Я пристыженно икнула; вышло похоже на то, как втягивают воздух младенцы, когда у них истерика.
– Извини, – выдавила я из себя, опускаясь на пол и прижимаясь лбом к коленям.
Я почувствовала, как она присела рядом, обняла меня за плечи и прижала к себе. Как мило, как мягко, когда Сьюзан обнимает меня, подумала я сквозь туман в голове. На расстоянии вытянутой руки она вся состояла из острых углов и огня, но вот так, в объятиях, превращалась в комочек мягкого тепла. Что из этого настоящее, спросил мой усталый мозг. Кто ты такая?
– Не проси прощения, – сказала она и снова сжала меня. – Это я должна.
Она на мгновение прижалась лбом к моей голове.
– Это я веду себя как тварь. Не ты. Вини меня.
– Я просто хотела повеселиться, – сказала я, но слова прозвучали пусто. – Хотела узнать, каково это.
– Секс?
– Ну да, но и еще… просто каково это – не быть такой тупой тихоней. Я бы хотела быть похожей на тебя.
– Вот уж вряд ли. – Ее улыбка погрустнела.
– Нет, еще как! – настаивала я.
Голос мой звучал упрямо, и язык слегка заплетался.
– Ты такая уверенная в себе, и это… – Я пыталась найти слова, они буквально вертелись у меня на языке. – Ну… больше…
Грустная улыбка вдруг превратилась в веселую, в глазах появились лукавые искорки.
– Уверенная? Я?
– Только не отрицай, – рявкнула я с внезапной злобой. – Девчонки вроде тебя… вы не понимаете. Не знаете, что такое – быть неуверенной.
Она нахмурилась:
– В смысле уверенной? С парнями?
Я кивнула.
– Ох, Кэдс, да это херня. Нет ничего проще, честно. Им просто хочется, чтобы ты улыбалась и вела себя, будто они тебя привлекают. Вот и все.
Вот и все.
– Ты уверена в себе, – продолжила Сьюзан и, склонив голову, боднула меня лбом. – Я знаю, что тебе так не кажется. Но это правда. Ты уверена в своей жизни. И в себе самой.
Будто это играет хоть какую-то роль, когда идешь на вечеринку, где никого не знаешь и хочешь спрятаться в уголке, пока все не закончится.
– Я та еще мокрая курица, – сказала я и снова икнула.
Она рассмеялась мягким, дружелюбным смехом.
– А вот и нет.
– А вот и да.
К глазам опять подступали слезы.
– Но ты ведь приехала сюда!
– Это потому, что ты меня обхитрила.
Я почувствовала, что лицо мое жалко морщится: водка, марихуана и тяжкий груз собственной неадекватности вылились мне на лицо горячей соленой волной.
– Боже, я такая неудачница. Моей лучшей подруге пришлось меня обхитрить, чтобы я решилась сделать что-нибудь веселое.
Сьюзан, похоже, изо всех сил старалась не рассмеяться.
– Кэдди. Кэдди! Успокойся. Ты не неудачница. Вообще нет. – Она внезапно замолкла. – Ты только что назвала меня лучшей подругой?
– О боже! – Я всхлипнула. – Я не хотела. Не говори Роз, что я сказала. Я не имела это в виду!
– А, ну спасибочки. – Сьюзан ущипнула меня за бок. – Теперь я чувствую, как дорога тебе.
– Ну ты… вроде как лучшая. – Я пыталась понять, как объяснить. – Понимаешь? Вторая лучшая.
– Думаешь, я напрашиваюсь на комплименты?
– Нет, Сьюз, – серьезно возразила я. – Я правда так думаю. Если бы не Роз, ты бы точно была моей лучшей подругой. Но моя лучшая подруга – это Роз. Самая лучшая.
– Я ужасно польщена, – сухо ответила Сьюзан. – Нет ничего лучше, чем когда пьяная подруга говорит, как любит тебя. Почти больше другой подруги.
– Но я все равно считаю, что ты офигенная, – настаивала я.
– Ладно, Кэдс. Пора спать.
– Я думала, ты хотела всю ночь говорить.
– Думаю, лучше отложить это до момента, когда ты будешь помнить, что сказала.
Остаток ночи я провела в каком-то дурмане. К утру я почти ничего не помнила, кроме того, что меня рвало в унитаз, кафель ванной врезался мне в колени, а Сьюзан держала мне волосы. Потом я рухнула на кровать и наблюдала, как крутится потолок.
Затем я проснулась в ее кровати поверх одеяла. Видимо, так чувствуют себя люди, когда умирают. Глаза резали лучи яркого солнца сквозь раскрытые шторы. Я полежала еще, пытаясь пробраться сквозь чащу смутных воспоминаний, но потом поняла, что ничего не выйдет, и отправилась на поиски Сьюзан.
Я нашла ее в гостиной: она спала, свернувшись клубочком на диване.
Я коснулась ее плеча – так мягко, как только могла, – и она резко села.
– Что?
– Это я, – сказала я быстро, – просто я.
Она опустилась обратно на подушки, издав тихий вздох.
Через мгновение на ее лице проступила улыбка.
– Ах да. Супер-Кэдс.
– Боже мой, – выдавила я.
Первые воспоминания начали приходить ко мне. Вот я стою в коридоре и объявляю, что хочу обнимашек. Боже мой.
– Да все в порядке, – рассмеялась Сьюзан. – Поверь, могло быть куда хуже.
Джо сидит рядом на диване и говорит, что у меня очень красивое лицо. Я говорю ему, что хожу в школу для девочек. Жалуюсь ему, что целовалась всего с тремя парнями. Он: хочешь с четвертым?
– Бли-и-ин. – Я рухнула на диван рядом с ней и спрятала голову на ее плече. – И что, с утра всегда так себя чувствуешь?
– Ага, – снова рассмеялась она. – Наслаждайся. Напоминай себе: это значит, что ночь выдалась отличная.
Она посмотрела на стенные часы.
– Ничего, если мы скоро пойдем? Я знаю, что еще рано, но мне хочется уйти отсюда. Может, в городе поедим где-нибудь?
– Ладно, – сказала я.
– Если нужна ванная, то есть наверху. Встретимся в гостиной через полчаса?
Умывшись и выпив парацетамол, я почувствовала себя хоть немного человеком. Я причесалась щеткой, которую нашла в комнате Сьюзан, и направилась вниз. Она была в кухне: складывала листок бумаги. Сложив, она прижала его к столу ключом, который откопала в саду. Она улыбнулась мне:
– Схожу за шапкой.
Когда она ушла, я дала волю любопытству и прочитала записку.
Мама и папа,
Это я! Просто говорю, что заехала сюда с подругой. Если что-то будет не на месте, то это мы переложили. Надеюсь, вы хорошо отметили годовщину.
Люблю вас сильно,
Сьюзи
Хх
Я ожидала чего-то мрачного, может, саркастичного, но обыденность записки ударила меня в самое сердце. Я снова свернула бумажку и вышла в коридор, прикусив язык, чтобы не расплакаться.
