– Это сделаю я, – встревает Дэймон.
Майкл рассеянно кивает.
– Не сомневаюсь, только я тебе не позволю. Теперь у тебя есть то, ради чего стоит жить. Не подвергай себя неоправданному риску, – вздыхает он, снова выпрямившись. – Мы в любом случае не можем решать каждую проблему убийством.
Нет, не можем. Мы не преступники. Мне приходится постоянно напоминать себе об этом. Мы нарушаем законы не для персональной выгоды, а ради забавы.
Нам не обязательно его убивать, но оставить все как есть мы тоже не можем.
– Я хочу, чтобы он покинул Тандер-Бэй, – обращаюсь к Майклу. – И Меридиан-Сити.
– Мы не сможем выкупить его доли во всех проектах, – отвечает он.
– Нам и не придется, – вставляет замечание Бэнкс.
Все замирают и поворачиваются к ней. Кожа ее обнаженных плеч сияет в свете свечей. Выпрямив спину, я смотрю ей в глаза.
– Он сам все отдаст нам.
Сдерживая улыбку, внимательно ее слушаю. Моя любимая черта в Бэнкс – то, как гордость не позволяет ей вмешиваться в ситуацию до тех пор, пока у нее не будет готового решения.
Она оборачивается к Майклу.
– Убийство Шредера Фэйна наверняка не единственное преступление на счету твоего отца. Мы найдем информацию и используем ее, чтобы его убедить.
– В чем убедить?
– В том, чтобы он отправился на поиски лучшей жизни подальше отсюда, – саркастично парирует Бэнкс.
Майкл качает головой.
– Он все равно не уйдет по-тихому.
– Тогда мы об этом позаботимся, – говорит Кай, теряя терпение. – Мы делаем лишь то, что необходимо, Майкл. Нам нужно думать о наших детях. Рика права. Ему нельзя остаться.
Спустя мгновение взгляд моего жениха в очередной раз сосредотачивается на мне. Для меня не секрет, что творится в его голове. Да, его отец опасен. Да, он причинил людям неизмеримое количество боли.
Но разве мы не можем сказать то же самое о себе? Мы вредили друг другу. Убивали.
Единственная разница между нами и Эвансом Кристом заключается в том, что он действовал исходя из алчности и жажды власти. Мы, напротив, действовали в интересах нашей семьи. Нашей настоящей семьи. Эванса мало заботит жена и Майкл. Ему наплевать на всех нас. Я против того, чтобы он приближался к Мэдсу и Ивару.
Майкл неторопливо кивает, смотря куда-то на стол.
– И я не хочу брать его фамилию, – добавляю я.
Он замирает, медленно поднимая глаза.
Знаю, Майкл, наверное, чувствует себя мишенью на этом собрании, однако я должна высказаться, и чем раньше, тем лучше. Я не сменю фамилию, когда мы поженимся.
Несмотря на его вздымающуюся и опадающую в размерном ритме грудь, он явно чертовски взбешен.
– Я хочу, чтобы ты носила ту же фамилию, что и твои дети.
– Так и будет.
Мое сердце бешено колотится, потому что я не хочу причинять ему боль, но не могу уступить в данном вопросе. Я много думала об этом. Почему я должна менять фамилию? Кто вообще придумал это правило? Мой отец был хорошим человеком, у которого не осталось сыновей, способных продолжить его род. Он этого заслуживает.
Мои последние слова повисают в воздухе. За столом никто не дышит. Майкл сверлит меня взглядом; его глаза сверкают от нарастающей ярости. Знаю, я многого прошу. Он родился с фамилией, которую будет носить на протяжении всей своей жизни, и не обязан ее менять.
Однако я тоже свою не поменяю.
Мы скованы в немом противостоянии. Вероятно, потому, что понятия не имеем, что еще сказать. Он жаждет либо заорать, только не хочет делать это здесь, либо меня придушить.
– Лад-но, – запинаясь, произносит Кай. Его взгляд мечется между нами. – Мы… вернемся к этому вопросу позже.
Все ерзают на своих местах. Майкл отказывается разорвать зрительный контакт, поэтому я иду хотя бы на такую уступку и отворачиваюсь первой.
– Уилл… – продолжает Кай, сменив тему. – Что нам известно?
Миша выпрямляется.
– Последнее сообщение я получил от него несколько месяцев…
– Забудь о сообщениях, – заявляет Кай, оглядев собравшихся. – Когда мы видели его в последний раз?
– Тринадцать месяцев назад.
Услышав шепот Дэймона, мы поворачиваемся к нему. Он перекатывает между пальцами незажженную сигарету.
– И двенадцать дней, – добавляет Алекс. – Уилл звонил по видеосвязи.
Тринадцать месяцев. Я медленно, усиленно моргаю. Тринадцать гребаных месяцев.
– Мы можем исключить вариант его смерти, потому что его родители не беспокоятся, – говорю я.
Достав из нагрудного кармана какую-то бумагу, Миша расправляет ее и кладет на стол. Дэймон моментально подхватывает лист и спрашивает, рассматривая его:
– Что это такое?
– Список мужчин из богатых, знатных семей, которые за последние тридцать лет на время исчезали, а потом возвращались, – поясняет кузен Уилла.
Дэймон усмехается, швырнув бумагу Майклу.
– В двадцать первом веке мы обычно имеем дело с цифровыми файлами.
Взяв лист, Майкл тоже его изучает.
– К тому же какой толк опрашивать кучку чуваков среднего возраста? – интересуется Дэймон. – Во-первых, они не станут говорить. Никто не говорит о «Блэкчерче». И во-вторых. Локация меняется. Даже если заговорят, они все равно не знают, где он сейчас находится.
– Может, и не меняется, – возражает Миша. – Возможно, это часть легенды, которую нам рассказывают. Вдруг Уорнер… Стрэтфорд… Уолмарт Каннингем III даст нам какую-нибудь зацепку. Что-то стоящее. Или у тебя есть идея получше?
– Его дедушка, – включается в беседу Уинтер. – Вероятно, именно он отправил туда Уилла, верно?
Уже планируя следующий шаг, Майкл смотрит на Алекс.
– Ты сможешь втереться к нему в доверие?
Она тихо смеется.
– Понятия не имею, с чего ты взял, будто эти мужчины разглашают государственные тайны своим шлюхам.
– С того, что раньше это срабатывало, – дразня ее, Дэймон широко улыбается. – Ты себя недооцениваешь.
Но я подаюсь вперед.
– Нет.
Все переводят взгляды на меня.
– Мы не будем использовать Алекс подобным образом.
Рано или поздно она получит диплом, найдет новую работу. Что мы будем делать, когда больше не сможем пользоваться ею, словно сутенеры? Я не пошлю ее к этому старику.
– Кроме того, – продолжаю я, – люди вроде него не занимаются такими делами самостоятельно.
– Значит, его ассистент, – говорит Кай. – Джек Манро. Он должен знать все.
