Неужели они с Ларой настолько соскучились друг по другу, что решили забыть обо всём окружающем мире?
Не знаю. Но завтра же помимо разговора с Эмилией я с самого утра снова отправлюсь на его поиски и, когда найду, надаю по башке за то, что заставляет меня переживать до полусмерти. А пока, глубоко выдохнув, я начинаю отсчитывать до десяти и обратно, пытаясь отогнать в сторону глубочайшее уныние и расставить все мысли по своим местам, чтобы чётче осознать, что же я сейчас имею.
А имею я полную неразбериху и неопровержимый факт о том, что с уходом всего одной проблемы на меня разом навалились несколько новых: Остин весь день по непонятным причинам игнорирует меня, а моя единственная подруга твёрдо убеждена, что я предательница и обманщица. Несомненно, я такой и являюсь, но я должна буду рассказать Эми истинную причину, за которую мне так же нужно будет очень долго вымаливать у неё прощение, но даже в случае нашего перемирия вновь просить у неё денег у меня язык не повернётся, что плавно переносит меня к ещё одной крайне удручающей проблеме, решение которой на ум мне вообще не приходит.
Где за три дня найти оставшуюся сумму денег для возврата долга Баррету? Где?!
— Где?!?!?! — тихо скулю себе под нос, ломая голову в раздумьях, как вдруг в моём кармане раздаётся сигнал смартфона.
Я шустро вытаскиваю айфон в надежде увидеть имя Остина на экране, но вместо этого свирепею, понимая, что мне пришла новая весточка от Харта:
Unknown: «Подруге понравилось видео?»
От мощнейшей лавины злости на Адама все внутренности будто накалываются на раскалённые шипы, а главная мышца начинает биться в два раза быстрее, пока, справляясь с тремором в пальцах, я впервые решаю ответить главному очагу всех моих существующих проблем.
Н: «А тебе понравилось?» — отправляю сообщение, надавливая на сенсор смартфона с такой силой, будто желаю пробить в нём дыру.
Unknown: «Задай этот вопрос ещё раз, когда придёшь ко мне завтра».
Завтра? Ещё чего придумал! Я вчитываюсь в присланное им предложение, и перед глазами вмиг ярким кадром встаёт его уверенное лицо с мрачно-победоносной улыбкой, точно такой же, с какой он провожал меня в нашу последнюю встречу.
Но что-то слишком рано он заулыбался. Ничего не изменилось — что в ту ночь, что сейчас моё решение остаётся непреклонным:
«Я никогда к тебе не приду!!!»
Unknown: «Значение твоего «никогда» мне уже известно».
Unknown: «И почему ты опять злишься, Лина? Ты же сама начала эту игру».
Н: «Я ничего не начинала! Лишь наглядно показала тебе, что я не намерена сдаваться».
Unknown: «И снова врёшь, дикарка. Ты просто добилась наказания мешающему тебе болвану своим путём. За что могу только поаплодировать твоей смекалке.»
Н: «Мне не нужны твои аплодисменты! Мне нужно, чтобы ты отстал от меня! Исчезни из моей жизни, Адам! Я лучше буду с голоду помирать и спать на улицах, чем стану ублажать тебя! Ты мне противен!»
Unknown: «Это ты тоже сможешь сказать мне при встрече… если, конечно, ещё будет такое желание».
Н: «Моё единственное желание — больше никогда тебя не видеть».
Unknown: «И как всегда — лживое желание. Ты и сама это знаешь».
В порыве гнева вместо очередного сообщения я со всей дури бросаю телефон на несколько метров вперёд, с треском разбивая его об чей-то забор, а затем, игнорируя испуганные взгляды мирных прохожих, кричу во весь голос, чтобы через видеотрансляцию шпиона, которая без сомнений осуществляется прямо в эту же секунду, Адам сумел меня чётко услышать:
— Я ненавижу тебя! Ненавижу! Понял?! Ненавижу! И что бы ты ни делал, как бы ни портил мне жизнь, ничто не заставит меня к тебе прийти ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю, ни через год! Никогда этого не будет, Адам, НИКОГДА!
Стоит только вновь взобраться на сцену и обвить ногами пилон, я сразу же ощущаю на себе заинтересованный взгляд моей будущей цели — лощёный мужчина за пятьдесят в изысканном костюме необычного графитного цвета, в тёмных волосах просвечивает седина, на пальце увесистый золотой перстень, в одной руке сжимает кубинскую сигару, в другой — самый дорогой коньяк, имеющийся в нашем баре. Выглядит расслабленным, не буйным и самое важное — состоятельным. Осталось лишь узнать, будет ли он щедрее трёх предыдущих моих «кошельков», которые лишь внешне подходили под критерии идеальных кандидатов для «обработки», на деле же мужское трио оказалось не кем иным, как обычным офисным планктоном, что на один вечер решило променять пиво с креветками на голых женщин, которых больше предпочитают лапать, отвешивая им заезженные похабные комплименты, нежели запихивать купюры им в трусы.
А за оставшиеся три ночи до конца месяца мне необходимо вылавливать лишь прибыльных клиентов и вытряхивать из их карманов всё до последней копейки, даже невзирая на полную уверенность в том, что, какие бы чудеса я ни вытворяла на мужских коленях, всю сумму денег для Баррета я вряд ли сумею заработать.
Но кто знает? Признавать поражение ещё рановато. Может, мне хоть в чём-то немного повезёт и именно этот импозантный мужчина окажется моей спасательной соломинкой, что без уединения в приватной комнате вывалит за моё внимание приличную сумму денег? Мне ничего другого не остаётся, как просто надеяться именно на подобный исход и продолжать вытанцовывать перед ним на все сто процентов, параллельно ещё умудряясь как-то игнорировать пристальный взгляд моей личной тени, который после аварии с Марком в одночасье перестал скрываться от меня, теперь следя за своим объектом в открытую. И знаете, как оказалось, это бесит и нервирует ещё сильнее, чем когда он работал под прикрытием.
Сегодня я его даже не сразу узнала — вместо невзрачной спортивной одежды на нём так же, как и на многих других клиентах клуба, надет солидный костюм, а прежде неуклюже торчащие из-под кепки волосы аккуратно уложены назад. На вид прямо-таки топ-менеджер какой-нибудь преуспевающей компании, а не мастер преследования, которого я в самом деле за прошедшие недели ни разу не обнаруживала в «Атриуме». Я бы запомнила его непроницаемое лицо и жуткий взгляд, если бы хоть раз видела его прежде. Точно запомнила бы или почувствовала, потому как сейчас, когда он неотрывно смотрит на мои извивания перед клиентом, меня аж в липкий пот бросает, а волоски на теле поднимаются дыбом.
Если Адам таким способом хочет довести меня до нервного тика и заставить добровольно уволиться из клуба, чтобы уже завтра (как он заявил) я явилась к нему с просьбами о работе, то у него ничего не получится. Этот робот со своим таким же роботом-шпионом, что, по ходу, даже не моргает, не дышит и абсолютно не двигается, пока пасёт меня, могут обломаться — как бы меня ни морозило от своего надсмотрщика, я не сдамся и не пойду на поводу у желаний Харта.
И потому под натиском осязаемого наблюдения я на пределе своих сил и выдержки исполняю несколько развратных танцев для солидного «кошелька», раскручиваю его на череду «дорогостоящих» алкогольных коктейлей для себя, которые на деле являются самым обычным соком, а затем позволяю ему активно тискать себя шершавыми ладонями, пока с правдоподобным интересом слушаю его пьяные разглагольствования о смысле жизни.
