– Мы не будем помнить друг друга, – сказал Эл. – Честное слово! Нам не оставят никаких воспоминаний, связанных с покушением. Так что… – Он протянул руку. – Так что прощай, Иан! Все-таки мы выступили в Белом доме, верно? Ты все забудешь, но это не перестанет быть правдой: мы выступили. – Он криво усмехнулся.
– Шагайте! – сказал энпэшник.
Все еще держа в руках кувшины (зачем?), Эл Миллер и Иан Дункан пошли по коридору к выходу, возле которого их ждал черный медицинский фургон.
Был вечер. Иан Дункан обнаружил себя на пустынном перекрестке, замерзшим и дрожащим, рядом с остановкой городского общественного транспорта.
«Что я тут делаю? – изумленно спросил он себя и посмотрел на часы: было восемь. – Я вроде бы должен быть на собрании в честь Дня поминовения, не так ли? Мне нельзя отсутствовать еще раз. Пропустить два собрания подряд – это ужасно. Надо бежать домой».
Родной «Авраам Линкольн», со всеми его башенками и окнами, находился совсем недалеко, и Иан поспешил к нему, дыша глубоко и пытаясь держать хороший темп.
«Надеюсь, собрание еще не закончилось», – подумал он.
Однако окна зала собраний были уже темны.
«Черт побери!» – подумал Иан с отчаянием.
– Собрание в честь Дня поминовения закончилось? – спросил он, когда на входе в здание у него проверили идентификат.
– Вы слегка напутали, мистер Дункан, – сказал Винс Страйкрок. – День поминовения был вчера. Сегодня – пятница.
«Что-то тут не так», – подумал Иан. Но спорить не стал, просто кивнул и поспешил к лифту.
Едва он вышел из лифта на своем этаже, его окликнули:
– Эй, Дункан!
Это был сосед по имени Корли, которого он едва знал. Поскольку подобная неожиданная встреча могла быть небезопасна, Иан приблизился к нему с осторожностью.
– Что случилось?
– Слушайте меня, – сказал Корли быстро и опасливо. – Вы провалили последний релпол-тест. Вас собираются разбудить завтра в пять или шесть утра и устроить неожиданное тестирование. – Он глянул сначала в один конец коридора, потом в другой. – Изучите конец тысяча девятьсот восьмидесятых, а в частности религиозно-коллективистские движения. Ясно?
– Да, – с благодарностью сказал Иан. – Большое спасибо!.. Может быть, я сумею когда-нибудь и вам… – Он осекся, так как Корли нырнул назад, в свою квартиру, и закрыл дверь.
Иан остался один.
«Безусловно, это очень любезно с его стороны, – подумал он, идя по коридору. – Пожалуй, он спасает меня, предупредив об угрозе принудительного выселения».
Очутившись в своей квартире, он устроился поудобнее и обложился всеми имевшимися у него справочниками по политической истории Соединенных Штатов.
«Я буду учиться всю ночь, – решил он. – Потому что я должен справиться с этим тестом. У меня просто нет иного выбора».
Чтобы не заснуть, он включил телевизор и тотчас же ощутил, как от экрана, на котором возникла Первая Леди, заструилось знакомое, милое, сердечное тепло.
«…а музыкальную программу сегодняшнего вечера, – сказала Николь, – открывает квартет саксофонистов, который исполнит темы из опер Вагнера и, в частности, из моей самой любимой, из “Мейстерзингеров”. Я полагаю, что мы все получим большую пользу и, конечно же, духовно обогатимся. А после этого, решила я, перед вами снова предстанет ваш давний любимец, всемирно известный виолончелист Генри Леклерк, который исполнит произведения Джерома Керна и Коула Портера».
Она улыбнулась, и Иан Дункан, окруженный армией справочников, улыбнулся ей в ответ.
«Интересно, – подумал он, – каково это, играть в Белом доме? Что это значит – выступать перед Первой Леди? Жаль, что я так и не выучился играть ни на одном музыкальном инструменте. Я не умею ни играть в пьесах, ни писать стихи, ни петь или танцевать… Ничего. Был бы я из музыкальной семьи, если бы отец или мать научили меня…»
Он хмуро нацарапал несколько строк о взлете французской христианско-фашистской партии в 1975 году. Но его словно за уши тянули к телевизору, и, отложив в сторону ручку, он повернулся лицом к экрану.
Николь показывала дельфтскую изразцовую плитку, которую ей удалось отыскать в одной из лавок в Швайнфурте, Германия. Какие у этой плитки прелестные, чистые цвета!.. Иан глаз не сводил с экрана, зачарованный тем, как сильные, изящные пальцы Николь нежно гладили солнечную поверхность обожженной глазури.
«Полюбуйтесь на эту плитку, – говорила Николь своим бесподобным хрипловатым голосом. – Неужели вам бы не хотелось иметь такую вещицу? Разве она не прелестна?»
– Прелестна, – прошептал Иан Дункан.
«Сколько из вас хотели бы увидеть ее когда-нибудь еще? – спросила Николь. – Поднимите руки».
Иан с надеждой поднял руку.
«О-о, как вас много! – Лицо Николь расцвело сияющей улыбкой. – Ну что ж, возможно, позже мы еще пройдемся по Белому дому. Вам бы этого хотелось?»
– Еще как хотелось бы! – вскричал Иан, подпрыгивая от восторга.
Ему казалось, что она улыбается с экрана только ему, и никому больше. И он улыбнулся в ответ. А затем, ощущая гигантскую тяжесть, навалившуюся на душу, вернулся к своим справочникам. Назад, к жестокости бесконечных будней…
Что-то стукнуло в окно его комнаты, послышался тихий голос:
– Иан Дункан, у меня очень мало времени!
Оглянувшись, он увидел в вечернем полумраке парящую в воздухе яйцеобразную конструкцию. Внутри находился какой-то мужчина, энергично машущий руками и продолжающий звать Иана. Яйцо издавало негромкое гудение, его двигатели сбавили мощность, человек ударом ноги открыл люк аппарата и поднялся с сиденья.
«Неужели они уже прибыли проводить тест? – подумал Иан Дункан и беспомощно встал. – Так скоро… Я еще не готов».
Человек развернул свой аппарат так, что огненно-белые струи ракетных двигателей воткнулись прямо в стену здания. Комната задрожала, посыпалась облицовка стен. Стекло от жара лопнуло. Человек возник в проеме и крикнул, пытаясь привлечь внимание обалдевшего Иана.
– Эй, Дункан! Поторапливайтесь! Я уже забрал вашего дружка! Он на борту другого корабля!
Мужчина был уже немолод, на нем был дорогой, несколько старомодный костюм из натуральной ткани синего цвета в полоску. Незнакомец ловко выпрыгнул из яйцеобразного аппарата и приземлился на обе ноги в комнате Иана.
– Нам надо торопиться, если мы намерены сделать это. Неужели вы меня совсем не помните?.. А Эла?
Иан Дункан изумленно глядел на незваного гостя, не имея ни малейшего понятия ни о нем, ни об Эле.
– Мамины психологи неплохо с вами поработали! – Мужчина задыхался. – Эта Бетесда – стоящее, видно, местечко. – Он подошел к Иану и схватил его за плечо. – Энпэшники закрывают все «Пристанища драндулетов». Мне необходимо срочно переправить свое хозяйство на Марс, и я беру вас с собой. Попытайтесь собраться. Меня зовут Чокнутый Лука. Сейчас вы меня не помните, но память к вам вернется, когда мы все окажемся на Марсе и вы встретитесь снова со своим дружком Элом. Шевелитесь!
