Они хорошо знали своих детей, по крайней мере, думали так.
Валери была из них самая вспыльчивая, невероятно возбудимая, с плохим
характером и невообразимыми претензиями. Как и все рыжие, она отличалась
яростной, дерзкой натурой и совсем не походила на свою сестру-близняшку,
которую всегда запросто подавляла.
Грегори тоже был полон энергии, но тратил ее иначе: с
головой ушел в спорт, потом увлекся девочками. А Энн, их «невидимый ребенок»,
большую часть времени проводила в своей комнате, читала или писала стихи,
держалась обособленно и только с Лайонелом немного приоткрывалась: смеялась,
шутила, подтрунивала над ним, но когда другие нападали на нее, снова пряталась
в скорлупу. Казалось, Фэй только тем и занята, что спрашивает у всех: «Где
Энн?», а случалось забывала спросить. Трудно понять этого ребенка, и Фэй
никогда не была уверена, что до конца ее знает. Странно думать так о
собственной дочери, но если речь идет об Энн…
Вард и Фэй ждали лифт в МГМ. Теперь у них был свой офис –
красивый, ярко-голубой, отделанный хромом. Два года назад, когда «Тэйер Продакш
Корпорейшн» открыл в МГМ постоянное представительство, Фэй все переделала сама.
В первые годы у Тэйеров здесь было временное помещение, потом они организовали
свое отделение в городе и полжизни проводили в машине, приезжая на встречи с
сотрудниками студии.
Но теперь они независимы, и в то же время они – часть МГМ.
Тэйеры работали над собственными проектами и над проектами МГМ. Этот вариант
был идеален для Варда, хотя вначале он считал, что у него все получалось лишь
благодаря Фэй. Он постоянно твердил это себе и однажды признался жене, но та не
согласилась, заявив, что он недооценивает себя. Но Вард был убежден в своей
правоте: жена всегда была намного выше его и гораздо лучше контролировала
ситуацию.
Фэй знала многих в кинобизнесе, к ней относились с
уважением, но теперь стали уважать и Варда, сознавал он это или нет. Фэй
считала, что Вард должен знать себе цену, но он все время сомневался в своих
способностях. С другой стороны, в том и заключалось его очарование – этакая
юношеская непосредственность, сохранившаяся в столь зрелом возрасте.
Их черный, с откидным верхом «кадиллак», купленный два года
назад, был припаркован на стоянке. Еще у них был большой автомобиль, в котором
они выезжали всей семьей, а у Фэй имелся маленький бутылочного цвета «ягуар», и
она с удовольствием водила его сама. Но машин все равно не хватало. Лайонел и
Грег уже сами могли сидеть за рулем и постоянно дрались из-за большого
автомобиля. И вот сегодня все наконец разрешится, хотя Лайонел об этом еще не
догадывается. Объединив поздравления с окончанием школы и днем рождения, они
решили подарить ему маленький новый «мустанг» последней модели, ярко-красный, с
откидным верхом, белой обшивкой и красными кожаными сиденьями.
Когда они вчера вечером прятали его в соседском гараже, Фэй
радовалась даже больше Варда. Они с нетерпением ждали того момента, когда
подарят его сыну после того, как закончатся церемония выпуска и ланч в «Поло
Лонж», устроенный в его честь.
– Невероятно, правда? – Фэй с ностальгической
улыбкой взглянула на мужа. – Лаю уже восемнадцать, школа закончена.
Кажется, только вчера он учился ходить.
Ее слова вызвали в памяти старые дни. Вард задумчиво смотрел
на дорогу. За двенадцать лет многое изменилось, а он все еще иногда печалился,
вспоминая ту жизнь, такую прекрасную. Но и эта тоже неплоха. Прошлое казалось
нереальным. Потерянный мир. Он взглянул на Фэй.
– А ты совсем не изменилась. – Он оценивающе
оглядел ее и улыбнулся.
