– Не видела раньше этого снимка. – сказала я. – У мамы была всего пара папиных фото.
– Странно, почему так мало? Они ведь долго встречались, да?
– Три года. Со старших классов. – Я продолжала разглядывать юношу на экране, мечтая о несбыточном. – Мама не любила ни фотографировать, ни фотографироваться. А у твоих родителей есть снимки, на которых мои мама и папа вместе?
– Вроде нет.
– Сдается мне, они в любом случае оторвали бы от всех фотографий ту часть, где изображена мама.
– Да, пожалуй, – поразмыслив, кивнула Натали.
Меня приятно удивила ее прямота и искренность.
– А зачем ты читаешь старые статьи?
Натали откинулась на спинку стула.
– Всю жизнь я только и слышала, что Иден убила Эджея и это сошло ей с рук. А вчера стала свидетелем спора: папа доказывал, что это несчастный случай, мама – что убийство. Тогда-то я засомневалась и решила проверить. Я толком не знаю, что произошло в тот день: когда Эджей погиб, я была совсем маленькой. Спрашивать родителей не хотелось, поэтому я и пришла сюда. К сожалению, во всех статьях пишут одно и то же. – И Натали процитировала, пальцами изобразив кавычки: – Обстоятельства аварии еще не выяснены, идет расследование.
Я пробежала взглядом статью. В солнечный, погожий день автомобиль съехал с проселочной дороги и врезался в дерево. Все свидетельствует о том, что машина двигалась с разрешенной скоростью. Пассажир, Эндрю-Джеймс Линден, погиб на месте. Водитель, Иден Кэллоу, находится в больнице в тяжелом состоянии. По предварительным данным в крови у нее не обнаружено ни алкоголя, ни наркотических веществ.
Я обратила внимание на одну интересную деталь: ехали они на папиной машине, но при этом за рулем почему-то была мама.
– А Иден действительно забыла все события того дня? – спросила Натали. – Моя мама твердит, что Иден просто придумала удобную отговорку.
– Да, забыла. Знала только то, что ей рассказывали другие. Ты не в курсе, почему в тот день она вела машину?
– Не в курсе. Но моя мама убеждена: Иден в припадке ярости намеренно врезалась в дерево, после того как Эджей сообщил, что расстается с ней и идет в колледж. Мол, хотела убить их обоих, но выжила.
Это мне и так известно от Джины.
– Мама предпочла бы в тот день погибнуть вместе с папой. Вполне вероятно, она бы гораздо раньше последовала за ним на тот свет, если бы не я. Мама больше жизни любила папу, а я была его продолжением, поэтому она оставалась со мной, пока я не стала самостоятельной.
Спохватившись, что чересчур разоткровенничалась, я торопливо подыскала себе оправдание: папину сестру эта история тоже касается.
Натали сжала мою руку.
– Она же не… не покончила с собой?
– Нет, но мама не пошла к врачу, несмотря на все признаки приближающегося инфаркта. Мне кажется, она устала жить со своим горем и просто сдалась. Мама уверяла, что никогда бы намеренно не навредила папе. Что они обожали друг друга и собирались пожениться. Она не помнила, как машина оказалась в кювете, однако не сомневалась, что это несчастный случай.
– А почему Иден сбежала из Уиклоу? Моя мама, например, считает, что ей было стыдно смотреть людям в глаза.
Ну и Сили! Раньше я даже вообразить не могла, что можно до такой степени презирать незнакомого человека.
– Она уехала из-за меня. Представь, что бы сделали твои родители, обнаружив, что мама беременна от Эджея?
Натали побледнела.
– Они бы попытались отобрать ребенка.
– Вот именно. У них были деньги, связи, влияние в обществе. На что только не пойдешь с отчаяния.
Натали устало вздохнула.
– Скажи, Анна-Кейт…
Я выжидательно посмотрела на нее.
– Ты тоже хотела почитать старые газеты? Зачем?
Потупившись, я потерла чернильное пятнышко на столе.
– Затем же, что и ты. Мне нужна информация. Каждый раз, когда мама говорила об аварии – а это случалось очень редко, – я…
– Что?
– Я чувствовала, что она рассказывает не все. По-моему, я имею право знать, что же произошло в тот день.
– Конечно, полное право. Итак, что предпримем?
– Может, почитаем полицейский отчет?
– Давай. Но двадцать пять лет назад в полиции не было электронной базы. Думаешь, в отделении сохранились бумажные отчеты?
Я еще раз взглянула на экран, с которого мне улыбался совсем юный папа, и сердце сжалось от грусти.
– Не знаю. Но выясню.
11
– Простите, – обратился журналист к официантке, пробегавшей мимо столика.
– Да?
Журналист заметил в ее карих глазах притаившуюся грусть, говорящую о том, что девушка уже успела хлебнуть много горя.
– Я хотел бы задержаться в Уиклоу и посмотреть на черных дроздов. В мотеле свободных мест больше нет. Не подскажете, где еще можно остановиться на ночь?
– Некоторые горожане сдают комнаты, – ответила официантка. – Я сейчас поспрашиваю, сможет ли кто-нибудь из них вас принять, и вернусь.
– Спасибо, жду.
Натали
…шестьдесят шесть, шестьдесят семь. Я уставилась на пачку денег на столе. Сегодня помимо официального заработка в качестве чаевых я получила почти семьдесят долларов!
Неплохо для начала.
Я сунула пять долларов в копилку Олли, еще двадцать – в кошелек, а остальное – в металлическую коробочку, которую опустила в ящик для нижнего белья. Потом, сообразив, что там грабители будут искать в первую очередь, отнесла коробку в ванную и спрятала под раковиной среди шампуней, мыла и игрушек Олли. Так надежнее.
Я уже нашла подходящую съемную квартирку. Но чтобы туда переехать и вырваться из-под маминого неусыпного контроля, я должна как минимум внести четыреста долларов за первый месяц, столько же в качестве гарантийного залога плюс плату за коммунальные услуги. Значит, необходимо устроиться на постоянную работу.
Глубоко вдохнув, чтобы подавить подступающую панику, я сказала себе, что беспокоиться об этом рано. Пока моя задача – накопить побольше денег. Эта мысль так мне понравилась, что я вернула в коробочку двадцать долларов из кошелька, заменив их десятидолларовой купюрой. Потом еще поразмыслила и остановилась на половине этой суммы.
Олли в наряде феи Динь-Динь, который бабушка купила ей специально для вечернего кинопоказа, сидела на коврике в гостиной и катала туда-сюда игрушечный самосвал, нагруженный кубиками. Несмотря на довольно позднее время, она выглядела свежей и бодрой.
Я наблюдала за игрой дочки и благодарила небеса за то, что с ней сегодня ничего не случилось. По маминым уверениям, в бассейне Олли сразу почувствовала себя как рыба в воде и после окончания занятий еще долго не хотела оттуда вылезать. Все это мама доложила мне с нескрываемым самодовольством. Аж противно. Из последних сил сдержавшись, чтобы не нарушить хрупкого перемирия – а точнее, его видимости, – я коротко поблагодарила маму за то, что та посидела с Олли.
