Какого хрена я вообще о таком думаю? Непонятно. С Николиной вообще всё непонятно. Какое-то сумасшествие, полное погружение в животную похоть, безумие, вытягивающее из глубин те черты характера, что изначально были мне не присущи.
Напряжение в мышцах таза нарастает с неведомой силой, превращая кровь в кипяток, концентрирующийся мощным притоком в головке, что то и дело упирается в женское горло, из-за чего совсем скоро мне планку срывает полностью: я грубо наматываю на кулак её длинные волосы, начиная нещадно насаживать её на себя ещё быстрее и глубже. Обычно девушки подобное не любят: они начинают задыхаться, кашлять, давиться слюной, оставлять глубокие борозды на моих ягодицах, а эта мелкая чертовка пусть и делает то же, но отстраниться и попытаться остановить меня даже не планирует.
Её щёки пылают, синие глаза сверкают огнём, а испытываемое во время процесса удовольствие настолько сильное, осязаемое и видимое, что это поражает меня до крайности, кружит голову, дурманит сродни кайфу и вновь навевает мне абсолютно бредовые и неуместные мысли о том, что она делает это не впервые.
Я никогда не отличался сдержанностью, а сейчас так вообще поглотившая меня лютая ревность к, вероятнее всего, даже не существующему мужчине в одночасье выбивает из моих рук весь контроль, заполоняя разум каким-то первобытным желанием — подмять её податливое тело под себя, придавить, сжать, овладеть, вколачиваться в неё до одурения, наслаждаясь звуками каждой хрустнувшей косточки, диких стонов и хлёстких ударов плоти о плоть.
— О-о-остин! — вскрикивает от неожиданности малышка, когда, потянув за волосы, я резко поднимаю её с колен и тут же швыряю в постель. Да, не укладываю бережно и любовно, как, наверное, стоило бы, а именно швыряю, как крошечную куклу. А Ники какого-то чёрта только и рада такому обращению, что ещё сильнее удивляет и подстёгивает продолжать в том же духе и дальше.
Нападаю на неё сверху, резко упираясь раздразнённым членом в развилку между её ножек. Замираю на мгновенье, ощущая, как сжимается её лоно в нетерпении принять меня внутрь.
— Опять вся мокрая, — шепчу в требующие поцелуев губы. Скрепляю девичьи руки над головой и, одним мощным ударом вторгаясь в её влажность, моментально задыхаюсь от ярких, острых ощущений, теряясь в песне её сладострастного стона. Она прогибается всем телом так, что её пышная грудь трясётся возле моего носа, прямо-таки умоляя изнасиловать её ртом, что я и делаю, не сдерживая силы, пока Ники стонет и упорно пытается высвободить запястья из моего захвата. Да только мне совсем не хочется её освобождать. Хочу, наоборот, скрутить, обездвижить, привязать к кровати, кляп в рот запихнуть и под аккомпанемент её жалобных мычаний начать вытворять с ней всё, что пожелаю: шлёпать, хлестать, кусать, рвать волосы, сжимать кожу до красных отметин без сожалений о том, что нанесу ей физические травмы.
Жесть! Вот так меня попёрло… До сих пор ничего подобного за собой в сексе не замечал, что лишь в очередной раз подтверждает, что эта милая крошка будто некую доминантную, жестокую суть со дна моей души вытягивает, которая мне совсем неподвластна.
Намертво придавливая её руки к матрасу, я с утробным рыком вбиваюсь в неё до основания. Тугие тиски мышц сжимают меня так сильно, что в глазах алеет. Я вколачиваюсь снова и снова, наращивая скорость, оскалившись от небывалого кайфа, всё сильнее обостряющегося в паху.
