– Ну… – начала я, но лорд положил свою ладонь поверх моей.
– Говорите дальше, – негромко сказал он.
– Хмаль ищет некую уникальную звезду, которая горит уже не одно поколение, – произнёс Патрис. – Обычную звёзду аккарцы тут же выжимают досуха, едва та попадается им в руки, но из этой звезды можно делать мазь много лет. Вы представляете, какое это сокровище?
– Но для мази нужна не только звезда. Нужны стебли хависсы.
– Увы. – Патрис тяжело вздохнул. – Аккарцы постарались, и теперь стебли купить почти невозможно.
– В саду Хмаля они есть, – быстро вставила я. – Я их видела. А ещё… я, гм, слышала, что у него в особняке есть запас мази – ну, ещё не готовой.
Глаза Патриса зажглись:
– Правда? Лиза, вы чудо!
– Что ещё вы знаете? – резко спросил лорд. – Чего хочет Хмаль?
– Он хочет поселить влюблённую пару в доме с этой уникальной звездой, – помолчав, произнёс Патрис. – Его очень интересуют пары, способные зажечь звезду. У Анны и Этьена была своя звезда, если вы не знали. Поэтому Лиза для него так же уникальна, как и Анна. Возможно, она унаследовала эту особенность.
Мы переглянулись. Мы с лордом Таннисом знали куда больше Патриса: дело было не только во мне, но и в Майе, которую Хмаль пытался подсунуть моему мужу. Но объяснять, почему Хмалю это понадобилось, явно не стоило.
– А вы сами? – нарушил молчание мой муж. – Чего хотите вы?
– Найти уникальную звезду Хмаля и забрать её, – просто сказал Патрис. – Я же сказал вам.
– То есть вы отобрали бы чужой дом, Патрис? – тихо спросила я. – Серьёзно?
– Я защищаю любящих людей и буду защищать, – твёрдо сказал Патрис. – Но только если они будут нам помогать, а не считать звезду своей собственностью.
Н-да. Замечательная новость. И кто он теперь нам? Союзник или враг? Что будет, если Патрис узнает, что звезда, за которой он охотится, – наша?
Мой муж несколько секунд испытывающе глядел на Патриса.
– Довольно о Хмале, – наконец сказал он. – У меня есть другой вопрос к вам.
– Задавайте.
– Лиза говорила, что ваш одеколон пах афродизиаком в доме Хмаля. Вы знали об этом?
– Нет, – резко сказал Патрис. – Я никогда не пошёл бы на подлость.
– Но вы ощущали что-нибудь подобное здесь, на море? Мог ли Хмаль добавлять афродизиак куда-то ещё? Может быть, вы заметили чересчур удобную одежду, слишком уютную комнату, нежное прикосновение, необыкновенно вкусную еду или питьё?
Патрис медленно покачал головой. Я нахмурилась.
…Пряники, мраморная набережная, волны у самых ботинок, ветер в лицо, потрясающе вкусный морс…
Я вдруг поняла. И чуть не подпрыгнула.
– Фляжка! – охнула я. – Мы постоянно пили морс или лимонад из этой фляжки, и каждый раз это было необыкновенно вкусно!
Рука Патриса судорожно дёрнулась.
– Чёрт подери, – пробормотал он.
Он открепил фляжку от пояса и со стуком поставил её на стол. Его пальцы тряслись.
Лорд, нахмурившись, коснулся горла фляжки кончиком пальца. Поднёс палец к носу и сделал глубокий вдох.
Наши взгляды встретились. Лорд еле заметно наклонил голову.
Кто-то нанёс зелье из стеблей хависсы на фляжку.
– Проклятье, – пробормотал Патрис. – Проклятье! Клянусь, я не знал!
Он повернулся ко мне, невесело улыбаясь.
– Я влюбился в вас, Лиза, – честно сказал он. – И не замечал никаких странностей. Хотя, наверное, должен был. Простите меня.
– Но я же замужем, – мягко возразила я. – Пусть даже это отложенный брак, пусть мы не живём вместе, но неужели это ни на минуту вас не смутило?
Патрис покачал головой:
– Ваша мать сказала, что о вашем муже вообще не стоит думать, словно его нет. Я пытался спросить, почему у неё такая уверенность. Она не сказала, но поклялась, что он не будет мешать.
– Значит, солгала, – отрезала я.
– Не думаю. Она была очень уверена в себе.
– И этой-то женщине вы хотите меня вернуть, – пробормотала я.
– Закон есть закон, Лиза, – развёл руками Патрис. – И закон говорит, что вам пора возвращаться.
Я перевела взгляд с взъерошенного и растерянного Патриса на моего мужа. И вдруг подумала, что Патрис вёл себя с лордом Таннисом так же, как и со мной: податливо, отвечая на все вопросы, не вступая в конфликт, идя навстречу чужим желаниям, занимая подчинённую позицию.
А ведь Патрис был куда сильнее, чем показывал. Он был сыном смелого бунтовщика, воевавшего против чиновников; жил под чужим именем и продолжал дело отца. И, наконец, хладнокровно вызвал лорда Танниса на дуэль, ещё не зная о его увечье и полагая его превосходным фехтовальщиком.
С ним нужно было держать ухо востро. И я надеялась, что лорд Таннис это понимает.
– Патрис, – негромко позвала я. – Что будет, если вы победите Хмаля?
– Я хочу победить всю чиновничью Аккару, – сквозь зубы произнёс Патрис. – Бросить вызов каждому инспектору, который выжимает звезду до дна вместо того, чтобы терпеливо и осторожно дать ей восстановиться. И я хочу получить уникальную звезду, о которой говорил Хмаль. Я буду рядом, когда он найдёт её.
– Но Хмаль-то делиться с людьми не собирается!
Патрис сжал губы:
– Я его заставлю. Или уберу с дороги, или заставлю делиться тем, что он получит.
– Каждый день в Аккаре умирают тысячи людей, – негромко сказал лорд Таннис. – Кому из них вы хотите помочь?
– Лучшим врачам и учёным, тем, кто готовит лучших врачей, и тем, кто находит новые пути исцелять и жить лучше, – без промедления произнёс Патрис. – И тех, и других, и третьих можно определить безошибочно – по результатам.
По лицу лорда Танниса пробежала тень. «Идеалист», – говорил его взгляд. И в эту секунду это слово вдруг показалось мне куда более страшным ругательством, чем «жадный бандит» или «зарвавшийся чиновник».
Впрочем, ясное дело, почему мне так казалось. Патрис из самых лучших, добрых и альтруистических побуждений хотел получить необыкновенную мазь, чтобы лечить людей, которые лечат мир, хирургов, гениальных изобретателей и учёных. И отобрать эту мазь он хотел…
…у нас. У меня и у моего мужа.
А мы не хотели, чтобы у нас её забирали. Что, в общем, как раз выставляло нас жадными бандитами и зарвавшимся аристократами. Я вздохнула. Повод задуматься, да?
Лорд коснулся моей руки:
– Всё будет хорошо, Лиза, – негромко сказал он. – Езжайте.
Патрис мгновенно встал.
– Я не отступлюсь, лорд Таннис, – предупредил он. – Не знаю, совпадут ли наши цели или мы станем врагами, но мои чувства к Лизе никуда не исчезли.
