21
На Рождество Лайонел приехал домой на традиционный
праздничный ужин. Грег тоже завернул на несколько дней, хотя ему скоро надо
было возвращаться обратно; намечена еще одна важная игра, и Вард собирался
отправиться с ним. А потом они полетят на суперкубок. Вард настаивал, чтобы и
Лайонел присоединился к ним, но старший сын сослался на другие планы. Вард
разозлился, но Фэй отвлекла всех огромной индейкой и шампанским. Валери
довольно много выпила и постоянно подтрунивала над Вэн. Ванесса была очень
хороша в новом платье и с новой прической. Впервые в жизни она влюбилась в
мальчика, познакомившись с ним в школе на танцах, и вдруг внезапно повзрослела.
Даже Энн заметно изменилась за этот год. В последние несколько месяцев она
вытянулась и стала такой же высокой, как близняшки, хотя ей еще расти и расти.
Лайонел поднял за это тост, и девочка покраснела, а он напомнил всем, что через
несколько недель ей исполнится четырнадцать. После ужина Лайонел и Энн
разговорились у камина.
Он видел ее реже, чем хотел бы, но не потому, что уехал из
дома; просто увлекся своим фильмом. Лай обожал сестру, и это чувство было
взаимным. Энн удивила его, спросив про Джона, и ему показалось, что девочка
соскучилась по нему. Лайонел поразился – как он не понял этого раньше? Энн
такая скрытная, не удивительно, что он ничего не заметил.
– У него все прекрасно. Он хорошо учится. Я довольно
редко его вижу.
– Он все еще живет в твоем доме? Я встретила Салли
Уэлс, и она сказала, что ему там очень нравится. – Салли была ровесницей
Энн, но гораздо лучше разбиралась в некоторых вещах, и Лайонел молил Бога,
чтобы та не догадалась и ничего не сказала сестренке. Но, похоже, ей ничего
пока не известно. Энн выглядела такой невинной, а глаза светились надеждой на
взаимность.
– Да, пока живет он там.
– Я очень давно его не видела. – Она печально
поглядела на брата, и ему хотелось рассмеяться, так она была мила в этот момент.
– Я передам ему привет от тебя. Девочка кивнула.
Вошли остальные, Вард разжег камин, все радовались
рождественским подаркам, а Вард и Фэй смотрели друг на друга поверх детских
голов. Хороший выдался год.
Соседи Лайонела и Джона уехали на каникулы, и весь дом был в
их распоряжении, не надо было прятаться, запирать свои спальни; было так
приятно остаться одним, расслабиться. Нелегко все время быть настороже,
особенно тяжело приходилось Джону, который, казалось, день ото дня становился
все более женственным. Теперь он мог наконец заполнить дом цветами, проводить
часы в постели с Лайонелом и не вставать до полудня. Но Лай в каникулы работал
над фильмом. Они много гуляли, говорили, готовили еду, пили у камина горячий
пунш или белое вино.
Они жили, как взрослые живут семейной жизнью, и совсем не
беспокоились, заперта ли входная дверь, поэтому не услышали, как приехал отец
Лайонела. Был следующий день после Рождества. Вард хотел уговорить сына
все-таки поехать с ним на юг посмотреть на игру Грега, а потом всем втроем
махнуть на суперкубок. Но эта мысль напрочь вылетела из головы, как только он
вошел в дом. На его стук никто не ответил, он прошел в комнату и увидел ребят,
лежавших у камина. Они были одеты, но голова Джона покоилась на коленях
Лайонела. Лай, склонившись над ним, что-то шептал ему в ухо.
Вард замер как вкопанный, а потом закричал, и этот вопль был
страшен. Мальчики вскочили и уставились на него. Лицо Лайонела смертельно
побелело. Вард подошел к Джону и зло, наотмашь ударил его. У того кровь хлынула
носом. Вард качнулся в сторону Лайонела, но сын перехватил его руку,
предупреждая удар. В глазах Лайонела стояли слезы, а отец орал в гневе и сыпал
оскорблениями.
– Вы, сукины дети… Грязные гомики… – кричал он
Джону и сыну.
Он ослеп от ярости и слез и не верил своим глазам. Он хотел,
чтобы все это оказалось неправдой и они немедленно разуверили его. Но все было
именно так, и больше им нечего скрывать друг от друга. Лайонел из последних сил
удерживал отца. Джон заплакал при виде этой кошмарной сцены, но Лайонел пытался
сохранить спокойствие. Сейчас на карту ставилась его жизнь. Надо все объяснить
отцу… Отец должен понять, что его сын устроен иначе, чем Грег, чем все другие…
Но как найти нужные слова? Лайонел даже не почувствовал отцовского удара, когда
тот наконец высвободился и влепил ему пощечину.
– Отец, пожалуйста, я хочу поговорить с тобой…
я…
– Я ничего не собираюсь слушать об этом! – Варда
трясло. Лайонел вдруг испугался, что отца хватит удар. – Я больше не хочу
тебя видеть. Вы два педераста. – Он обвел взглядом обоих. –
Подонки. – Потом Лайонелу: – Ты мне больше не сын. Ты, педрила, больше не
показывайся мне на глаза и не появляйся в моем доме, ты не получишь больше от
меня денег. Вон из моей жизни! Ясно? И держись подальше от моей семьи! –
Он зарыдал в голос и угрожающе двинулся на Джона.
Все мечты Варда рассыпались в момент. Старший сын –
педераст! Это гораздо страшнее, чем потерять все свое состояние, как случилось
много лет назад. Гораздо страшнее, чем угроза потерять жену… Такое он тоже
пережил. Для Варда это было подобно смерти. Утрата, которую он не в силах
вынести. И здесь была доля его вины… Но сейчас Вард этого не понимал.
– С тобой покончено, ясно?
Лайонел молча кивнул, и Вард стал отступать к двери, в
которую вошел несколько минут назад. По лестнице он спускался почти вслепую.
Потрясение было слишком велико, и он, завернув в соседний бар, проглотил четыре
порции скотча. В восемь вечера встревоженная Фэй позвонила Лайонелу. Ей не
хотелось беспокоить сына, но выхода не было: в шесть пришли гости, а Варда нет.
На студии сказали, что он ушел рано, еще днем, и она не могла представить себе,
где находится ее муж.
– Дорогой, отец сегодня к тебе не заходил? Лайонел
будто онемел. Джон уже несколько часов рыдал на диване, ошеломленный и
напуганный тем, что Вард расскажет родителям. Лайонел пытался успокоить его,
заставил положить лед на разбитую щеку и нос, и сердце его разрывалось от муки
и боли. Голос дрожал, и сначала он не сумел ничего ответить матери.
Похолодев, Фэй поняла – что-то случилось.
– Лай, дорогой… У тебя все в порядке?
– Я… гм… Я… У меня… – Слова не шли, и он зарыдал,
а Джон сел и уставился на него. Лайонел, его спокойный, сильный друг, тоже
рухнул. – Мам… Я не могу…
– О, мой Бог! В чем дело? – Может, неприятности с
Бардом, и они позвонили Лайонелу? Фэй почувствовала, что ею овладевает паника,
комком подступая к горлу. – Успокойся, скажи, в чем дело? Что случилось?
– Приходил отец… – Судорожные рыдания вырвались из
груди Лая. – Он… Я…
И мать все поняла.
– Он застал тебя с Джоном? – Она вообразила худший
вариант – мальчики были в постели, и ей показалось, что пол уходит из-под ног.
Фэй и саму шокировала бы такая сцена, как бы терпимо ни относилась она к сыну.