Во мне вновь не остаётся никакой нежности, аккуратности, боязни причинить ей вред. Я трахаю её мощно, жёстко, до её громких криков и торчу от того, что не могу остановиться, особенно когда вижу, как бурно отзывается её тело на мою несдержанность, и улавливаю ментальные вибрации женского восторга, счастья, похоти, любви, благоговенья…
Чёрт, как в таком маленьком сердечке может уместиться столько красоты? Уму непостижимо, но я возьму от неё всё, пропущу через себя, наполню до краёв, заберу себе каждую эмоцию, что она так долго таила. Потому что это моё. Моё! Всё моё, бля*ь! И я уберу с пути каждого, кто хоть когда-нибудь попытается это оспорить.
— Я люблю тебя, Ники… Люблю… Слышишь? Люблю… Теперь я буду постоянно говорить тебе об этом, — бессвязно бормочу я, наконец отпуская её руки, но только потому, что мне жизненно необходимо сжать ладонями её упругую попку, чтобы начать проникать в неё ещё сильнее, резче, быстрее, лишая малышку всякой возможности произнести внятный ответ.
Но мне и не нужны никакие слова. Я и без них превосходно чувствую взаимное признание не только в её эмоциях, но и в прерывистых сладких вскриках. Так что пусть кричит громче, маленькая, сильнее сдавливает дрожащими коленями мои бёдра и глубже врезается ноготками в мою вспотевшую кожу — всё это доставляет мне острое наслаждение, покалывающее, взрывающее, разбавляющее собой всю кровь в венах.
Измучив её шею, вновь припадаю губами к розовым соскам, кусаю их, жёстко всасываю и становлюсь максимально твёрдым внутри её маленького тела, ощущая, как горячие створки начинают учащённо пульсировать вокруг члена, когда её пронзительный стон сливается с моим рычанием.
Достигая оргазма, Ники откидывает голову назад и начинает трястись подо мной такая мокрая, румяная, охренительно горячая, что я тут же улетаю следом: в глазах всё меркнет от немыслимого удовольствия, прошибающего ослепительным разрядом с головы до ног, что напрочь выбивает из реальности. Я едва успеваю выбраться из тесной промежности, чтобы не взорваться прямо там, а проворная девчонка, не теряя времени, быстро обхватывает мой член рукой и начинает интенсивно водить по нему, принимая извергающееся семя на своё лицо и грудь.
— С ума сойти можно, — потрясённо хриплю я, точно завороженный глядя, с каким аппетитом кончик её языка слизывает с губ капли спермы, пока рука продолжает массировать нисколько не ослабевшую эрекцию. Да и как тут её ослабить, когда передо мной сидит полностью обнажённая, разгорячённая и покрытая моими вязкими метками красотка с донельзя развратным блеском в синих глазах?
— Да… Я уже сошла… Это было невероятно, Остин, — чувственным шёпотом произносит она, задыхаясь и блуждая по моему телу голодным взглядом. — Я хочу ещё, — хватает меня за бёдра и заваливает на себя, вонзаясь ногтями в мои ягодицы. Ну точно дикая кошка, и меня в такого же дикаря превращает.
— Мало малышке? — плотоядно усмехаюсь, ладонью быстро стирая остатки своего оргазма с её лица, а простынёй — с себя и со всех измазанных зон её стройной фигурки.
— Мало… мне всегда будет тебя мало, Остин. Я не хочу, чтобы мы останавливались сегодня, — отчаянно скулит Ники, призывно извиваясь и кусая мне губы в очередном жадном поцелуе.
Мы едва справляемся с одышкой после предыдущего раунда, а пот градом струится по нашим телам, но это не мешает мне тут же вновь погрузиться в её жаркую влагу, ведь, чёрт побери, мне тоже до боли мало. Мне нужна она. Сейчас же. Ещё и ещё. Без остановки. Без передышки. Без пауз на сон и еду. И такое, знаете ли, со мной тоже впервые. С другими секс для меня был чисто физической потребностью, но с Ники — это жизненная необходимость, словно глоток свежей воды в бескрайней пустыне, без которого просто нет шансов выжить. И я заведомо уверен, что мне не хватит одной ночи, чтобы насытиться ею вдоволь до нашей следующей встречи. Но, к сожалению, мне ничего не остаётся, как только пользоваться по максимуму оставшимся временем до нашей разлуки, что я и намереваюсь делать.
