— Разрешите идти? — вытянувшись по стойке смирно, спросил солдат.
— Вали. — Они раздражали меня, все до единого. От генералов, которые протирали свои жирные задницы в удобных креслах, до таких вот солдат, которые до сих пор думают, что всё что вокруг, это игра. Что они выполняют долг перед родиной, или делают ей одолжение. А война — это смерть. Вся эта база пропиталась едким металлическим запахом крови. И она на руках каждого из нас, и от неё не отмыться.
И да, я действительно получил свой позывной не просто так. Чужой в семье, чужой в стране. Он был прав. Мой отец американец, женился на русской. Я плохо помню мать. Помню только её доброту, поглощающую всё вокруг. Отец не любил её никогда. И когда родился сын, даже не дал ей возможности дать ему имя. Он назвал меня Артур. Мать же всегда называла меня Артём. Она умерла от рака, когда мне было восемь. Отец ничего не сделал, чтобы спасти её. Хотя денег на это у него хватало. Всю жизнь я ненавижу его за это. Так я стал чужим в семье, ну а чужим в стране меня делали русские корни.
«А главное убивает он как чужой, из фильма который. Без жалости, не медля, на инстинктах, как животное. Говорят у него в венах яд, а не кровь.» И в этом солдат был прав. И я отчетливо помнил тот день, когда стал таким. Когда смылась грань своих и чужих. Предателей и патриотов. Мы должны были проследить за транспортировкой оружия на территорию Сомали в поддержку местного правительства. Но нас сдали. Свои. Нас было 28 человек. Выжили тогда только я и Бес. Большую часть убили при нападении. Но меня, Беса и ещё пять человек взяли в плен. Не для того, чтобы получить выкуп или безопасность. А для того, чтобы показать американским солдатам последствия вмешательства. Нас истязали много месяцев, били плетьми, ломали кости на пальцах рук. Шрамы на спине навсегда останутся воспоминанием. В какой-то момент я просто перестал чувствовать нить, связывающую меня с реальностью. Я настолько стал пустым, что мне было всё равно жив я или мёртв. До того дня, как на базу пришли наши солдаты. Часть базы была подвержена воздушным ударам, но место, где были мы, осталось целым. На тот момент остались только я и Бес. И впервые мы почувствовали надежду, и желание жить. Но люди, возомнившие себя нашими хозяевами, пришли нас убрать перед уходом. А мы уже не были людьми. Мы напоминали двух зверёнышей, готовых рвать мясо на куски, лишь бы выжить. И мы выжили, но вкус и запах крови с тех пор для меня означает жизнь. Особенно если это чужая кровь.
Звук входящей электронной почты отвлёк от назойливых воспоминаний.
«Назаров Георгий Васильевич. Рождён 14 октября 1970 года.
На данный момент проживает по адресу г. Москва. Ул. Елизарова д. 5 кв. 36.
В 2016 году привлекался по обвинению в изнасиловании и нанесении тяжких телесных несовершеннолетней. Но был отпущен за недостатком доказательств.»
Так значит Полина была не одна. И хоть я не раз убивал, но это была война. Честное противостояние, воин против воина. Я не мог понять мужчин, которые позволяли проявлять насилие к женщинам. Тем более к девочкам. Таких ублюдков можно наказать двумя путями. И думаю, я использую оба.
Через пару часов мы стояли перед обшарпанной дверью советской пятиэтажки. Бес второй раз нажимал на дверной звонок и уже заметно нервничал.
- Зачем тебе это?
- Хочу наказать.
- Из-за девчонки? Чужой, мы здесь не за этим. — Говорит с нажимом, потому что, для него цель не менее важна.
В этот момент дверь открывается, и на нас таращится владелец квартиры. Штаны с вытянутыми коленями, майка алкоголичка на жирном брюхе и зияющая лысина на голове.
— Чё надо, ребята? — В лицо пахнуло перегаром, отчего я недовольно поморщился, ненавижу алкоголь.
— Поговорить пришли.
— Да пошли вы, время ви… — договорить он не успел, так как одним ударом в челюсть Бес затолкал его в квартиру, а следом зашел сам.
Глава 3. Полина.
