— Ты что, любительница просеивать деньги в казино?
— Карточные игры. И не я, а мой отчим.
— Тогда почему платишь ты? — его вопрос срывает с моих губ горькую усмешку.
— Потому, что если этого не буду делать я, то рано или поздно за своими деньгами к нам в дом придут крайне неприятные люди, а до этого, сам понимаешь, лучше не доводить, — произношу чистую правду, внимательно изучая задумчивое лицо Эрика, который, недолго поразмыслив о чем-то своем, сжимает челюсть, но все-таки утвердительно кивает.
— Хорошо. Я согласен на эту сумму, — и в острых чертах его лица я больше не замечаю ни капли колебаний, которые по-прежнему царят во мне, мешая сейчас же произнести твердое «да» на предложение Мэрроу. — Но, вижу, тебя останавливает что-то еще, — с подозрением добавляет начальник, давая понять, что мои метания в поисках верного решения четко отображается даже на моем лице.
— Да, ты правильно видишь, Эрик, и я не совсем понимаю, почему тебя ничего не останавливает. Ты что, совсем не боишься действий Адама после просмотра нашего видео? Ты же сам должен понимать, что они несомненно будут… И не только для меня, но и для тебя тоже, — высказываю свои предостережения, хотя, заранее догадываюсь, что абсолютно зря — если уж Мэрроу согласился платить такие огромные деньги, лишь бы суметь задеть Адама за живое, то вряд ли его смогут отговорить от этой затеи какие-нибудь страхи последствий.
— За меня можешь не переживать. Чем бы Адам мне ни решил ответить, оно будет стоить его праведного гнева, — и его решительный тон полностью подтверждает мои суждения. — А на счет тебя… — Эрик ставит бокал с виски на стол и внезапно подходит ко мне практически вплотную.
— Что ты делаешь? — недоумеваю я, нахмурено глядя на босса.
— Показываю кое-что… — он хватает меня руками за плечи и поворачивает на девяносто градусов. — А теперь посмотри вперед и скажи мне, что еще Харт может с тобой сделать?
Я выполняю его приказ, встречаясь лицом к лицу с зеркальной дверцей стеллажа, в первое мгновенье даже не узнавая, что за девушка смотрит на меня.
И девушка ли это вообще?
Растрепанные, спутанные в густые колтуны волосы стоят в разные стороны, белки глаз покрыты красной сеточкой из воспаленных сосудов, а осунувшееся лицо с бледными губами и синеватыми мешками под глазами не могут скрыть даже темные следы поплывшей косметики, перемешанные с запекшейся кровью, вытекшей из продольной раны над бровью.
Нет, это определенно не девушка смотрит на меня, а, скорее, израненное, одичавшее животное, прибежавшее из джунглей в город. Потерянное, испуганное, изнеможенное. Все еще дышащее, но уже неживое.
Да, не спорю, моя жизнь никогда не была сахарной, однако я не смела жаловаться, так как это был мой собственный выбор, но то, во что превратилась моя жизнь сейчас, — это все его вина. Это Адам довел меня до такого состояния. Это его действия и принуждения превратили меня в уставшую, поникшую, отчаянно борющуюся с ним дикарку.
Если бы он просто принял мой отказ о сопровождении на прием и оставил меня в покое еще тогда на улице, он бы не перевернул весь мой внутренний мир вверх тормашками, а затем не сжег бы его безжалостно до основания. Я бы не мучилась днем от постоянных галлюцинаций, а ночами — в одном и том же кошмаре, в котором Адам говорит мне те слова, которые я мечтала от него услышать, а затем, получив свое, начинает называть меня Ее именем.
Марк не узнал бы мою тайну и мне не пришлось бы прислуживать ему и обманывать Эми, которой Адам, вдобавок ко всему, еще специально послал компрометирующее видео, чтобы отвернуть от меня подругу.
Если бы не его давление на Баррета, тот бы не стал запрашивать вернуть весь долг в столь краткие сроки и меня не настигла бы угроза потери квартиры, а на и так ненавистной работе меня бы не задирал весь наш змеиный коллектив.
И самое главное — не было бы никакого шпионажа, что сводит меня с ума и не позволяет мне быть рядом с Остином в самый сложный момент его жизни.
Все могло быть совсем иначе, но Адам не понимает слова «нет» и потому многократно усложняет мне жизнь, лишь бы получить желаемое. Он день за днем погружает меня все глубже в бездну, из которой дает мне лишь один спасательный выход — прийти к нему и добровольно попроситься на роль его шлюхи. Но этого не будет! Не будет! Я никогда не попрошу его об этом!
И представление о его торжествующей ухмылке, с которой он наверняка бы встретил меня завтра, разряжает во мне такой бурный шквал ненависти к этому эгоистичному диктатору, что весь мой страх и аварийный сигнал летят ко всем чертям собачьим.
— Хорошо, давай сделаем это, — со всей переполняющей меня уверенностью соглашаюсь я, обращаясь к своему устрашающему отражению, а затем перевожу взгляд на Эрика. — Но у меня есть два условия.
— Слушаю, — ровный голос босса заметно теплеет от предвкушения своей скорой вендетты.
— Первое: я получаю деньги до начала съемок, — категорично заявляю я.
— Думаешь, я тебя обману? — делает свои выводы Мэрроу.
— Не знаю, но я не хочу этого проверять, поэтому сначала я получаю деньги, потом мы устраиваем шоу для Адама.
— Ладно. Для меня это не проблема. Что второе?
— Второе… — злорадно улыбаюсь я, заранее упиваясь картиной, как вместо моего прихода, в котором Адам почему-то очень уверен, он получит пикантный презентик, дающий ему понять, что он не самый желанный в мире любовник, которому никто не может найти замену. — Я хочу сделать это уже завтра, — произношу я и также ловлю себя на маловероятной, но безумно приятной мысли, что моя липовая связь с Эриком могла бы побудить Харта наконец отказаться от меня из-за нежелания пользоваться «товаром», побывавшим в постели с Мэрроу.
— Твое рвение мне очень импонирует, — довольно усмехается мой партнер по мести. — Чем раньше мы это сделаем, тем лучше, — он подходит к столу, быстро что-то пишет на листке, а затем протягивает его мне. — Выспись как следует, и я жду тебя завтра по этому адресу. До открытия клуба я буду там.
Я забираю из его руки данные о месте встречи и, понимая, что больше меня здесь ничего не держит, направляюсь к выходу из кабинета, лишь перед самой дверью вновь слыша голос Эрика:
— У меня тоже будет условие, Анна, но только одно.
— Какое? — внутренне навострившись, оборачиваюсь назад, устремляя вопросительный взгляд на развалившегося в рабочем кресле начальника.
— Не смей подводить меня, — его сухая фраза, скорее прозвучавшая как угроза, чем условие, опутывает всё внутри меня гнетущим страхом, но будучи полностью уверенной, что всего за одну ночь ничто не сможет меня отговорить от задуманного, я довольно ловко отгоняю его прочь.
— Не переживай, Эрик. Не подведу. Если кто и ненавидит Харта больше чем ты, так это я, — твёрдо бросаю я и с облегчением выдыхаю, когда наконец исчезаю с прицела карих глаз этого ядовитого змея.
