определенном порядке, чтобы и она, и Рон сразу же могли найти то, что нужно. А Том, просмотрев бумаги, совал их в ящик как попало. Нэнси приходилось снова и снова наводить порядок. Она уже не раз и Рону жаловалась, и просила: «Том, просматривай бумаги при мне, помогу складывать, как надо». Он только отмахивался. Однажды Том явился для «ревизии» с раннего утра, кроме меня в конторе никого еще не было. Он уже сидел над грудой бумаг, когда вошла Нэнси.
– Том, ты все переворошишь опять! – завопила экспансивная блондинка и промчалась мимо меня «спасать» свою бухгалтерию.
Вот тут Том вспылил. Как настоящий итальянец. Он вскочил, ударил кулаком по столу, что-то закричал. Бумаги разлетелись, Нэнси с визгом вылетела из конторы.
Досталось-то Нэнси, но на самом деле злился Том не на нее. Очевидно, отношения между братьями уже давно были испорчены. Может, Рон обещал делиться с ними доходами или возвращать долги, а не получалось?
Так или иначе, на другой день после скандала с отчетами семья Балсамо собралась в конторе. «Разборка» происходила далеко от нас, возле стола Рона, и о чем шла речь, не слышно было. Я видел только угрюмые лица братьев и страдающее, измученное – отца.
Уж не знаю, как они договорились, но, вероятно, прочного мира установить не удалось. Когда шли мимо моего столика к дверям, старик Джо Балсамо грустно покивал мне и шепнул: «Что мне с ними делать, не знаю»… Я вжал голову в плечи. Мне не очень хотелось вдаваться в причины ссоры. И без того было больно, что потускнел образ босса, которым я так восхищался прежде. Я просто жил и дышал им, хотел походить на него и внутренне и даже внешне. Признаюсь – я подражал его неторопливой, солидной походке. Чуть выпячивал грудь, как и он. Сидел, откинувшись на спинку стула, положив нога на ногу, как Рон. Размышляя, как Рон упирался пальцем в подбородок.