Фэй все еще была красива, волосы сохранили естественный цвет
– она тщательно закрашивала седину, кожа чистая, гладкая, а зеленые глаза
по-прежнему играют изумрудным огнем. Вард выглядел чуть старше жены: его волосы
побелели рано, но он не горевал; седая шевелюра эффектно оттеняла его гладкое
лицо, и Фэй часто ловила себя на мысли, что сейчас он нравится ей даже больше,
чем прежде. Муж стал более зрелым. Фэй наклонилась и поцеловала его в щеку.
– Красиво врешь, дорогой. Я старею с каждым годом. А ты
все так же энергичен и бодр.
Он довольно ухмыльнулся и притянул ее к себе.
– Ты и через тридцать лет будешь красавицей. И прекрати
обниматься, я, между прочим, за рулем… Может, перелезем на заднее сиденье,
чтобы по-быстрому сделать кое-что…
Эта мысль развеселила ее. Вард разглядывал длинную
грациозную шею жены, которая всегда так ему нравилась. Странно – морщин
практически нет. Он часто думал, что Фэй еще могла бы сниматься – такая
красивая, такая умелая. Вард постоянно размышлял об этом, глядя на Фэй, но она
прекрасно справлялась и со своей теперешней работой.
Иногда казалось, что Фэй Тэйер может все. Вард частенько с
досадой признавал это, но всегда гордился женой. Она относилась к тем редким
людям, которые многое делают хорошо. И как ни странно, но и он кос на что
сгодился, хотя не признавался себе в этом и спорил с женой. У него не было
такой уверенности в себе, ему не хватало энергии, убежденности, позволявшей Фэй
браться за все и знать, что она справится с любой задачей.
Она снова взглянула на часы.
– По-моему, мы опаздываем.
Вард нахмурился. Не стоит подводить Лайонела. Он не был с
ним так близок, как с Грегом, но Лай – его старший сын, и сегодня для него
важный день. Он вспомнил про новый «мустанг» и улыбнулся.
– Нет, еще нет.
– А чему ты улыбаешься? – спросила Фэй и с
любопытством посмотрела на мужа.
– Представил себе лицо Лая при виде подарка.
– О, Господи, да он умрет от счастья. – Она
засмеялась, а Вард снова улыбнулся. Фэй была без ума от этого мальчика. Она
всегда была с ним чересчур нежной, иногда даже слишком опекала его, никогда не
позволяла ему рисковать, как Грегу, и многое запрещала. По мнению Фэй, Лайонел
не обладал физической силой Грега и не был способен принимать удары – ни
эмоциональные, ни какие-то другие.
Но Вард не разделял ее убеждения. Может быть, следовало быть
пожестче с сыном, если бы Фэй дала ему такую возможность. Во многих отношениях
Лай был похож на мать: отличался присущим ей спокойным упрямством и так же
решительно добивался желаемого – любой ценой. Даже внешне он походил на мать,
и, если сплющить время, они могли бы оказаться близнецами. Духовно они ими и
были.
Честно говоря, Вард иногда ревновал ее к мальчику. Пока тот
рос, мать и сын настолько доверяли друг другу и столь многим делились, что
иногда все, особенно Вард, возмущались. С отцом Лай всегда был вежлив, ровен,
но никогда не искал общения с ним, не стремился пойти вместе куда-либо… А Грег,
напротив, всегда тянулся к Варду, с тех пор, как научился ходить. Иногда Вард,
вернувшись домой поздно вечером, находил Грега спящим на его половине
двуспальной кровати. Грег всегда страстно искал совместных приключений с отцом
и хотел быть уверенным, что, проснувшись, обязательно найдет отца дома. Для
него солнце вставало и заходило вместе с отцом, и Вард признавался, что такую
преданность переоценить трудно. Однако робкую отчужденность Лайонела из-за
этого одолеть было сложно. Да и зачем пытаться, если у него есть Грег? Вард
чувствовал, что в чем-то он в долгу перед старшим сыном, но никогда не понимал
до конца, в чем именно.
