– Больше это не повторится, ваше высочество, – заверил фельдмаршал Софи, потом повернулся к Тому. – А ты знай свое место! – рявкнул он и, снова встряхнув мальчишку, удалился.
Том поднял глаза на Софи. В них проглядывали боль и смятение, и у Софи снова сжалось сердце.
– П-простите меня, ваше высочество. Я не… не хотел…
Слова Тома заглушил звук, от которого у Софи кровь застыла в жилах.
Тонкий, пронзительный вой.
Он раздавался прямо во дворе замка.
Глава 3
Гончая забилась в угол.
Несчастная тварь скулила и прижималась к земле, стараясь стать маленькой и незаметной. Софи сразу ее узнала: та мелкая, нерешительная собачонка, которая не хотела бросаться на волка.
Королева уже вытянула ее хлыстом по спине и теперь указывала на нее.
– Никчемная тварь! – бросила она. – Убить ее!
Софи застыла на месте, пораженная ужасом. Зато на помощь собаке бросился Том.
– Нет! – вскрикнул он и загородил собой животное. – Прошу вас, ваше величество, не надо! Это хорошая собака!
Королева вихрем обернулась на крик, побелев от ярости. Ее глаза искали того, кто осмелился ей перечить.
– Что? Я должна терпеть, когда на меня кричит какой-то мальчишка с псарни? – спросила она, и костяшки ее пальцев, сжимавших рукоятку хлыста, побелели.
На крик королевы прибежал Алистер, главный псарь и отец Тома. Когда он увидел, что происходит, глаза у него полезли на лоб от ужаса. Только он успел схватить сына за шиворот и притянуть к себе, как в воздухе просвистел хлыст. Мальчика он не задел, зато раскровенил щеку самому Алистеру.
Не обращая внимания на боль и кровь, которая текла с лица, псарь вступился за сына.
– Он очень сожалеет о своей дерзости, ваше величество. И никогда больше не будет так поступать. Прошу вас, простите его. Проси прощения, Том…
– Но, папа…
– Проси прощения! – заорал на него Алистер. – Живо!
Он кричал на мальчика не потому, что был зол на него. Софи понимала: им руководил страх. Хлыст королевы оставил на щеке Алистера глубокую борозду, а ведь он взрослый мужчина. Что же сотворит удар такой силы с тщедушным ребенком?
– Я… я прошу прощения, ваше величество, – промямлил Том, глядя в землю.
– Займитесь собаками, вы оба, – приказала им королева.
Алистер отпустил Тома, вытащил из кармана платок, прижал его к щеке и подозвал к себе свору. Маленькая гончая осталась в углу – одинокая, беззащитная, отчаявшаяся. Она знала, что обречена.
– Идемте, я покажу вам мою новую породистую кобылу! – обратилась королева к благородным гостям.
Когда все направились к конюшням, Том снова подошел к Софи.
– Пожалуйста, сделайте так, чтобы ее не убивали. Прошу вас, моя госпожа, – дрожащим голосом взмолился он. – Ее зовут Зара. Она последыш в своем помете. Разве может такая малютка убить волка?
– Конечно нет, Том, – ответила Софи, наблюдая за королевой, которая уже входила в конюшни.
Жестокость мачехи до того поразила принцессу, что она не находила в себе сил двинуться с места. Мучительная тоска сдавила грудь, не давая девушке вздохнуть, но и она не могла победить зарождающийся гнев. Несправедливость поступка мачехи – вот что стало его причиной. Несправедливость и всеобщее безразличие, ведь все во дворе продолжали есть, пить и веселиться так, словно ровным счетом ничего не случилось.
«Нет, волка такой малышке, конечно, не убить, – подумала она, глядя вслед королеве. – Но перехитрить королеву, может быть, получится».
Том не двигался. Он так и стоял возле Софи, сжав кулаки.
– Иди помоги отцу, – обратилась к нему девушка.
Плечи парнишки поникли. Надежда покинула взгляд.
– Но, моя госпожа…
– Иди!
От страха у нее перехватило горло. Утром она уже совершила одну глупость – дала уйти волку, но то, что она собиралась сделать сейчас, граничило с безумием.
Едва Том ушел, Софи огляделась. Все были заняты едой. Фельдмаршал отдавал должное роскошному пирогу с олениной. Хаакон отщипывал кусочки от окорока. Родриго впился в сочный персик. Убедившись, что на нее никто не смотрит, Софи направилась в дальний угол двора, где лежала несчастная псина.
Набрав полную грудь воздуха, Софи собрала волю в кулак. Внутри у нее все дрожало, но она думала о Томе, который осмелился бросить вызов королеве, просить ее о том, чтобы она пощадила собаку. В отличие от нее, храбрость не была для него личиной, которую он то снимал, то надевал, в зависимости от обстоятельств. Нет, храбрость была его истинным лицом, и если несчастный мальчишка-псарь способен на такое, значит способна и она, принцесса крови.
– Ты Зара, да? Какая ты красотка, – зашептала она, приближаясь к собаке.
Услышав свое имя, собака встала и посмотрела на нее огромными молящими глазами.
– Тихо, девочка, тихо, – продолжила Софи. – Я тебя не обижу. И никто не обидит. Если, конечно, мы с тобой не будем мешкать и сделаем все быстро. – Просунув два пальца под ошейник, она потянула собаку за собой и, заслонив ее своей широкой юбкой, повела вдоль стены к выходу. – Ну давай, девочка, давай… Мы почти пришли…
От деревянных створок ворот их отделяло всего несколько шагов. Поспешно подведя Зару к выходу, Софи открыла задвижку.
– Беги! – шепнула она собаке, приоткрывая одну створку. – Дуй во всю прыть и не возвращайся!
Собака не заставила просить себя дважды. Софи смотрела, как сливочно-белый шар катится по полю и скрывается в лесу, и на сердце становилось легко. Она затворила ворота, повернулась к ним спиной и окинула взглядом двор. Охотники продолжали поглощать обильный завтрак, слуги едва успевали подносить новые блюда. Никто ничего не заметил. Софи перевела дух и пошла к себе. Пересекая двор, она прошла мимо Тома. Тот стоял посреди двора и медленно поворачивался вокруг себя, осматривая все углы.
– Отец велел привести Зару, – глухо сказал он. – Вы не видели, куда она пошла, ваше высочество?
Софи приняла огорченный вид.
– Та маленькая гончая? – переспросила она. – Мне очень жаль, Том, но она сбежала. Я открыла ворота и отвлеклась, совсем ненадолго, а она улизнула.
Том улыбнулся. Не только губами – всем лицом, даже телом. Софи подмигнула ему и пошла в свои покои.
И тут она увидела мачеху.
Королева стояла на пороге конюшни и в упор смотрела на падчерицу. Тонкие ледяные пальцы ужаса скользнули по спине принцессы. «И давно она там стоит? – подумала девушка. – Неужели она все видела?»
Молчание и неподвижность королевы заставили умолкнуть всех, кто был во дворе. В наступившей тишине прозвенел ее холодный голос.
