– Похоже, учительница литературы от тебя в восторге, – только и смогла сказать она, когда мы снова оказались в машине.
– Хмм… – ответила я.
– Иногда полезно чем-нибудь выделиться, – заметил папа. – Что плохого в том, что тебя заметят.
– Джон… – с мягкой укоризной сказала мама.
– Я стараюсь как могу, пап, – ответила я, заранее зная, что он меня не услышит.
Папа раздраженно выдохнул. Я постаралась не заметить укола обиды, которую испытывала всякий раз от папиной реакции. Он никогда ничего не говорил, но ему было и не нужно. Школа не сделала из меня уверенную в себе суперзвезду. А ведь он так надеялся! С каждым годом это становилось все очевиднее. С каждым родительским собранием. С каждым годовым отчетом. С каждым объявлением итоговых оценок.
И дело было не только в нем. Я и сама сомневалась, сумею ли когда-нибудь отделаться от чувства, что при всех моих блестящих возможностях и огромных привилегиях мне никогда не добиться таких же успехов, как Тэрин. Она-то всю жизнь блистала, как бриллиант, благодаря своим способностям. В мое образование вбухали столько денег… а что в итоге? Горстка пятерок, которые я и так бы получила, да название элитной школы в резюме. Как бессмысленна моя жизнь. Как я всех разочаровала.
Когда мы приехали домой, я спряталась у себя в комнате и свернулась в клубок под одеялом вместе с ноутбуком и упаковкой «Скиттлз». Может, ядреный коктейль из «Ютьюба» и «Баззфида» меня успокоит. Я только начала листать статью с названием «Семнадцать признаков того, что ты ходишь в частную школу», как дверь открылась и вошла мама.
– Он не нарочно, – сказала она, пропуская разом и приветствие, и вопрос, можно ли войти.
Она присела на кровать рядом со мной и, слегка вытянув шею, заглянула в мой экран. Я демонстративно закрыла крышку ноутбука и увидела, как по ее лицу пробежала тень разочарования.
– Хмм… – неопределенно промычала я.
– Просто он тебя любит и желает тебе самого лучшего, – продолжила она. – И я тоже.
Показывать, как я всех разочаровала, – так себе признак любви. Я не сказала этого, и мысль осталась у меня в голове, где ей самое место.
В субботу мы пошли на берег с Рози и Сьюзан. Они планировали встретиться у кинотеатра с группой друзей из школы. Нас отвезла мама Рози, хотя мы вполне могли бы доехать на автобусе. Потом она настояла, что заплатит за наши билеты. Когда ее мама уехала, Рози, сгорбившись и кутаясь в куртку, начала ныть, что она постоянно во все вмешивается. Сьюзан ехидно заметила, что это вообще-то очень мило, что мама так ее любит. Рози сразу заткнулась.
Вскоре пришли остальные. Они были в отличном настроении и издавали столько шума, что я тут же замкнулась в себе, хотя продолжала улыбаться своей самой счастливой улыбкой. Больше всех говорил Чарли, бойфренд Левины. Как и всегда. От него досталось всем.
– Как дела в школе, Кэдди? – спросил он меня обманчиво дружелюбно.
Он даже не смотрел на меня. Мне пришло в голову, что, если я сейчас отвернусь и попрошу его сказать, название какой группы написано у меня на футболке (Taim) или какого цвета у меня волосы (каштанового), он не сможет ответить.
– Нормально, – тупо ответила я.
А что тут скажешь? Есть что-то неотвратимое в том, чтобы наблюдать, как над тобой вот-вот начнут издеваться. Вроде видишь, а ничего сделать не можешь.
– Подружку себе уже завела?
Я почувствовала, как мучительно краснею и сердце у меня замирает.
– Что?
– Мы все знаем про девчонок из Эстер, – в глазах Чарли плясали озорные искорки. – Лесбиянки-отличницы.
Почти все рассмеялись. Даже Рози, хотя она взяла меня под локоть и сжала мне руку. Но Сьюзан даже не улыбнулась. С нарочито скучающим выражением лица она протянула:
– И это все, Чарльз? Можешь шутить только про лесбиянок из школы для девочек?
Улыбка исчезла с лица Чарли, но лишь на мгновение. Он заулыбался снова, но на сей раз несколько натянуто.
– А кто сказал, что это шутка?
Сьюзан разочарованно вздохнула и посмотрела на меня. Глядя на меня, она продолжала стоять, развернувшись к группе и обращаясь ко всем одновременно:
– Никакого воображения. Сколько раз ты уже слышала эту шутку, Кэдс?
Она окинула меня веселым, твердым, резким взглядом, словно хотела поддержать.
Я приняла этот нежданный подарок: обычно мне не давали шанса вставить слово.
– Каждый раз, когда какой-нибудь парень думает, что у него хорошее чувство юмора.
Мой голос прозвучал тише, чем ее или Чарли, но его все равно услышали. Все рассмеялись; даже Чарли с улыбкой пожал плечами, словно принимая свою судьбу.
Мы направились к кинотеатру. Сьюзан, явно приободрившись, подошла ко мне и взяла под свободный локоть.
– Спасибо, – тихо прошептала я, чтобы никто не услышал.
В ответ она с довольной улыбкой сжала мне предплечье. Мы прошли внутрь вместе, счастливой троицей.
Мы со Сьюзан стояли у автоматов по продаже билетов и дожидались остальных: те еще были в очереди за попкорном. Я хлебнула колы (она уже успела немного выдохнуться) и потянулась к Сьюзан, чтобы стащить у нее из коробки пару начос.
– И чего они так долго? – проворчала она, наклоняя ко мне коробку, чтобы я могла зачерпнуть сальсы.
– А, Рози вечно копается, – ответила я. – Ей сложно принимать решения, особенно когда дело касается еды.
Сьюзан улыбнулась:
– Вчера во время обеда…
Она внезапно замолчала. Сначала я решила, что это она для драматического эффекта, но потом увидела ее лицо. Улыбка исчезла. Сьюзан смотрела куда-то с потрясенным видом.
И это не было приятное удивление. Скорее ужас.
– Боже мой, – проговорила она так тихо, что я сначала не узнала ее голос.
Я не успела спросить, в чем дело. Она продолжила тем же странным тоном:
– Это мой папа.
Я повернула голову. Мужчина в очереди был совсем не похож на того, кого я ожидала увидеть, даже если бы приготовилась заранее. Я представляла себе кого-то огромного, широкоплечего, с огромными кулаками. А этот мужик был жилистый и совершенно обычного вида: темные волосы с проблесками седины, белая рубашка и джинсы. Прямо как мой папа в свободное от работы время. Он вальяжно рассмеялся чему-то, что сказал ему другой мужчина. Как такой человек может ударить ребенка? Ударить Сьюзан?
За те несколько секунд, что я смотрела на него – и до того, как я успела сообразить, что мне сказать Сьюзан, – он, видимо, почувствовал на себе наши взгляды и обернулся. На мгновение на его лице отразился шок. Он окинул Сьюзан быстрым внимательным взглядом, а потом с равнодушным видом повернулся к своей компании. Я обернулась к Сьюзан и успела застать агонию на ее лице. Она пихнула мне в руки коробку с начос, развернулась и рванула из кинотеатра.
