То, что она сказала, я прекрасно знала сама, но упорно закрывала глаза. Оборотная сторона гражданского брака. Медленно, но верно, ко мне приходило осознание того, что печать о браке в паспорте не такой уж и пережиток времени.
Возвращаться домой мне жутко не хотелось. Все валилось из рук. В голове крутились тревожные мысли. Чувство, что я сделала что-то не так, подтачивало изнутри. Знаю же, какое напряжение он каждый раз испытывает перед операцией, и все равно умудрилась разочаровать! Хотя, чем разочаровать? Красивым платьем, которое вызвало у него приступ ревности?
Еще больше огорчало то, что мое платье демонстративно порвали. Это было МОЕ платье! Я купила его за собственные деньги.
Я посматривала на телефон. Напроситься в гости к брату? Мой младший брат – тот еще бездельник. Живет вместе с женой и дочкой у нашей мамы в квартире, а неделю назад его уволили из очередного охранного агентства. Виталик закончил физфак, у него есть коричневый пояс по каратэ. Смазлив не в меру. Только вот Кевин Костнер из него очень посредственный. На днях он писал мне слезные сообщения, упрашивая занять ему немного денег на жизнь. Но занять Виталику деньги означает только одно – попрощаться с ними навсегда. Отдавать он не умеет.
Я уже собиралась позвонить брату, как Тимур материализовался в телефоне сам.
— Привет, малышка. Ну, как ты там? Устала сегодня? Давай поужинаем в нашем любимом ресторанчике?
Бархатный тон, нежность в голосе.
— Н-нет, не получится. У меня форма одежды не ресторанная, — я заикаюсь от очередной смены декораций. Утром все было мрачно, плохо. Я даже консультировалась с коллегой и две минуты назад собиралась ехать к родственникам. А сейчас все хорошо. Как такое может быть? Я снова сбита с толка.
Глава 4. Оля. До побега
— Н-нет, не получится. У меня форма одежды не ресторанная, — я заикаюсь от очередной смены декораций. Утром все было мрачно, плохо. Я даже консультировалась с юристом и две минуты назад собиралась ехать к родственникам. А сейчас хорошо. Как такое может быть? Я снова сбита с толка.
— Знаю, малышка. Я купил тебе новое платье. Оно еще лучше того, что пришлось выбросить утром. Я купил его в самом дорогом магазине. Давай, спускайся, платье ждет тебя в коробке на заднем сидении моей машины.
Мысль о том, что я снова останусь наедине с человеком, который утром причинил мне физическую боль лишь за то, что ему не понравился вырез на платье, пробежалась ледяным холодом по спине. Горькая обида была готова прорваться слезами. Мне не нужно новое платье. Я хотела вернуть свое. То, которое купила сама и которое безжалостно порвали.
Я медлю. Мямлю в трубку что-то невнятное, потому что чувствую себя жутко неуверенно.
— Я уже подъехал. Выгляни в окно, я жду тебя у машины.
Сглатываю. Поднимаюсь из-за стола и подхожу к окну. Тимур, безумно красивый, в светлом костюме, стоит у машины с букетом красных роз. Сердце сжимается. Как собачка, которую манят сладким кусочком сахара, затравленно виляю хвостом из-за угла. И хочется взять угощение, и страшно, что очередная вспышка ярости на пустом месте обожжет еще раз.
— Давай же, малышка. Я скучал по тебе весь день. Даже представить не можешь, как я хочу оказаться с тобой наедине в нашей спальне, — нежно воркует в трубку Тимур.
Я вдруг осознаю, что это – очередная ловушка. Он не изменится. Никогда. Все будет только так. Даже если мы распишемся. Даже если появится так желаемый мной ребенок.
Все же, собираюсь на выход.
— Ты в порядке, Оль? — поднимает голову от экрана компьютера Ринка.
— Да, спасибо… — сбивчиво киваю. Нервно сжимая сумочку, спускаюсь вниз.
Не успеваю выйти из конторы, как оказываюсь в объятиях Тимура.
— Идем, Оленька, столик уже заказан.
Вздрагиваю от того, что он нарушил мои личные границы. Он так легко обнял после того, как утром позволил себе грубость, будто это в порядке вещей.
Тимур, как ни в чем не бывало, вручает мне цветы и открывает переднюю дверь своей спортивной «KIA ProCeed». Я неловко сжимаю розы в руках. Такие букеты я видела только в инстаграм у каких-то блогерш. Мой букет вызывает отвращение. Как будто это показуха. Хорошо отрепетированный спектакль с безумно дорогим букетом цветов.
«Ты провинилась, но я великодушно тебя прощаю».
Как-то так.
На заднем сидении действительно коробка с платьем. Она нравится мне еще меньше, чем букет. В груди горит обида за утренний инцидент. Хочется схватить коробку и ударить ею Тимура по красивому лицу, наотмашь. Конечно, я этого не делаю. Пытаюсь пристроить рядом с коробкой розы, но красивый подарок хочется выбросить в ближайшую урну.
Впрочем, все идет по стандартному сценарию. Агрессии не будет, Тимур в своем репертуаре – на смену давлению приходит любовная лихорадка.
Немного расслабляюсь и позволяю вечернему свиданию идти своим чередом. В ресторане пью слишком много вина, лишь бы не думать. На мне впопыхах переодетое новое платье из дорогого магазина, которое намного откровеннее утреннего. Глубоко внутри я понимаю, что утренние обвинения – лишь предлог, чтобы сорвать на мне напряжение. Мозг плавится от вина, и думать о разрыве очень не хочется. Страшно остаться одной, без средств и обаятельного спутника жизни, которого обожают благодарные пациенты и коллеги на работе. Страшно остаться без Тимура.
Уже выпив достаточно много, начинаю понимать, что чувство к нему – нехорошая зависимость, от которой сложно избавиться. Как я проснусь утром не в его объятиях? Как буду жить, зная, что не услышу его бархатный голос по телефону?
Понимаю, что у меня один выход – смириться с положением вещей, или уйти. На «уйти» пока нет никаких ресурсов.
Глава 5. Оля, до побега
Утро второго сентября. Вино оказалось крепким, и меня мучает похмелье. Но ничего не поделаешь, надо ехать на работу.
— Вызови такси, — подает голос из кухни Тимур.
Он в благодушном настроении – прием в больнице начинается с полудня, и утро в его полном распоряжении.
Заглядываю на кухню. Тимур готовит сытный завтрак на двоих. Омлет скворчит на сковороде, горячие сэндвчи с ветчиной и сыром плавятся в микроволновке, а свежесваренный кофе распространяет божественный аромат. Из одежды на нем только спортивные брюки, и я неловко замираю в дверях кухни – он великолепен. Упругие мышцы, идеальный пресс, красивый профиль. Ему тридцать семь, но на внешних данных это почти не сказывается.
Вспоминаю прошлую ночь – и по коже летят мурашки. Тимур умеет доставить удовольствие, если захочет. Его ласки – умелые, властные, помешанные на хмеле от вина, разливались горячим наслаждением до самого рассвета и до сих пор отзываются сладким эхом где-то глубоко внутри.
Он резко оборачивается. Губы расплываются в улыбке.
