— Клевое она себе местожительство в заявлении
указала, — хмыкнул Генка, озирая кладбищеский пейзаж.
— Да уж, — фыркнул Макс, — прикольная девчонка
эта Курочкина.
— Интересно, почему она написала адрес
кладбища?
— Да нипочему. Взяла с потолка первый попавшийся
адрес.
— Не-е-т, — задумчиво тянул Самокатов. — Тут
что-то другое. Давай-ка здесь все осмотрим.
— Ну давай, — без особого энтузиазма
согласился Горохов.
И друзья принялись бродить между могил, читая
надгробные надписи.
Бродили-бродили и забрели в самый отдаленный
уголок, где уже давно никого не хоронили. Это была старейшая часть кладбища. С
массивными старинными надгробиями.
Макс широко зевнул. Унылое место навеяло на
него сонливость.
— Самокат, а что ты, собственно говоря, хочешь
здесь найти?
Генка и сам толком не знал — что.
— Пошли отсюда, — снова зевая, предложил
Горохов.
— Ладно, пошли.
И тут Генкино сердце подпрыгнуло, будто мячик.
А сам он застыл с вытаращенными от изумления глазами.
— Горох, вон Курочкина стоит.
Макс посмотрел, куда указывал Самокатов, но никого
не увидел.
— Где?
— Да вон же!
Только теперь до Макса дошло, что Генка
указывает на надгробную статую.
— Памятник, что ли? — все же решил уточнить Горохов.
— Ага, памятник. — Самокатов от волнения сглотнул.
— Это она, Горох...
Да, перед Генкой была мраморная Курочкина. Девочка
стояла на невысоком постаменте, скорбно скрестив руки на груди.
Ребята подошли ближе. И прочли надгробную надпись:
РИТА КУРОЧКИНА
1900- 1914
— Вот так фишка, — присвистнул Макс.
А Генка слова не мог вымолвить. Такого крутого
поворота он от Курочкиной не ожидал. Мало того, что она толкнула его под
поезд, мало того, что укусила за губу, мало того, что хотела выйти замуж за
Афонькина — она еще и умерла в прошлом веке.
Горохов между тем деловито осмотрел надгробие.
— Гляди, Самокат, — кивнул он на надпись, выведенную
белой краской:
«Мог. посещ. Инв. № 24».
— А что это такое? — спросил Генка.
— Могила посещается, — расшифровал сокращение
Макс. — Ее инвентарный номер — двадцать четыре.
— А зачем это написали?
— На всех старых могилах так пишут. Потому что
если за могилой никто не ухаживает, на этом месте других хоронят.
— Откуда ты знаешь?
— У меня же дедушка в похоронном бюро
работает.
Самокатов вновь взглянул на мраморную
Курочкину.
— Я офигеваю, — пробормотал он.
— Да брось ты, Самокат, офигевать! — хлопнул
друга по плечу Горохов. — Все о'кей! Мы на верном пути!
— То есть? — не понял Генка.
— Сейчас выясним у сторожа, кто посещает эту
могилу. И опять пойдем по следу.
Друзья вернулись к кладбищенским воротам. И
Макс завязал разговор с великаном — по той же схеме, что и с карликом на
собачьем кладбище.
— Извините, а вы не скажете, почему это
кладбище называется «Селивановским»?
— Скажу, — ответил великан, не переставая
махать метлой. — Самого первого тут похоронили купца по фамилии Селиванов.
Потому и назвали «Селивановским».
— А вы здесь сторожем работаете?
— И сторожем, и могильщиком, и уборщиком... —
перечислил великан.
— И все небось за одну зарплату? —
посочувствовал Горохов.
— Верно, — подтвердил великан и достал сигареты.
— Надо, пожалуй, перекурить.
Он закурил.
— А вы не знаете, кто посещает могилу со
статуей девочки? — вмешался Самокатов.
— Знаю, — сказал великан. — Женщина одна посещает.
— Старая? — спросил Генка.
— Да нет, не старая.
— Молодая? — спросил Макс.
— Да нет, не молодая.
— А какая же? — удивились ребята.
— Средних лет, — ответил великан и, выпустив
изо рта дым, добавил: — О-очень симпатичная дамочка.
— А вы не в курсе, где она живет? — наудачу
поинтересовался Горохов.
Великан басовито рассмеялся.
— Что, парень, познакомиться хочешь?
Макс хихикнул.
— Да нет. Просто мы поспорили, кто памятник на
могиле делал: Врубель или Шишкин. Скажи, Ген?
— Ага, — сказал Генка, ясно понимая, что
Горохов сморозил чушь. Врубель с Шишкиным были художниками, а не скульпторами.
Но великан проглотил Максову чушь, даже не поморщившись.
— Без понятия, — пожал он могучими плечами. —
Это вам, действительно, надо у Маргариты спросить.
— У какой Маргариты?
— Ну, ее Маргаритой звать.
— Кого?!
— Женщину, которая могилу посещает, — пояснил
великан. — Маргарита Курочкина.
— А вы не путаете? Там похоронена Маргарита Курочкина.
— И эту женщину тоже зовут Маргарита
Курочкина.
— Она что, сама к себе на могилу ходит? —
пошутил Горохов.
Великану шутка понравилась. Он басовито рассмеялся.
— А ведь и правда получается, что она сама к
себе ходит. Во хохма!
— Так у вас есть ее адрес? — спросил
Самокатов.
— Адреса нет. А телефончик имеется. — Великан
подмигнул мальчишкам. — Я у всех красивых дамочек, которые сюда приходят,
телефончики беру... А если серьезно, то я около памятника цветник делал, вот и
взял телефон на всякий случай. Мало ли что согласовать...
Он достал потрепанную записную книжку и дал ребятам
номер телефона.
Друзьям до того не терпелось продолжить
расследование, что они в первом же попавшемся киоске «Роспечати» купили
таксофонную карту и из первого же таксофона позвонили неведомой Маргарите
Курочкиной.
Им ответил мужской голос:
— Школа слушает.
— Позовите, пожалуйста, Курочкину, — попросил
Горохов.
— Она в Голландии.
— А когда вернется?
— На следующей неделе.
Макс повесил трубку.
— Она в Голландии, — сообщил он стоящему рядом
Самокатову. — Вернется на следующей неделе.
