Но Софи не дрогнула. Не бросилась бежать. Наоборот, сделала еще один шаг вперед и рванула рубашку на груди, так, чтобы лучникам стал виден шрам пониже ключичной кости.
– Вот вам мишень, лучники! – крикнула она. – Цельте сюда! У вас есть стрелы, которые несут смерть! А у меня – только мое сердце!
– Цельсь! – завопил Хаакон.
Лучники подняли луки, натянули тетивы и прицелились, ожидая последней команды: «Пли!»
Но тут от кольца народа, охватившего поле, отделилась молодая женщина с младенцем и побежала к Софи. Она так спешила, что под конец совсем запыхалась.
– Нет! – закричала Софи, боясь за женщину и за ребенка, и стала махать ей, чтобы та вернулась.
Но женщина не послушалась и встала рядом с Софи, лицом ко дворцу и к солдатам, крепко прижав ребенка к груди, с поднятой головой.
– Если вы будете стрелять в нашу королеву, стреляйте и в нас! – выкрикнула она.
Сердце Софи сжалось. Еще никогда она не видела такой храбрости.
– Не надо. Возвращайся. Пожалуйста, – взмолилась она.
– Возвращаться? Куда? Снова бродяжничать? Просить милостыню? Все это медленная смерть. Пусть уж лучше я умру быстро, а со мной – и мой малыш. Мой муж мертв. Дом у нас отняли. Ничего не осталось. А ты дала нам кое-что. Надежду. Смелость. Любовь.
К глазам Софи подступили слезы, но ей все же удалось не заплакать. Она нащупала руку отважной женщины, ощутила дрожь и с силой сжала ее.
Обе повернулись к дворцу и стали смотреть прямо на лучников. Софи молилась, чтобы смерть, если она настигнет их сейчас, была скорой. Но у богов были иные замыслы на ее счет, и солдаты, один за другим, опустили луки.
– Цельтесь, черт вас дери! – орал Хаакон. – Или я велю вас вздернуть!
Но его люди отказались стрелять в ребенка.
Софи и молодая мать недолго стояли вдвоем. К ним подошел слепой барабанщик, которого вел его новый друг, гоблин. Потом – госпожа Беккер, бывшая на сносях, со всем семейством. Макс. Какую-то женщину привезли в тачке два мальчика. За ними потянулись старики. Дети. Тролли и пикси. Все они брались за руки, собираясь вокруг Софи. За первым кругом появился второй, за вторым – третий, и так до тех пор, пока все поле не оказалось заполнено народом.
Фельдмаршал глядел со стены на поле и видел людское море. Он видел голодных, усталых, худых людей. Иногда даже раненых. Бездомных. Несправедливо обиженных. Изгнанных. Все это был его народ.
Несмотря ни на что, этот народ был храбрым. И не потерял надежды.
– Как вы смеете не повиноваться принцу? – визжал Хаакон. – Цельсь!
– Он не ваш принц! – крикнула Софи. – Он не любит вас, вы для него – пушечное мясо! Вы будете умирать за него, потому что только так он может править. А я буду умирать за вас, потому что я буду править иначе. Арестуйте его, фельдмаршал!
Разъяренный Хаакон выхватил оружие у ближайшего к нему лучника, стремительным движением наложил стрелу на тетиву, натянул ее и выстрелил.
Но фельдмаршал оказался быстрее. Он схватился за лук и дернул его вниз. Стрела не долетела до людей и плюхнулась в замковый ров.
– Арестуйте этого человека! – приказал он.
– Арестовать меня? – не поверил своим ушам Хаакон. – По чьему приказу?
Фельдмаршал повернулся к Софии отвесил глубокий поклон.
– По приказу королевы, – сказал он, выпрямляясь.
Глава 92
Софи проехала через замковый мост на плече каменного тролля.
Когда она оказалась во Дворе Королевы, каждый солдат упал перед ней на одно колено. То же самое сделал тролль, потом вытянул вперед лапу. Софи сошла на его ладонь. Тролль спустил ее на землю и грозно рыкнул, напоминая, что ждет каждого, кто отважится посягнуть на королеву.
Фельдмаршал уже спешил ей навстречу.
Софи озиралась, не веря своим глазам. Неужели она снова во дворце? Были дни, когда она думала, что никогда не увидит родного дома.
Но вот она здесь, и все обязанности королевы скоро лягут на нее тяжким бременем. Однако до тех пор надо сделать кое-что важное. Хаакон арестован, но злейший враг Софи еще на свободе, и она знала: ни ей, ни ее народу не будет покоя, пока Аделаида не окажется в тюрьме.
– Добро пожаловать домой, ваше величество, – приветствовал ее фельдмаршал.
Софи сухо кивнула в ответ.
– Моя мачеха… где она? – был ее вопрос.
– У себя в покоях, – ответил тот.
– Вы пойдете со мной. Возьмите два десятка верных солдат, – сказала Софи, готовясь к столкновению. – Ее гвардейцы, возможно, не захотят сдаваться без боя.
Фельдмаршал приказал своим людям встать вокруг Софи. Они уже собирались отправиться во дворец, как вдруг во дворе замка появился связанный Хаакон – его под конвоем вели в темницу.
Его запястья были скованы. Под глазом красовался порез, на скуле – синяк. Он явно сопротивлялся аресту.
Их взгляды встретились.
– Стойте! – приказала она, как только маленькая процессия поравнялась с ней.
– Софи, я… – начал было он, но Софи его перебила.
– Мое кольцо, – сказала она и кивком указала на его левую руку, на которой сверкало золотое кольцо с единорогом – Кольцо Власти.
Один из солдат сорвал кольцо с руки принца и протянул Софи. Та надела его на безымянный палец левой руки, где оно село, как влитое.
– Я виноват перед тобой, Софи… Прости меня. За все. Что я натворил? Это я должен был надеть кольцо тебе на палец. – В голосе Хаакона явственно звучало раскаяние.
– У тебя был шанс, – подтвердила Софи, оглядывая его: золотые волосы, в беспорядке рассыпавшиеся по плечам, прекрасное, несмотря на побои, лицо, голубые, как небо, глаза.
Ей вспомнилось, как он надел ей на палец кольцо из цветочного стебелька, – это было здесь, во дворце, совсем недавно. Он давал ей обещания. Они целовались.
Хаакон ответил ей долгим взглядом:
– Ты мне не поверишь… но сейчас я больше всего беспокоюсь о тебе.
Софи безрадостно рассмеялась:
– Ты прав, Хаакон. Я тебе не верю.
– Брось меня в тюрьму, держи взаперти, но только позволь помогать тебе, – продолжал Хаакон самым искренним тоном. – Позволь мне провести остаток своих дней, искупая вину. Не откажи в этой последней милости.
– Зачем это мне?
– Затем, что сама ты не справишься, Софи, – сказал он, понижая голос и с тревогой глядя на нее. – Ты не сможешь править. У тебя слишком мягкое сердце. Враги сожрут тебя живьем. Как ты с ними справишься? Залюбишь до смерти?
Не сводя глаз с принца, Софи наклонила голову набок:
– А как бы ты на моем месте поступил с врагами?
