Это был большой универмаг, и Лайонел вспомнил, как он сам
год назад начинал работать в «Ван-Клиф энд Арпелз». Ему там нравилось, и он с
сожалением ушел оттуда. Но в этом году было важнее начать работать над фильмом.
И если его проект понравится, он получит от университета кредит на съемки.
– Нет-нет. Мне это не пришло в голову, да и комната
свободна. Я просто считал, что ты захочешь еще подумать… – Все, поздно. Он
предложил Джону комнату, и тот вцепился в нее, а он будет вынужден расхлебывать
то, что сам натворил. И неважно, чего это будет ему стоить.
– Мне не о чем думать, Лай. Комната замечательная.
Черт побери! Лайонел уставился на высокого темноволосого
мальчика с замечательным телом, чей образ так терзал его ночью… Ему оставалось
только сказать:
– Прекрасно, я порадую соседей, это избавит их от
головной боли по поводу жильца. Помочь тебе переехать?
– Не хотелось бы тебя беспокоить… Я думал попросить у
отца машину и кое-что перевезти.
– Я за тобой заеду.
Джон снова засиял, как ребенок.
– Я, правда, очень, очень благодарен тебе, Лай. Но ты
уверен, что тебя это не затруднит?
– Ни капельки.
– Мама сказала, что даст мне покрывало на кровать,
лампу и кое-что еще.
– Великолепно. – У Лайонела снова екнуло сердце:
ему показалось, что Джон смотрит на него с обожанием.
– Ты не хочешь сегодня поужинать со мной, Лай? Я хочу
отблагодарить тебя.
Лайонела смутила искренность мальчика, и он был очень
тронут.
– Джон, все в порядке. Ничего такого не надо. Я рад
тебе помочь.
Но он вовсе не был рад. Скорее испуган. А если он потеряет
контроль над собой? Или сделает какую-нибудь глупость? Тогда Джон узнает, что
он гомик. Вдруг Лайонел почувствовал руку Джона на своей, и по спине пробежали
мурашки. Он хотел сказать, чтобы больше Джон никогда к нему не прикасался, но
промолчал, опасаясь, что тот сочтет его ненормальным.
– Я не знаю, как благодарить тебя, Лай. У меня
начинается совсем другая жизнь. – Джон почувствовал огромное облегчение,
избавившись от одноклассников. Он давно не выносил их, но это приходилось
скрывать. А теперь можно жить иначе. Ему больше не надо притворяться, слушать
похвальбы грубиянов-спортсменов, убегать от девочек, изображать пьяного в
субботние вечера. Даже раздевалка стала для него кошмаром. Все эти ребята…
спортсмены… Даже Грег. Особенно Грег… Джон знал, что он не такой, как все.
Однако с Лайонелом он не ощущал своей необычности. Лай спокойный, понимающий, с
ним так уютно. Даже если он не сможет часто видеть его дома, все равно приятно
сознавать, что он живет здесь, и они могут встретиться и поговорить. Сейчас он
заглядывал Лайонелу в глаза, и от облегчения хотелось плакать. – Я так
ненавижу школу, Лай. Дождаться не мог, когда уйду оттуда.
Лайонел удивился.
– А я думал, тебе там хорошо. Ты же футбольная
звезда. – Они зашли на кухню, Лайонел налил Джону кока-колы, и тот с
благодарностью выпил, радуясь, что это не пиво. А вот с Грегом обязательно
пришлось бы пить пиво.
– Я возненавидел все за последний год. Мне просто дурно
от этого дерьма. – Он глотнул воды и вздохнул. – Новая жизнь! Я
ненавидел каждый миг, который приходилось тратить на этот дурацкий футбол.
Лайонел ошарашенно посмотрел на Джона.
– Почему?
– Не знаю. Меня он вообще никогда не интересовал.
Просто хорошо получалось. Ты знаешь, они так орали в раздевалке, когда
проигрывали, и тренер вопил как резаный, будто это безумно важно. А на самом
деле просто группа ребят дубасила друг друга на поле. Это никогда меня не
трогало.
– А зачем играл?
– Ради отца. Он, когда учился в медицинском колледже,
тоже играл в футбол, всегда шутил, что если я разобью лицо, он мне его починит.
Причем бесплатно, – с отвращением сказал Джон. – Это тоже не особенно
привлекало меня. – Он улыбнулся Лайонелу. – А попасть сюда – как
прекрасный сон.
Лайонел кивнул.
– Я рад, что тебе понравилось. Хорошо, что ты будешь
рядом. Я редко здесь бываю, но если смогу еще что-то сделать…
– Ты и так столько сделал, Лай.
И это была правда. На следующий день Лайонел заехал за ним,
опустил верх «мустанга», и в три приема они перевезли вещи Джона. Казалось, их
были целые горы, но с их помощью мальчик сотворил со своей комнатой чудо, и
Лайонел, зайдя к нему в субботу вечером, едва узнал ее. Он остановился в дверях
и онемел.
– Боже, что это? – едва смог он задать вопрос.
Джон задрапировал тканью одну стену, расставил горшки с цветами, развесил
портьеры, над кроватью – картина, две лампочки теплым светом освещали плакаты –
комната выглядела как с рекламной картинки в дорогом журнале. На полу лежал
маленький белый коврик.
– Это твоя мама сделала? – Лайонел знал, что она
декоратор, но никак не мог взять в толк, что это сотворил Джон, и всего за
несколько часов. В драпированных тканью корзинках торчали журналы, повсюду –
подушки, манившие прилечь. Маленький рай. Лайонел не находил слов, но все было
ясно по его лицу.
– Да нет, я сам. – Джон остался доволен произведенным
эффектом. Ему все говорили, что у него талант дизайнера по интерьеру, он мог
неузнаваемо изменить комнату за несколько часов с помощью любых подручных
вещей. Мать считала, что сыну следует использовать свой природный дар, что в
этом деле он намного способнее – ей на это нужны месяцы упорного труда, а ему
достаточно пары часов. – Я люблю это занятие.
– Может, ты махнешь волшебной палочкой и в моей
комнате? Она до сих пор похожа на тюремную камеру, а я прожил в ней почти год.
Джон рассмеялся.
– Ладно, как-нибудь займусь. – Он
огляделся. – Знаешь, у меня два лишних горшка с цветами, хочешь?
Лайонел улыбнулся.
– Конечно, но у меня они сразу засохнут, стоит только
войти в комнату. Я не умею ухаживать за растениями.
– А я буду поливать их вместе со своими. Юноши
обменялись улыбками. Лайонел посмотрел на часы. Было семь.
– Пошли поедим гамбургеров?
Эти слова опять напомнили Лаю о прошлом. Он снова вспомнил
Пола, и стало еще страшнее, когда Джон согласился и предложил поехать именно
туда, куда Лайонел отправился тогда со своим первым любовником. Он мрачно
жевал, вспоминая их первую ночь в Малибу. Он не слышал о Поле несколько
месяцев, но однажды видел его в проехавшей мимо машине на Родео Драйв. Пол
сидел на пассажирском месте в бежево-коричневом «роллсе»; за рулем был красивый
пожилой мужчина. Они о чем-то оживленно говорили, улыбались друг другу, потом
Пол засмеялся… И вот он снова здесь, с Джоном, лучшим другом своего младшего
брата. Как странно… Еще более странное ощущение овладело Лаем, когда они
вернулись домой. Двое соседей остались на ночь у подружек, а еще двое уехали –
учебный год закончился.
