— Присоединяйся. Здесь хватит места на двоих.
На негнущихся ногах подхожу к душевой кабине. Она действительно большая, в ней с лёгкостью поместится как минимум трое. И сразу же легкий укол, странное чувство неприятия от мыслей о том, что он и раньше мог быть здесь не один. А внутренний голос насмехается, это называется ревность, Полина. Ты ревнуешь мужчину, который никогда не был твоим. Того, кто и сейчас является чужим. Сначала женихом, а скоро станет чужим мужем. А тебе достаётся лишь роль пленницы, без прав, без надежд, даже без нелепых обещаний, в которые бы так захотелось поверить. Замираю в шаге от цели, поглощаемая собственными мыслями, нежеланными и обжигающими кожу так, что я будто наяву, чувствую запах палёного мяса. И мне до боли противны все эти эмоции, не так я должна относиться к нему, не должна ни хотеть, ни ревновать. Но побороть себя оказывается ещё сложнее, чем признаться в том, что Артём мне не безразличен. И то, как покалывало кожу от предвкушения его горячих ладоней, лишь доказательство того, что я вляпалась, увязла в нём по горло, и меня некому вытащить. Только он сам вправе меня вытолкнуть, или утопить с головой.
— Ты будешь мыться в одежде? — Вопрос вывел из раздумий, и я рассеянно смотрю на Артёма. Понимаю, что не услышала, как он открыл створку, что смотрит уже давно, как я нервно кусаю губы и сжимаю кулаки. Вижу, как его зрачки расширились до предела, а крылья носа хищно трепещут. Он держит мой взгляд несколько секунд, или целую вечность, а я тону безвозвратно в этой черноте.
— К чёрту. — Затаскивает меня внутрь, закрывает кабинку и прижимает к стеклу. Вода по всему периметру струится вниз, в мгновения просочившись сквозь ткань одежды, и очертив моё тело. Артём опускает глаза вниз и рвано, со свистом выдыхает воздух. Кажется даже, будто пальцы его дрожат, когда жадно скользят по плечам, цепляя кисти рук, и возвращаясь чуть выше, к бёдрам. Обхватывает с силой дёрнув на себя, и большими пальцами, надавливая, проводит по коже. Снова выше, по ребрам, очерчивают полушария груди и обратно к лицу, лишь для того чтобы нажать на скулы, приоткрыть мой рот, и наброситься на него с такой жадностью, что я одним глотком напилась его и захлебнулась его желанием. Зажмурилась, не в силах больше наблюдать за своим падением, и тут же услышала треск срываемой одежды, которая с глухим шлепком упала к ногам. А меня подхватили сильные руки и перенесли уже к другой стене, покрытой кафелем. Ледяная стена сзади, и горячее тело спереди, от такого резкого контраста всё тело покрылось мурашками, и захотелось прижаться теснее, что я и сделала, цепляясь за плечи скрюченными от острых ощущений пальцами. Не было в этот раз ни прелюдий, ни долгих поцелуев. Только мощный рык возле самого уха.
— Смотри на меня. — И в тот момент, когда я распахнула глаза, Артём вошёл в меня резким толчком, пригвоздив к стене, и сразу же, не останавливаясь повторил движение.
Я потерялась во времени, в движениях, от которых всё новыми волнами накатывало удовольствие, забирая меня в бессознательное состояние. Единственное, что я видела и осознавала, так это черноту его глаз, сжигающих какой-то дикой безумной похотью. Я не видела в нём нежности, только страсть, только желание, которое бесконтрольно накрывало нас обоих. Раз за разом, с каждым новым толчком. А затем меня просто поглотила темнота, я уже не могла смотреть на него, несколько раз моргнула, сопротивляясь, и закрыла глаза, отдаваясь собственным ощущением. Я чувствовала как сжимаю его внутри, от чего движения теперь сопровождались жутко неприличными звуками, но мне было настолько хорошо, что стало всё равно. Меня выпустили из рук внезапно. Одной рукой подхватил меня за поясницу, а второй сдавил мою ладонь и плотным кольцом закрепил вокруг члена. Несколько контролируемых движений, и я чувствую бешеную пульсацию в руке, которая затихает окончательно лишь спустя пару минут. Смотрела на всё это как заворожённая, не в силах отвести взгляд. И только когда я отдышалась, позволила себе снова поднять голову и посмотреть ему в глаза.
