Энпэшник спрятал пистолет.
«Не осталось времени – для чего? – подумал Конгросян. – Что сейчас должно произойти? Гольцу, похоже, это известно, да и Пэмброуку, видимо, тоже. Каждый из них имеет в своем распоряжении идентичное оборудование. Но при чем здесь я? Я и мои способности, которые я поклялся держать под контролем… Неужели это означает, что уже в самом скором времени мне придется использовать их?»
Не было у него никаких интуитивных предчувствий. Да и вряд ли он был способен сейчас что-то предпринять.
Нат Флайджер услышал, что где-то снаружи играют дети.
Они нараспев издавали тоскливые ритмические звуки, совершенно непривычные для его уха. А он занимался музыкальным бизнесом всю свою жизнь. Но как он ни старался различить отдельные слова, это ему не удавалось: звуки были какие-то странно слитые друг с другом.
– Можно посмотреть? – спросил он, вставая со скрипучего плетеного стула.
– Я бы предпочла, чтобы вы этого не делали, – сказала Бет Конгросян, бледнея. – Пожалуйста, не смотрите на этих детей. Пожалуйста!
– Мы ведь из компании звукозаписи, миссис Конгросян, – мягко объяснил Нат. – Все, что касается мира музыки, – наш бизнес.
Он никак не мог удержаться, чтобы не подойти к окну и не выглянуть наружу: деловой инстинкт взял в нем верх над воспитанностью или милосердием.
Выглянув из окна, он сразу увидел их. Они сидели кружком. И все были горбатиками. Ему стало интересно, кто из них Плот Конгросян. Но все они были для него на одно лицо. Возможно, вон тот маленький мальчик в желтых шортах и выбившейся из-под них тенниске… Нат подал знак Молли и Джиму, и они присоединились к нему.
«Пятеро детей-неандертальцев, – подумал Нат. – Пятеро детенышей, как бы выдернутых из давних веков. Тупиковая ветвь, отрезанная в прошлом от основного эволюционного ствола и привитая здесь, в настоящем, чтобы мы, представители ЭМЭ, могли послушать и записать песни давно ушедших племен. Интересно, какой конверт для альбома подберет отдел оформления…»
Он закрыл глаза, не в силах смотреть на импровизированную «сцену».
И в то же время он прекрасно понимал, что им все равно придется заняться происходящим на этой «сцене». Потому что они приехали сюда не прогуляться по лесочку, потому что они не могут и не хотят возвращаться с пустыми руками. И это важнее всего.
Кстати, запись нужно сделать очень профессионально. Это важнее, чем при записи Ричарда Конгросяна, какой бы потрясающей ни была его игра. И еще они не могут позволить себе роскоши нянчиться с собственной брезгливостью.
– Джим, доставай «Ампек Ф-а2», – распорядился он. – Тащи прямо сюда. Пока они не замолкли.
– Я не позволю вам их записывать, – сказала Бет Конгросян.
– Мы это сделаем, – ответил Нат. – Для нас это привычное дело – писать народную музыку на месте. Такие записи многократно оспаривались в судах СШЕА, но фирма звукозаписи всегда выигрывала предъявляемые ей иски.
Он последовал за Джимом Планком, чтобы помочь ему смонтировать звукозаписывающую аппаратуру.
– Мистер Флайджер, вы понимаете, кто перед вами? – крикнула ему вслед миссис Конгросян.
– Да, – ответил он, не останавливаясь.
Вскоре «Ампек Ф-а2» был смонтирован; инопланетная протоплазма сонно пульсировала, время от времени производя псевдоподиями волнообразные движения, как будто голодная. Влажная погода все-таки влияла на нее.
Рядом появилась Бет Конгросян, сжатая, как пружина, с непреклонным выражением лица.
– Послушайте меня, пожалуйста, – сказала она негромко. – Сегодня ночью у них состоится нечто вроде фестиваля. У взрослых. Это будет в подобии дансинг-холла, расположенном в лесу, совсем недалеко отсюда, там, где красные скалы. Холл принадлежит им всем, их общине, они часто там собираются. Будет очень много танцев и песен. Именно того, что вам надо. Гораздо больше, чем у этих маленьких детей. Пожалуйста, подождите и записывайте там сколько душе угодно. Но не здесь!
– Мы сделаем записи и тут и там, – сказал Нат и дал сигнал Джиму поднести «Ампек Ф-а2» к образованному детьми кружку.
– Вы подождете в доме, и я проведу вас туда, – взмолилась Бет Конгросян, поспешив вслед за ним. – Это будет очень поздно, около двух ночи. Они поют просто чудесно. Слова разобрать трудно, но… – Она схватила Ната за руку. – Мы с Ричардом стараемся воспитывать нашего ребенка подальше от всего этого. У детей в таком юном возрасте почти отсутствуют те особенности, что характерны для взрослых, и потому от них вы не услышите ничего по-настоящему стоящего. А вот когда вы увидите взрослых… – Она осеклась и закончила совсем бесцветным голосом: – Вот тогда-то и поймете, что я имею в виду.
– Давай и в самом деле подождем, – сказала Молли, обращаясь к Нату.
Тот заколебался, глянул на Джима Планка. Джим кивнул.
– О’кей, – согласился Нат. – Но вы обязательно проведете нас на этот их фестиваль. И сделаете так, чтобы нас туда пропустили.
– Хорошо, – сказала Бет Конгросян. – Обязательно сделаю. Спасибо, мистер Флайджер.
«Я чувствую себя во всем виноватым», – подумал Нат. Однако вслух сказал:
– О’кей. И вы… – Но тут чувство вины поднялось в его душе гигантской волной. – Черт, вам не нужно водить нас туда. Мы заночуем в Дженнере.
– Я бы сама хотела, – призналась Бет Конгросян. – Я ужасно одинока. Мне нужна компания, когда Ричард далеко. Вы и представить себе не можете, что для нас означает, когда люди… из внешнего мира заглядывают сюда, хотя бы ненадолго.
Дети, наконец заметив взрослых, перестали петь и теперь застенчиво глядели на Ната, Молли и Джима.
«Вряд ли их удастся уговорить спеть снова», – подумал Нат.
Так что его начальная идея не выгорела.
– Вы не боитесь? – спросила Бет Конгросян.
Он только пожал плечами:
– Нет. Абсолютно.
– Правительство знает о них, – сказала она. – Здесь побывало великое множество этнографов и бог знает каких еще ученых. Их посылали сюда для исследований. Все они утверждают, что в доисторические времена, перед тем как появился кроманьонский человек… – Бет Конгросян беспомощно замолчала.
– Они скрещивались, – закончил за нее Нат. – На что указывают и скелеты, найденные в израильских пещерах.
– Да, – кивнула она. – Наверное, это можно сказать обо всех так называемых подрасах. Тех самых, которые якобы вымерли в процессе борьбы за существование. А они просто были поглощены видом homo sapiens.
– Я бы высказал и совершенно иное предположение, – заметил Нат. – Мне, например, более правдоподобным кажется, что так называемые подрасы были мутациями, которые существовали очень короткий срок, а затем вырождались из-за недостаточной приспособляемости. Наверное, в те времена также бывали периоды повышенной радиации.
