– Я еще там работаю. Как насчет спросить, когда уже не буду?
– Не получится. Мне надо закрывать дело. У нас нет ничего на них, ничего против них. Но они не хотят делиться одной совсем не инкриминирующей деталью без ордера.
– Это о чем?
– У них был арестован для досмотра корабль – «Садора», судно «Трек-Аваланш». Помнишь такой?
– Не помню. Но я их не запоминаю. И что «Садора»?
– Мне нужно знать, есть ли следы взлома системы либо несовпадения по видеофиксации за то время, пока оно ждало проверки.
– А это, вообще, зачем? И не гони мне про директиву 22 и прочую хрень.
– Мы думаем, что систему безопасности «Урадры» кто-то взломал с целью обеспечения прохода к кораблю. Мы уверены, что руководство и сотрудники тут ни при чем и сами стали жертвой обмана. Но нам нужно знать о самом факте.
– То есть, никого вы не будете арестовывать, если что и было?
– Я не прошу мне говорить, если вы сами кого-то там по договоренности пропустили. Собственно, когда мне, может, лучше не знать детали. Просто сам факт – был ли доступ к кораблю во время проверки или нет.
Флегма некоторое время смотрел на меня, что-то обдумывая, потом по-деловому кивнул.
– Но я жду от тебя в ответ конкретики про «Альтеру». А то, может, и надеяться не резон.
– Хорошо, – подтверждаю договоренность я и протягиваю ему инфокарту. – Это мой номер. Можешь писать и звонить в любое время.
Он кивнул снова.
– А теперь, если ты сам жрать не собираешься, дай хоть мне пожрать спокойно.
Требование справедливое – я киваю ему и направляюсь к выходу, не собираясь даже снова общаться с барменом. Но примерно на середине пути до дверей на траектории моего движения появилась сначала дерзкая нога, а потом и сам Пушка целиком. Этот парень всегда относился ко мне с изрядной долей скверного юмора, как и я к нему, впрочем. Видимо, обмена колкостями не избежать.
– Ого, папина любимая принцесска в золоченой карете заскочила к нам на огонек! Как дела, принцесска?
– Корона не жмет, трон удобный. А как там у вас на дне? – невинно спрашиваю я и вижу, как бармен немного напрягся – даже обе руки под стойку убрал, где у него, наверняка, какое-то оружие припрятано. Зная сугубую нелюбовь содержателей притонов всех мастей к разрушениям, это не бластер, а, скорее, парализатор.
Это напрасные надежды – бластер есть у меня, и, я уверен, у Пушки – тоже. Однако, обычно мы всегда обходились, если что, обычными тумаками.
– Ходим, – гыгыкнул Пушка. – По дну-то. Ходим!
Он подумал, наверное, что меня можно обидеть намеком на мое состояние?
– Сочувствую. Всем бы стоило иметь возможность не загребать ногами грязь.
Он обдумывал ответ несколько секунд, и все вокруг даже немного притихли в ожидании. Он не слишком умный, наш Пушка, но у него хватило мозгов сменить тему.
– Тебя тут, принцесска, не ждали совсем, если ты еще не понял.
– О, я в самом деле давно не навещал вас. Вы тут все отчаялись, наверное. И ждать перестали, – лучезарно улыбаюсь я. – Но ничего, я буду чаще к вам наведываться. Тем более, смотрю, тут новый интерьер.
В прошлый раз я был тут со своим бывшим напарником, и Пушка с еще парой парней нарвались на нас. А злосчастный интерьер – на всех нас вместе. Это было с год назад, но, видимо, оставило самые глубинные впечатления.
– Стоп, – призвал нас к миру из-за стойки бармен. – Пушка! Гони сюда, налью. И ты тоже. Вы достали мне все тут разносить! Выпейте лучше оба и успокойтесь!
– Так принцесске небось нельзя, – съерничал Пушка. – Не из золотого кубка.
– Я вам обоим золотые кубки обеспечу, – пообещал бармен. Пушка, не сводя с меня настороженного взгляда, отошел к стойке боком, как краб. И правильно, кстати, сделал, потому что мебелью я кидаюсь все еще совершенно легендарно.
Роль золотых кубков исполняют желтые стаканы, но мы оба делаем вид, что так и было задумано.
«как успехи», – пишу я Кину, когда выхожу из паба.
«Сюда надо было ехать тебе», – пожаловался Кин. – «Директор настоял, чтобы мы убедились в праведности всей его ремонтной бригады. Их всех вызвали. Они все друг на друга сваливают, кто же решил заклеить эту розетку. Экшен хуже перестрелки».
«дерьмо так и летает».
«Именно. Как у тебя»?
«завтра узнаем я пока в библиотеку».
«Самое время просветиться»?
«конечно может еще я успею спасти тебя от допроса всех родственников этих ремонтников до десятого колена».
«Для этого уже слишком поздно. Отомсти за меня».
Я люблю библиотеки. Люди там обычно заняты своими делами, и мысли у них спокойные и прозрачные, создающие легкий белый шум на границе сознания. Конечно, в зонах досуга и отдыха обычно шумновато, но в читальных залах тихо, все трудятся. Несмотря на весь технологический прогресс или, может, как раз из-за него, в библиотеках всегда полно народу – к части цифровых архивов доступ ограничен, а многие материалы либо не оцифрованы, все еще, либо цифровизации не подлежат, поскольку представляют собой «культурное достояние в аналоговой форме». Нетрудно догадаться, что за всем этим стоит: любимое государство желает знать, кто и что читает, и внимательно бдит за тем, чтобы в доступе были только «правильные» материалы. А доступ к спорной информации должен регулироваться тщательно.
Но Альянс тут еще не худшее, что может быть. Здесь, по крайней мере, печатные книги все еще хранятся и распространяются среди эстетов и любителей, а история некоторых планет знает случаи, когда все печатные книги уничтожались, потому что в них тяжелее вносить изменения и править неугодное. Это же морока – напечатай, перепечатай. А централизованное хранение всех классических и общераспространенных работ и сведений в облачных базах, подконтрольных правительству позволяет вносить неограниченное количество правок в любых местах. Главное тут – запретить сохранение информации где-либо еще, и все – дело в шляпе.
Так что… нет.
В общем, люблю библиотеки.
Я начал с простого: включил читательский терминал, прошел идентификацию как сотрудник Министерства с доступом к закрытым архивам, зашел в закрытую секцию и стал искать план нашего здания.
Нашел массу интересного попутно, но совершенно не нужного: копии новостей о нападениях на Министерство, копии отчетов о проверках самого разного рода, даже санэпидем (у нас, оказывается, крысы в подвале, а я то думал!). Есть простые поэтажные планы, а вот никаких следов проектной документации, которая должна быть – нет.
Я на всякий случай еще раз уточняю у Дипики, шла ли речь о Публичной библиотеке, или, может, это все на самом деле у нас. Но нет – она переслала мне распоряжение о переносе и хранении архивов, и все в самом деле должно быть именно тут. Еще пару минут я задумчиво расчесываю шрам на щеке, потом заканчиваю сессию и направляюсь к мирно заседающему за своим терминалом библиотекарю.
