Я прижала баночку к груди.
– Саммер, я даже не могу выразить, как много это для меня значит!
– Простите, что не показала вам эту комнату раньше.
– Лучше поздно, чем никогда, – заявила я, ставя баночку на место. – Наверное, нам пора, а то скоро придут Лук и Джина.
Сегодня же вечером я вернусь и наконец-то испеку пироги «Черный дрозд» так же, как бабушка.
Саммер быстро объяснила мне, как открывать и закрывать потайную дверь, и мы заранее договорились, что она за дополнительную плату поможет мне со сбором и переработкой шелковиц.
Я отрезала Саммер кусок пирога, когда в кафе вошли Лук и Джина.
– Саммер! Я тебя уже сто лет не видел. Где ты пропадала? – полюбопытствовал Лук.
Он сдернул с вешалки фартук и надел его через голову. При этом пряди волос слегка сдвинулись, приоткрыв левое ухо, и я заметила на нем небольшой шрам.
– Нигде я не пропадала, – отворачиваясь, пробормотала девушка.
Я упаковала кусок пирога в коробку, удивляясь странной реакции Саммер.
Джина склонила голову набок.
– Это же не из-за Натали, правда? – Ее мелодичный голос прозвучал еще ласковее и напевнее.
Саммер взглянула на дверь.
– Мне нужно идти…
– Ох, милочка, Натали – это просто Натали. Дай ей шанс.
– Не понимаю… – Я протянула Саммер коробку. – Тебе не нравится Натали?
– Да нет, – ответила Саммер. – Я с ней даже толком не знакома.
– Не одна ты не ладишь с Линденами, Анна-Кейт, – вмешалась Джина.
Я повернулись к Саммер.
– Они тебя обидели?
– Меня? Нет. Моего папу…
– Сили не нравился Обин, – пояснила Джина.
Я разозлилась.
– Ей вообще хоть кто-нибудь нравится?
– Да, но таких очень мало, – улыбнулась Джина. – Саммер, лапонька, Натали – это совсем не то, что ее мама.
Пожав плечами, Саммер отвела глаза.
– Похоже, многие здесь годами живут с болью в сердце, – вздохнул Лук, включая духовки. – Может, настало время забыть о прошлом и излечиться?
– И то верно, – подхватила Джина.
Я скрестила руки на груди.
– Легко сказать.
Саммер согласно закивала. Джина погладила меня по щеке.
– Пойми, солнышко: с грузом в душе невозможно взлететь.
Я направилась за кошельком, чтобы расплатиться с Саммер за ежевику и яйца. Слова Джины все еще звучали у меня в ушах.
Когда я протянула Саммер деньги, та воспротивилась:
– Тут слишком много, Анна-Кейт.
– Вовсе нет. Ты принесла целую гору ежевики. Да еще и яйца. Так что даже не спорь.
Саммер сжала губы, а затем улыбнулась.
– Спасибо. Отложу их на учебу в колледже.
– В колледже! – ахнула Джина. – Не знала, что ты уезжаешь. Куда направляешься? Когда?
– В Алабаму, – застенчиво откликнулась Саммер. – В августе.
Вскинув кулак, Лук процитировал кричалку фанатов баскетбольной команды Алабамского университета:
– Вперед, «Тайд»!
– Это же замечательно! – Джина сияла. – Ты просто молодец! Папа, наверное, вне себя от счастья!
– Он мной гордится, – призналась Саммер.
– Что будешь изучать? – поинтересовалась Джина.
– Пока не решила. Экологию или лесоводство. Хочу работать на природе. Не представляю, как можно целыми днями томиться в офисе.
Я вспомнила, как выглядела Саммер при нашей первой встрече: запыленные босые ноги, перепачканные ежевичным соком пальцы. Да, работа на природе, несомненно, ей по душе.
– Специализацию надо будет выбирать на втором курсе, так что еще успею определиться, – добавила Саммер.
Лук вытер руки полотенцем.
– Если понадобится помощь при переезде, сразу дай знать.
– Обязательно. Спасибо.
Она попрощалась с нами и направилась было к двери, но вдруг остановилась и повернулась к нам.
– Совсем забыла, Анна-Кейт. Вот, это от папы. – Она протянула мне какой-то конверт, на котором неразборчивым почерком было нацарапано мое имя.
– А что там? – удивилась я.
– Папа не говорил. Только просил вам его передать. Всем до свидания!
Саммер выпорхнула на террасу. Дверь за ней с лязгом захлопнулась.
– Надо починить дверь, чтобы не громыхала, – пробормотал Лук, приближаясь ко мне.
– Вот и почини, – поддакнула Джина, придвигаясь с другой стороны. – Что Обин пишет, Анна-Кейт?
Я рассмеялась. Очевидно, супруги Бартелеми сгорают от любопытства.
– Сейчас узнаем.
Я раскрыла конверт. Внутри оказалась сложенная втрое бумажка. Не представляя, что бы это могло быть, развернула ее и сразу же преисполнилась благодарности к Обину за такой чудесный подарок.
На листке, под надписью «Хочу немножко подсластить твою жизнь, Анна-Кейт. Обин», был тщательно расписан рецепт сладкого ежевичного чая.
Я быстро пробежала его взглядом, внимательно отмечая каждый ингредиент. В это время послышался громкий стук. Я подняла голову и, увидев за окном мистера Лейзенби, глубоко вздохнула.
Джина хихикнула.
– Анна-Кейт, думаю, это к тебе.
Я постаралась определить по выражению лица мистера Лейзенби, получил ли он во сне послание от покойной жены. В его глазах блестели слезы. Сердце упало. Подбежав, я распахнула дверь.
– Ну что?
Мистер Лейзенби опустил голову и вдруг, шагнув вперед, сжал меня в объятиях.
– Все отлично, получил! Спасибо, мисс Анна-Кейт!
И неожиданно для себя я обняла его в ответ.
13
– Вы живете где-то поблизости?
– Да, в горах. У меня домик на холме Крик-Хилл.
– Там, наверное, очень живописно. Самое то для фотографа, – заметил журналист, что-то черкнув в блокноте.
– Это точно. – Кэм поправил ремень висящей на шее фотокамеры.
– Вам удалось сделать снимки черных дроздов?
– Удалось, хотя недостаточно четкие. – Кэм показал журналисту на экране фотоаппарата полученные кадры.
– Да, изображения темные и расплывчатые, – кивнул тот. – Это потому, что снимали ночью?
Кэм погасил экран и задумчиво взглянул в окно, на растущие рядом шелковицы.
– Сомневаюсь.
Натали
«Нужно отменить консультацию», – выдохнула я себе под нос, торопясь из гостевого домика к припаркованной у дороги машине.
