— Курочкина с ней сидит! — выкрикнул
Самокатов.
— Нет у нас в классе Курочкиной! — выкрикнул в
ответ Горохов. — Цыпцын вон есть, а Курочкиной нет.
Мимо них как раз проходил Толик Цыпцын.
— Толян, — схватил его за руку Макс.
— Чего? — малость опешил Цыпцын.
— Курочкину знаешь?!
— Какую Курочкину?
— Ладно, свободен. — Макс повернулся к Генке.
— Ну что, слыхал?
Прозвучал звонок, и ребята пошли на физику. Но
Самокатову было не до учебы. Он озадаченно смотрел на пустой стул за первым
столом. Где же Рита?.. Почему она не пришла?.. Может, просто опаздывает?.. Но
Курочкина не появилась и на втором уроке. И на третьем. Генка приуныл. Скорее
всего она заболела. Значит, кино и поцелуи отменяются. А он настроился именно
сегодня поцеловать Риту.
На каждой перемене Самокатова «доставал»
Горохов.
— Ну и где твоя Курочкина? — язвительно спрашивал
он.
— Иди ты на фиг, — отмахивался от друга Генка.
— Нет, ты и правда думаешь, что у нас в классе
есть Курочкина?
— Есть, — твердо отвечал Самокатов.
— Поклянись, что не пудришь мне мозги.
— Клянусь!
— Самокат, по-моему, у тебя крыша поехала.
— Это у тебя крыша поехала.
— У тебя точно сдвиг по фазе, — качал головой
Макс. — Нету у нас Курочкиной. Врубаешься? Не-ту...
Генка был несколько озадачен. Он знал Гороха с
первого класса и видел, что тот сейчас говорит на полном серьезе.
— У кого хочешь спроси! — уже горячился Макс.
— Или вон журнал посмотри!..
И Самокатов заглянул в классный журнал. На
букву «К» шли Калашникова и Куприянова. Курочкиной не было. Но Генка вспомнил,
что Рита — новенькая и, значит, должна быть в конце списка. Но и в конце
списка Риты не оказалось. Самокатов перелистал журнал от корки до корки.
Ритиной фамилии не было и в списках по другим предметам. На душе у Генки стало
как-то тревожно. И на следующей перемене он подошел к Бариновой.
— Слышь, Лен, — сказал Самокатов. — А чего
Рита сегодня не пришла?
Спросил — и замер в ожидании. Хоть бы Ленка
сейчас ответила: «А я откуда знаю?» или «Да она заболела».
Но Баринова округлила глаза.
— Какая Рита?
Сердце у Генки упало.
— Никакая, — через силу засмеялся он. — Это я
пошутил.
И пошел к своему месту под недоуменным
взглядом Бариновой.
Оставшиеся уроки Самокатов просидел как во
сне. И даже двойку по русскому схватил. А дома попытался привести в порядок
свои мысли. Итак, Горохов, Цыпцын и Баринова в один голос утверждали, что
Курочкиной в их классе нет. Но это же полнейший бред. Наверное, они просто
договорились приколоть Генку. Ну хорошо, а почему тогда Ритина фамилия не
занесена в журнал? Да ясно, почему: забыли вписать. Короче, все это туфта.
Завтра или на днях Курочкина появится, и они пойдут в кино, а затем будут
целоваться. Эх, жаль, что он не знает Ритиного телефона, а то бы прямо сейчас
звякнул ей и спросил, почему она в школу не пришла.
Но как Самокатов ни старался себя ободрить, в
душе у него нарастала тревога. Все-таки не похоже было, что ребята его
прикалывали. Да и в журнал Ритину фамилию должны были обязательно внести. Нет,
что-то здесь не то...
Генкины размышления прервал телефонный звонок.
Самокатов снял трубку.
— Алло, — сказал он.
— Приветик... — раздался знакомый голос.
Глава III. РИТА + ГЕНА = LOVE
— Рита! — радостно закричал Генка. — Это ты?
— Нет, не я, — рассмеялась Курочкина. —
С вами говорит автоприветчик.
Самокатову сразу стало легко и хорошо. Все его
недавние тревоги — фьють! — и улетели.
— Слушай, Рит, а чего ты в школу не пришла?
Заболела, да?
— Не-а.
— А чего?
— Неохота по телефону рассказывать. Приезжай
на Фарфоровскую.
— Куда?
— Ну есть такая железнодорожная станция.
— А почему именно туда?
— Приедешь — узнаешь.
— А как до этой Фарфоровской добраться?
— Ты от Московского вокзала далеко живешь?
— Нет, рядом. На Лиговке.
— Вот и приезжай прямо сейчас. До Фарфоровской
минут семь ехать. Давай, Генчик, в темпе. Я тебя буду на платформе ждать.
— О'кей! Еду!
Самокатов, бросив трубку, помчался на вокзал.
Вскочил в электричку и поехал на Фарфоровскую. Настроение у Генки было просто
отличное. Он больше не думал ни о своем кошмарном сне, ни о странностях в
школе... В окна вагона светило майское солнце. Скоро лето. Каникулы. Короче —
кайф! Правда, он сегодня пару схватил. И если ее срочно не исправить, по русскому
за год у него будет трояк. А значит — гуд бай видеокамера. Так что придется
договариваться с Нестеровой насчет исправления двойки. Напряг, конечно, но камера
того стоит.
Не успел Самокатов обо всем этом подумать, как
уже приехал на Фарфоровскую. Курочкина стояла у кассы и что-то писала
фломастером на стене.
— Привет, — сказал Генка.
Рита обернулась.
— Ой, как ты меня напугал!
— А что ты тут пишешь?
Девочка проворно закрыла надпись ладошкой.
— Ничего.
— Ну дай посмотреть.
— Не дам. Прочтешь, когда обратно поедешь.
— Ты что-то про меня написала?
— Про тебя и про себя.
— Ну можно я сейчас посмотрю?
— Нет, нет и нет.
Курочкина увлекла Самокатова к скамейке.
— Посидим?
— Посидим.
Они сели. Рита достала пакетик изюма в
шоколаде и протянула Генке.
— Угощайся.
Ребята стали есть изюм и разговаривать.
— Рит, а чего ты в школу-то не ходила? — снова
спросил Самокатов.
— А, решила прогулять, — беспечно ответила Курочкина.
— Но мы же договорились после уроков пойти в
кино.
— Ой, извини, Генчик. Я забыла.
Генка был слегка уязвлен.
— Я ведь тебе три раза напоминал.
— Вот такая я нехорошая редиска, — хихикнула
Рита, кидая в рот изюминку за изюминкой.
Да, стыдить ее было явно бесполезно. И
Самокатов сменил тему:
