– Вероятно, это совсем не имеет никакого отношения к делу о краже денег, – я поворачиваюсь к доске и перечеркиваю банк «Фаради» со смешанным чувством. С одной стороны – круто, что крысу я просек правильно, но с другой – совершенно не круто, что вся эта работа ума ничуть не приближает нас к раскрытию основного дела.
– Съездим, все равно? – предложила Дип, которая явно завидует тому, что мы с Кином вчера были в центре событий, а она нет. – Может, ты прав, и вообще вся кража была актом отчаяния, чтобы указать нам на нечистые на руку организации.
– По-моему, больше похоже на терроризм, чем на акт отчаяния, – не соглашаюсь я.
– Зачастую, это связанные интерпретации, – пожала плечами она. – Так съездим?
– Банк «Фаради» далеко. Замучаемся добираться, – предупреждаю я.
– Ничего, в пути поковыряем другие зацепки, – отмахнулась она. – Кин все равно раньше обеда не вернется, ты же сам знаешь.
Стоило нам выйти из Управления, как нам наперерез бросилась вчерашняя приснопамятная девица. Она была все в том же возмутительно-прекрасном мини-платье, так что узнать ее было легко.
– Погодите! Погодите! – закричала она, размахивая сумкой так, что мне кажется, что я сейчас получу ей в рожу, прямо как цепом. – Это же вы двое работаете с Кинслеером? Да? Точно вы!
– Госпожа, гм, не знаю, как Вас там, – попыталась заступить ей дорогу Дип. – По какому Вы вопросу?
– Я по такому вопросу, что, о, небеса, вы с Кинслеером же работаете! Я так ужасно хочу с ним познакомиться! Я видела его в новостях, он всегда ТАК рассказывает про разные дела, там, и о, небеса как, КАК он одевается, он же круче любой кинозвезды!
С последним пунктом мы с Дип, кажется, оба молча соглашаемся.
– Девушка, милая, простите, как Вас по имени? – успеваю вставить в ее словесный понос я.
– Эйрика. Эйрика Вельтури, это я. Вы скажете Кинслееру, что я хочу с ним познакомиться? Пожалуйста! Вы выглядите таким добрым! А он жутко, жутко крутой!
Я скорее чувствую, чем в самом деле замечаю, как Дипика зашипела на грани слышимости, и это очень забавно, на мой взгляд, и очень мило.
– Разве у вас кого-то не арестовали вчера, Эйрика? – проникновенно говорю я.
– Брата! Но он сам дурак! Будь я там, я бы ему сразу сказала – не смей варежку раззевать на Кинслеера. Самого Кинслеера! Подумать только, он посмел свой пистолет на него наставить, дебила кусок! Да сама бы его прибила!
Я сочувственно киваю, про себя потешаясь над ситуацией.
Я бы мог предположить, что девица врет или пытается добраться до Кинслеера с целью жестокой, но справедливой мести или добычи информации… но она звучала совершенно искренне. Вот такая она: увидела в новостях красивого парня, вбила себе в голову и вперед. На такое временное слабоумие способны даже самые умные люди, что уж говорить о девочках двадцати неполных лет?
– Так чего вы хотите, Эйрика? – спрашиваю я, и в голове у меня начинает оформляться смутная идея.
– Ооо, я хочу, так хочу с ним познакомиться! – умоляюще сложила руки она, и Дип зашипела чуть громче, как испорченный сифон. – Пожалуйста!
– Я могу подсказать время, когда он выходит с работы, – говорю я. – Хотя, погодите. Эйрика, а ребята, которые работают с вашим братом, или сам ваш брат вам, случайно, никакой компьютерной техники не оставляли?
– А зачем?.. – начинает она, осекается, вспоминая, и радостно подпрыгивает, да так, что ее волнующий бюст колыхается еще пару раз после. – Есть! Какую-то штуку привезли и включили, год назад, может. Я про нее и забыла! Стоит себе в гардеробной. А что?
– Вы можете очень помочь нам в расследовании. Помочь Кинслееру в расследовании, – поправляю сам себя я. – И познакомиться с ним.
– Оооо! – восторженно потянула она. – Ооо! Конечно, конечно, я готова помочь! А что надо делать?
– Пойти в Управление сейчас и сказать, что у Вас есть важные сведения для расследования, которое ведет Кинслеер, – объясняю я. – Сказать, что говорить будете только с ним. И, когда он придет с совещания, рассказать ему о штуке, которая стоит у вас в гардеробной.
– О, – она обернулась на Управление, резко теряя к нам интерес. – Я тогда сейчас же туда побегу! Спасибочки!
Когда она, сверкая длинными ногами, усвистала в сторону Управления, Дип с шумом выпустила воздух из легких.
– А что? – невинно спрашиваю я. – Вы же не встречаетесь. А девушка такая симпатичная.
Дип молча и жестоко дернула меня за кончик уха, и я, к ее огромному удовольствию, даже вскрикиваю и дергаюсь, специально для того, чтобы ей было приятно.
Впрочем, несколько минут спустя Дип оттаяла достаточно, чтобы спросить:
– Думаешь, у нее там один из этих серверов?
– Думаю, да. И это огромная удача, если так. Потому что просто так обыскивать подряд все квартиры всех друзей и знакомых сотрудников этой конторы и друзей и знакомых друзей и знакомых и так далее нам просто никто не даст. Тем более, что эта зацепка уже толком не имеет отношения к кражам и их статусу угрозы нацбезопасности.
– То есть, это в самом деле может быть полезно, а я дура, да?
– Ты не дура, – не соглашаюсь я. – Но, если там в самом деле сервер, и она нам сама его выдаст – у нас будет изрядный кусок ключика к этому Внутримиру. Это было бы чистое везение.
Дип попыхтела еще немного и тяжело вздохнула, глядя в окно флаера.
– Так говоришь, не встречаетесь? Но хотелось бы?
– Ой, да иди ты в задницу! Или про «Соджорн» читать. Там, в заднице.
Я отворачиваюсь от нее, тоже, демонстративно закрываю глаза и погружаюсь в глубокую медитацию. В обидки таким нехитрым образом я вполне могу играть вплоть до приезда – мне уж точно не надоест.
Все тот же небольшой офис встретил нас искренним недоумением секретаря.
– Господин Думар сейчас не в офисе. Я, к сожалению, не знаю, когда он будет. Могу принять от вас сообщение для него.
– Вы знакомы с его планами? Где он должен быть сейчас?
– Это закрытая информация.
– А мы расследуем дело, касающееся национальной безопасности, – тут же начала давить Дипика. – Директива 22, знаете такую? Мне вас арестовать за препятствие следствию?
– Он… он предупредил, что будет на встрече с партнерами. Но не сказал где, и когда его ждать обратно.
Дип критически сощурилась и перевела взгляд на меня.
– Будем отслеживать по номеру комма?
Я покачал головой.
– А господин Дональдсон на месте? – спрашиваю я.
– О, да, он есть. Он всегда есть.
– Можем мы пообщаться с ним в вашей переговорной?
– Конечно, – с облегчением согласился секретарь.