— Никто тебе не поможет, Полиночка. А если кому расскажешь, я мать твою прирежу, поняла меня?!
Он трогал меня своими мерзкими руками, залезал под майку и грубо мял грудь. Я зажмурилась, пытаясь абстрагироваться, но он болезненно сжал моё лицо, заставляя смотреть ему в глаза. Это страшно, смотреть своему насильнику в лицо. Когда во взгляде не видишь ничего кроме злорадства и осознания безнаказанности. Когда думаешь о смерти, как о спасении. Но знаешь, что тебе придётся жить с этим. И ничто не способно вычеркнуть эти воспоминания из памяти. И ты ничего не можешь сделать. А эти сны будут преследовать тебя до конца своих дней.
Проснулась резко, с вырывающимся криком из груди. В который раз понимая, что это всего лишь сон. Но от этого не легче. Майка от пижамы плотно прилила к телу, пропитанная потом, который струился по коже.
— Дочка, что случилось? — слышу, как мама возится, пытаясь забраться в коляску. Она не парализованная, но ходить сама не может. На негнущихся ногах иду к ней, чтобы успокоить.
— Всё в порядке, просто дурной сон. Как ты? — она очнулась после того, как я вернулась. Но практически сразу уснула. И самым страшным были сейчас объяснения. Как объяснить ей, почему её похитили. А самое главное, почему её отпустили. Но, как оказалось, переживала я зря.
- Дочка, ты знаешь. Те таблетки, что мне на ночь прописал врач. Может мне их не пить? Они как-то странно на меня действуют. Я так плохо помню последние дни. И всё время сплю. А ещё мне кошмары снятся. Представляешь, приснилось, что меня какие-то люди забрали, и тебе угрожали. Мне так страшно было.
— Это просто сон, мамуль, просто сон. — Глажу её по голове, успокаивая и себя и её одновременно. — Всё будет хорошо, я попрошу другие таблетки.
Но кошмар не закончился на этом. Он только начинался. Мама смотрела новости, когда я увидела его. Георгий Васильевич. Я мечтала никогда больше не видеть это лицо. Только не в жизни. Достаточно моих кошмаров. Но его действительно показывали по телевизору. Сделала погромче, прислушиваясь в то, что говорит ведущий и даже сразу не поверила. Достала телефон, чтобы проверить информацию в интернете, пытаясь найти какие-то зацепки, подтверждающие мою страшную догадку. Слишком много совпадений. Только вчера я сказала Артуру о нём. Но он же не мог этого сделать, зачем ему?! Поисковик выдал ряд ссылок, и я начала вчитываться в информацию.
«Сегодня на окраине города был найден труп, опознанный как Назаров Георгий Васильевич. По данным полиции его пытали перед смертью. На теле многочисленные раны, переломы, но есть ещё одна травма, наводящая на мысль о подозреваемых в убийстве. Ранее Назаров Г.В. подозревался в изнасиловании несовершеннолетних. На трупе Назарова отсутствовал половой орган, и только после проведения вскрытия он был обнаружен в желудке убитого. Это подтверждает, что, скорее всего убийство является местью одной из жертв. В данный момент поднимаются все заявления по делу Назарова, которое было закрыто из-за недостаточного количества доказательств.»
Перед глазами поплыло, а к горлу подкатила тошнота. Бросилась в туалет, извергая содержимое. Руки дрожали, а сердце отбивало чечетку в груди. Потому что услужливая фантазия уже подкидывала в голову картинки произошедшего. Кто мог сделать это с ним? Даже учитывая, кем он был и что делал, это же слишком жестоко. Как так можно было поступить с живым человеком?! Я отказывалась верить, что это был Артур. Он же такой холеный, прямо аристократ. Он никак не вязался с образом человека, наносящего увечья. Но как только начала успокаиваться, сразу вспомнила шрамы на его спине. Это не обычные шрамы, такие нельзя было получить, просто упав с качели. Но ведь шрамы, это признак жертвы, не палача. Надо просто ему позвонить, он скажет, что это не он, и я постараюсь жить дальше. Снова пытаясь забыть прошлое. Нахожу в вызовах номер, с которого он звонил, и жду несколько долгих гудков.
