Она выглядела довольной.
– Да и со стороны не видно, только если приглядишься.
– А как они сломались?
– Папа, конечно.
Она не стала объяснять, к моему облегчению. Я и так чувствовала себя виноватой.
Внезапно мне представилась малышка Сьюзан. Склонившись над грудой побитого фарфора, она склеивала куски вместе. От жалости у меня заныло сердце.
– И ты их склеила?
– Не, не я… – Сьюзан, помолчав, вздохнула. – Это папа. Однажды вечером я осталась на ночь у подруги, а когда вернулась, он уже все починил. Я пошла в комнату, и… в общем, они уже были там. Может, поэтому я их и не выкинула.
Мне было грустно. Я была совсем сбита с толку.
– Зачем он это сделал? – спросила я, нахмурившись.
– Иногда ему становилось стыдно. – Ее лицо совсем потухло. – Иногда.
Так многого мне никогда не узнать. Так многого я не пойму. Отец, который избивает дочь, а потом склеивает ее фарфоровые фигурки. Раненая девочка, которая хранит их на самом виду.
– Почему ты не привезла их с собой в Брайтон? – спросила я.
Снова засияла яркая, нежданная улыбка.
– Ох, да они мне особо и не нравятся.
Она потянула меня за рукав.
– Пойдем. Хочешь познакомиться с моими друзьями?
Мы встретились с ее друзьями в городе. Уже начинало темнеть. Они были очень шумными, очень впечатлительными и совсем обычными: не такими я их себе представляла. Я-то думала, что, раз они дружили со Сьюзан в ее подростковые годы, они будут совсем как она – слегка пугающими, масштабными личностями. Но они были просто людьми, такими же разными и похожими, как в любой группе друзей.
– Ах ты боже мой! – заорал высокий кудрявый парень, оторвавшись от толпы и сгребая Сьюзан в объятия. – Мне даже не верилось, что ты приедешь.
Это был Тоби, о чем Сьюзан сообщила мне, когда он выпустил ее, раскрасневшуюся и счастливую, из объятий.
В суматохе приветствий – которых не было слышно за визгами, шумными объятиями и восклицаниями – я и не надеялась запомнить, как кого зовут. Решила, что лучше просто улыбаться и кивать, когда со мной заговаривали.
Мы направились в Макдоналдс, где расселись за длинным столом и заказали на всех картошки фри и куриных наггетсов. Я держалась поближе к Сьюзан, которая села по-турецки на стол и рассказывала друзьям про Брайтон, забыв про еду. Она то и дело протягивала руку, игриво тянула меня за волосы, улыбалась во весь рот и возвращалась к рассказу. Она рассказала о том, как ее отстранили от уроков, но теперь история звучала, будто это был один большой прикол.
– Поверить не могу, что тебя отстранили, – рассмеялась Лиз.
Судя по всему, это была девушка Тоби. Несмотря на смех, я заметила, что она обеспокоена.
– Ну, я тут не виновата, – сказала Сьюзан. – Скажи им, Кэдс!
Они все посмотрели на меня, и я в тысячный раз пожалела, что люди не умеют контролировать, когда к их щекам приливает кровь.
– Ну… – Я постаралась говорить шутливо, в тон самой Сьюзан. – Если честно, то ты все-таки швырнула стул.
Она осклабилась, и я пожала плечами.
– И то правда. Но он заслужил.
– Ох, это да, спору нет, – сказала я.
Я сразу заметила, как обменялись улыбками две безымянные девочки, и возненавидела себя. «Спору нет». Тупые выражения из частной школы.
Когда стемнело, мы переместились из Макдака в обшарпанный магазин, где такие же обшарпанные продавцы и не посмотрели в нашу сторону, когда мы выставили бутылки водки на кассу.
– Хочешь, вместе выпьем? – спросила меня Сьюзан, тыча в меня двухлитровой бутылкой колы и указывая на бутылку дешевой водки. – Смешаем, а?
– А давай, – быстро согласилась я, радостно следуя ее примеру.
В итоге мы оказались в парке, который был в точности таким же, как и любой другой парк в стране. Я села на свою куртку и попыталась убедить себя, что не замерзла. Вокруг меня раздавались взвизги веселого смеха. Сьюзан открыла колу и лила ее на траву, слегка наклонив голову и отмеряя, сколько должно остаться. Она выпрямилась, зажав бутылку между ног, и налила водку прямо в колу. Завернув крышку обратно, она аккуратно потрясла бутылку и передала мне.
– Ну как?
Получилось так крепко, что я чуть не подавилась.
– Отлично, – со слезами на глазах прошипела я, и Сьюзан рассмеялась.
– Это потому, что еще не размешалось, – пообещала она. – Потом будет лучше.
Тем не менее я сделала еще пару глотков, хотя меня и тошнило. Я надеялась, что водка ударит мне в голову и станет как-то легче. Друзья у Сьюзан были очень милые, но я все равно чувствовала себя неловко. Как вообще так получилось, что я оказалась в незнакомом парке посреди Рединга с людьми, которых я не знаю? С внезапным уколом тоски я подумала про брайтонский пляж и гальку, на которую я жаловалась всю жизнь. Впереди расстилается море, позади простирается город, и пирсы по бокам, словно вестовые столбы. В Брайтоне всегда понятно, где ты находишься.
– Сколько сейчас времени? – спросила я Сьюзан.
– Семь, – сказала она, взглянув на телефон.
Я отхлебнула еще из бутылки – на сей раз меньше – и передала ее Сьюзан, пытаясь усмирить тревожную дрожь в животе.
Еще только семь. Совсем рано. Мы успеем вернуться, пока меня не хватились.
Тэрин, 19:36
Эй, когда вернешься домой? Хочу посмотреть «Короля льва». Посмотришь со мной?:) хх.
19:40
Буду поздно. Прости! Хххх
19:43
А ты вообще где?
19:58
Да так, гуляю.
20:02
…Мое шестое сестринское чувство не дает мне покоя. Все в порядке?
20:03
Хаха да, конечно! Ххх
Но все не было в порядке. Я уже не могла совладать с нервами. Уже пробило восемь, а дорога до Брайтона займет не меньше трех часов. Сьюзан, казалось, не собиралась уходить, и остальные тоже. А еще у меня садился телефон.
– Эй, – сказала я Сьюзан, говоря тихо, чтобы нас не услышали. – Эм… Мы когда домой?
– Еще слишком рано, – сказала она, отмахиваясь.
Она наклонилась вперед, подальше от меня.
– Эй, Тоби, поделишься сигаретой?
– Сьюз… – Я коснулась ее руки, ожидая, когда она обернется. – Я серьезно. Если мы не уедем сейчас, то когда?
Тоби посмотрел на меня, сжимая в руках пачку сигарет, а потом обратно на Сьюзан. Она протянула руку.
– Ты что, опять создаешь неприятности?
