– Главное, мы здесь, – с неприязнью сказала бабушка вампиру, – где моя дочь и зять?
Ничего не сказав, Николас щелкнул двумя пальцами, и из тени выходят два человека, которые безжизненно смотрели себе под ноги. Вид у них такой, будто им промыли мозги и изнуряли голодом на протяжении нескольких недель. Боже… Сердце сжалось и превратилось в маленькую пустышку. К моим глазам подобрались горячие слёзы радости и в то же время боязни за их жизнь. Они живы. Они здесь. С ними всё хорошо. Надо успокоиться и собраться с мыслями.
– Что вы с ними сделали, изверги?! – возмутилась Сесилия, в её голосе слышались плаксивые нотки.
– Они под моим внушением, – радуясь победе, оповестил нас Николас, – они слушаются только меня и никого больше. Если вы удумаете сбежать или обмануть меня, то ваши обожаемые людишки перережут себе глотки вот этими вот серебряными ножами, – вампир вручил в руки маме и папе холодное оружие, – а Скай проследит за тем, чтобы никто им не смог помешать.
С этими словами из ниоткуда выходит светловолосая девушка. Её голова опущена в пол, а сама вампирша разодета так же, как и ей аналогичные монстры. Белоснежные плечи Скай оголены, сердцевидный вырез на груди демонстрирует её изящные ключицы. Волосы красиво собраны, но пара скрученных прядей демонстративно падают ей на лицо.
– Мы не станем ничего делать, пока мои родители не будут в безопасности! – выдвинула условия я, грозно нахмурив брови.
– Боюсь, у тебя нет выбора, девочка. Если ты не сделаешь то, что нам нужно, твои мама с папой умрут, – спокойно объяснил Николас, тем самым разозлив меня ещё пуще. Я схватилась за кулон на своей шее, раздумывая освободить свои силы и превратить всех вампиров в песок, но, подумав хорошенько, резко передумала. Нельзя рубить сгоряча.
– Кажется, я вовремя, – появился за спиной Феникс.
Он прошёл мимо меня, одарив лисьей ухмылкой, и встал рядом с мужчиной в чёрной ткани.
Перевожу взгляд с неживых лиц родителей на бабушку, от неё на Скай, а затем на двух других монстров. Боже, нельзя допустить, чтобы бессмертные одержали победу. Нужен план, но на ум ни черта не приходит. Боже! Тут я вспоминаю о книге заклинаний.
– Окей, тогда хотя бы дайте мне ответы на некоторые вопросы. Мне нужно знать! – повысила голос я, жадно глотнув воздуха.
Сесилия прошептала что-то себе под нос (никто этого не видел), и я почувствовала какой-то импульс. Знаю… заклятие «неприкосновенности». Думаю, осторожность не помешает.
– Хорошо, – убедительно кивнул Николас в знак согласия, – что маленькой мисс угодно знать?
Сперва я хотела спросить, что они тут делают, но, вспомнив о «сокровище», которое разыскивал главный вампир, я решила придумать что-то другое. Вновь мысли бумерангом вернулись к книге.
– Где моя книга и зачем она вам понадобилась?
– В ней хранилось заклинание, которое сегодня окажет нам большую услугу. А теперь, прошу выполнить наш уговор.
На гладком лице Феникса застыла странная улыбка. Боже, что за…
Сесилия подходит ко мне и крепко сжимает руку, отчего я почувствовала острую боль. Бабушка смотрит на меня в упор и еле слышно говорит:
– Верь мне.
На что я ей киваю. Вампиры обернулись к нам спиной, и лишь мама с папой стояли где-то в уголке, изредка моргая сонными глазами, а рядом настороже Скай. Девушка всё время бросала на меня многозначительный взгляд, будто пытаясь донести до меня какую-то суть, однако, увы, моё внимание полностью заняла следующая картина. Николас проходит к стене и кладёт на неё свою ладонь, что-то прошептав на французском себе под нос. Всё-таки хорошо, что родители уговорили меня посещать уроки иностранного языка, ибо из речи вампира я поняла пару слов: «дорогая» и «вечность». Затаив дыхание, я стояла в ожидании конца.
– Ваш выход, – круто обернулся всем телом Олсон.
– Что ты хочешь? – бросила Сесилия, заслонив меня своей спиной.
– Кассандра, Мирабель и Элиза были умными ведьмами. Хитро спрятать тело не под землёй, а в камне. Возвысив магическую стену, я потерял шанс вернуть её, но спустя столько столетий… Я смог уделать их, – внезапно для всех Николас засмеялся злобным больным смехом, – можете передать это своим ведьмам: я – победитель.
Ничего не понимая, моё терпение начало закипать. Перевожу взгляд на нездоровое лицо бабушки. Кажется, ей известно больше, чем мне. Чёрт, как же достали эти тайны, недоговорённости!.. Осатанев, я перебила речь вампира:
– Кто-нибудь объяснит, что за чертовщина здесь происходит?! Бабушка? – сверлю её проникновенным взглядом, но та лишь сглотнула и испуганно поглядела в сторону демонов.
Вдруг в разговор встрял Феникс:
– Я всё тебе разъясню, Марго. Твоя бабушка сегодня не очень разговорчива, – едко заметил бессмертный, – Салли Хилл всегда был моим домом: я здесь родился и рос. Мои родители были влиятельными людьми, я этим частенько пользовался на своё здоровье. Прекрасная жизнь!
– Кого вы искали всё это время?! – вспылила я.
Но Феникс проигнорировал этот выброс эмоций:
– Потом нас изгнали твои предки. Они были красавицами. И с Мирабель у меня была короткая интрижка, но судьба разделила нас. Что, твои ведьмочки-призраки не рассказывали тебе об этом?
В глазах застыл ужас. Господи, какой же это это год?.. Напрягаю извилины и пытаюсь сложить и сопоставить цифры. Ну, если меня не подводит моя алгебра, то это тысяча шестисот девяностые годы. Проклятое время!
– Кончай этот цирк, Феникс. Начинаем, – твёрдо кивает Олсон-старший.
В эту секунду с помощью своих способностей вампир толкает нас с пожилой ведьмой к злополучной стене и суёт в руки Сесилии знакомую книгу. Сердце ушло в пятки.
– Читайте, – приказным тоном велел упырь.
Но мы стояли как вкопанные. Это выше наших сил. Бабушка до сих пор находится где-то в другом мире, по её внешнему виду можно сказать, что ей совсем фигово. Видя наше нежелание помогать, брюнет подлетает к немой Скай и родителям. Боже, только не…
– Если вы не начнёте шевелиться, в Салли Хилл станет на два человека меньше!
В горле застрял воздух, а в глазах пелена, из-за которой всё вокруг становится смазанным. Чёрт, как же хочется взорваться. На весах жизнь предков и равновесие. Что весомей?
Сесилия, наконец, приходит в себя, и, отряхнув ненужные мысли, она крепко хватается за книгу и кивает мне. Облизав нижнюю губу, я опешила.
– Давай, Марго, мы сможем. Всё будет хорошо, – заверила она, и я ей поверила.
Наивная дура. Когда надежды не остаётся, хочешь не хочешь, начинаешь верить в любую чушь, даже в счастливый конец. Ты сильная. Ты всё сможешь. Чем чаще ты будешь это повторять, тем быстрее твоё самовнушение начнёт вырабатывать краски, которыми ты будешь закрашивать свою боль.
– Нефандиу спиритиус ортум петрицио ирун пленаэ, – в унисон начали мы, приложив раскрытую ладонь своей руки на холодную глыбу.
