Я едва дышала. В сердце поселилась жгучая боль. Создавалось ощущение, что спустя несколько лет Стас щедро оплатил спектакль, чтобы распять того, кто, по его мнению, заслужил расплаты. На сильные плечи Виктора рухнули обвинения в преступлениях, которых он не совершал, и каким-то немыслимым образом его дядя остался в стороне.
Через неделю кто-то поджег ночной клуб и ресторан, принадлежащие Янковским. Ярким пламенем пылало былое могущество ненавистной всем семьи. СМИ сообщили, что Анатолий Янковский со своей молодой женой бежал заграницу, предварительно сняв со всех счетов деньги, и попросил убежища в Соединенных Штатах Америки.
Во главе бизнес-центра «Черная Башня» встала Евгения Котлярова.
- Пока мой брат в тюрьме, я обязана защитить семейный бизнес от предателей, - заявила она на собранной специально для СМИ конференции. - Наш бизнес-центр работает в штатном режиме. Я не знаю, по какой причине держат в тюрьме Виктора Янковского, но он ни в чем не виновен. В отличие от моего отца, постыдно бежавшего заграницу, мы с Виктором всегда платили налоги государству и вели бизнес честно. Наши адвокаты будут бороться за его освобождение.
Некрасивое лицо Евгении пылало негодованием с экранов, а интернет разрывался от слухов и домыслов.
Через несколько дней с незнакомого номера пришло сообщение: «Быстро спускайся вниз. Я жду тебя в белом «форде» за углом дома».
Сердце отчаянно забилось. Как была - в джинсовых шортиках и майке, - я бросилась на улицу. Надежда увидеть любимые голубые глаза и оказаться в сильных мужских объятиях полыхнула с таким неистовством, что едва не сожгла меня изнутри. Я была готова на все - уехать навсегда из страны, сменить фамилию, вечно прятаться - только бы снова получить шанс видеть Виктора. Преступник он, или нет - не имело никакого значения. Я умирала без него.
Надежда угасла также быстро, как и появилась - за рулем белого «форда» сидела все та же Евгения Котлярова.
Дверь открылась, и я забралась внутрь.
- Все плохо? - сглотнула ком в пересохшем от волнения горле.
- Очень, - покачала головой сестра Виктора. - Мне разрешили встретиться с ним всего раз, и… ничего хорошего не будет. Ему грозит большой срок.
- Зачем он брал деньги?
- Он не брал. Его подставили, глупышка.
- Но кто?!
- Тот, кого подвинули в угоду чувствам. Мэр не прощает отказов. А Виктор отказался жениться на его дочери. Предпочел тебя.
- И что? Ему никто не может помочь? Как же родственные связи? Преданность семье?
- Мой отец отказался помогать. Виктор больше не угоден ему, как наследник. Он стал слишком сильным. А тех, кто сильнее, очень боятся. Мой отец испугался, что потеряет свое влияние на город окончательно. Вот и молча отошел в сторону, позволив мэру сделать грязное дело.
- То есть, Виктора предали в собственной семье?! - не могла поверить я.
- Да.
- А ты?
- Я? Нет, я не предавала. Я такой же отказник, как и он. Мы всегда плыли в одной лодке, хоть и ненавидели друг друга. Но ненавидеть не значит предать… Поэтому я здесь. Виктор попросил передать тебе, чтобы ты уезжала из города как можно скорее. Вычеркни из жизни все, что напоминает о нем. Ему будет спокойнее, если ты исчезнешь и начнешь все сначала.
- Я не хочу! Я люблю его!
- Хочешь стать разменной монетой? Поверь, тебе очень повезло, что он никому не успел сообщить о своем намерении жениться. Об этом знала только я одна. Если про тебя узнают наши враги, с тобой могут сделать, что угодно. Ты - слабое место Виктора. Если тебя похитят и начнут мучить, отрезая по кусочку каждый день, надолго ли его хватит? Он и так остался один на один со всеми обвинениями! Попадешься в лапы этим тварям, и ему придется молча подписать все, что подсунут! Понимаешь? Если любишь его, уезжай немедленно. Немедленно, поняла меня?
Я молча таращилась на свои дрожащие руки. Как бы Евгения ни была неприятна мне, она говорила истину.
Открыв сумочку, сестра Виктора достала два плотных конверта.
- Я сняла со счета кое-что. Надеюсь, деньги помогут тебе начать все сначала.
Меня начало колотить. Стучали даже зубы.
- Я что, никогда его не увижу?
- Если ему удастся выбраться, он сам тебя найдет. Но я бы очень сильно на это не рассчитывала. Лучше просто забудь, что когда-то была с ним знакома.
Евгения открыла дверь с моей стороны, намекая, что я должна уйти.
Я вздрогнула, будто мне снова отвесили пощечину. Вышла, и машина быстро скрылась за поворотом.
Я стояла, сжимая в потных от напряжения ладонях два конверта с деньгами, и перед глазами плыли темные круги. Постояв несколько минут, на негнущихся ногах зашагала в сторону подъезда.
«Если любишь его, уезжай немедленно».
Слезы жгли глаза, и я почти не видела дороги. Страсть и любовь, вспыхнувшие так внезапно, в итоге сожгли меня дотла. Не осталось ничего - ни жизнерадостной Таши Шторм, ни мрачной и любящей своего мужчину Наташи Янковской. Отныне был только пепел.
Глава 46. Таша
В тот же день я собрала вещи и купила билет на автобус до Волгограда.
- Я к бабушке. На ПМЖ, - угрюмо сообщила матери за час до отъезда.
- Прекрасно. Катись, - согласно кивнула она. - И без тебя управлюсь.
Стало больно. Она никак не могла простить меня за Виктора, а я не могла его разлюбить. Понимала - это навсегда. Если и смогу когда-нибудь оклематься, то полюблю еще раз вряд ли.
Уже в автобусе подумала, что может, проще что-нибудь с собой сделать? Выпить упаковку таблеток и никогда уже не проснуться. Но мысль о том, как плохо будет Виктору, если ему скажут о моей смерти, горела ярким маятником. Он хотел, чтобы я уехала и начала все сначала, а значит, я начну. Но забыть его… это выше моих сил. Не смогу я его вычеркнуть.
Перед глазами стояла Тоскана. Дом его матери, наши грешные поцелуи и ласки, признание в любви, та самая церковь, в которой он хотел, чтобы мы повенчались… Платье от Габриэллы. Интересно, оно было бы красивым?
К горлу подкатил ком. Горячие слезы брызнули из глаз, и я уткнулась носом в бумажную салфетку. Не будет у меня платья. И Виктора рядом больше не будет.
… На удивление, бабушка встретила меня спокойно.
- Молодость на то и дана, чтобы совершать глупости, - пропуская меня на кухню, философски подметила она. - Но как тебя угораздило снова наступить на те же грабли, да еще и с таким размахом?
- Я не знаю…
И слезы снова горячими потоками полились из глаз.
Я плакала и плакала. Захлебывалась и давилась рыданиями, но никак не могла остановиться. Наверное, потому что за все время меня впервые ни в чем не упрекнули, не пнули и не ударили, а просто приняли факт, что я оступилась.