Он улыбался. Впервые за то время, что я знаю Артёма, он улыбался. Хотя нет, я и раньше видела, но сейчас он выглядел настолько искренно, что все прошлые улыбки рассыпались в прах. Вот он настоящий, в душевой кабине, сжимающий меня мокрую, и трясущуюся, он улыбался так, словно ему хорошо, словно он счастлив. Убрал с моего лица влажные и слипшиеся пряди и подхватив за талию, как игрушку, поставил на пушистый коврик.
— Ты замёрзнешь, и заболеешь. — Обернул в полотенце так ловко, словно делал это тысячи раз. И снова больно резанула ревность, пока я не поняла, что он закутал меня как ребёнка. С головой, будто платок надел.
— Ты много времени проводил с сестрой? — Я всё испортила, улыбку стёрло с лица так быстро, словно её и не было. И привычный Артур Холл осмотрел меня хмурым взглядом.
— Достаточно. — Поднял на руки и понёс в комнату, уложил в свою кровать, плотно закутав в одеяло, и молча вышел, захлопнув за собой дверь. В этот момент стало холодно, жутко холодно и одиноко. Но я не посмела идти за ним, сама всё испортила, зашла за черту, за которую меня ещё не звали. Хотелось рвануть за ним и вернуть, хотелось вести себя глупо, но только бы он вернулся. Сдержалась, не стала бежать, не стала бросаться в объятия, чёртова гордость плещется даже когда мы не правы. Закрыла глаза и попыталась уснуть, ни черта. К нему хочу, пусть всё, что случится, будет потом, а сейчас он мне нужен. И я ему. Я уверена. Пролежала так около часа, прежде чем дверь снова распахнулась. Тихая поступь шагов, кровать прогибается под его весом, а я снова оказалась в кольце рук. Вот так хорошо, так уютно. Так правильно.
Глава 13. Полина.
Проснулась, уже не чувствуя на себе тяжесть чужого тела, и даже не хотелось отрывать глаза. Лишь бы он снова оказался рядом, с ним было легко. А сейчас груз проблем навалился снова, вспомнила какой сегодня день и колкие мурашки прошлись по телу. Сегодня приезжает отец Артёма. Нехотя, поднялась с кровати и поплелась в ванную. По пути я услышала голоса, и поняла, что он уже здесь. Но выходить в таком виде совершенно не хотелось. В ванной умыла разгорячённое лицо, почистила зубы, и только после этого прошла к кухне. Но заходить я не стала, прислушалась к разговору, и решила пока остаться незамеченной.
— У нас с тобой был уговор, сын. И мы могли бы всё отменить, Мари останется со мной, и со временем забудет тебя, но ты, Артур, слишком далеко зашёл. Поэтому с девчонкой разберусь я. А ты возвращайся к тому, на чём остановился. Ублажай дочку Оболенского, и достань мне то, что я просил. — Как же похожи их голоса, звучанием, сталью в голосе, твёрдостью. Но всё же у старшего Холла он отличается. Хриплый, словно его хозяин болен и слаб.
— Ты её не получишь. Если твои бойцы протянут к ней руки, останутся без них. Ты прекрасно знаешь, на что я способен с ножом в руках. — Кажется, Артём настроен решительно.
— А если я? Меня ты тоже покалечишь?
— Если понадобится. И поверь, угрызений совести я за это не почувствую. — Послышался тяжёлый вдох и глухой кашель.
— Мне очень жаль, сынок, что между нами не сложились хорошие отношения, но, кажется, говорить об этом поздно. Тем не менее, я продолжаю настаивать, что девочке лучше поехать со мной. Ты что же думаешь, я её убивать собрался? Ты таким чудовищем меня считаешь? — А разве нет, первая моя мысль.
