Тяжелый диагноз. Тата привыкла считать его вяло текущим, латентным. Юлии казалось, что свекровь уже десять лет переживает серьезнейшее обострение, и, так как наиболее яркие приступы частенько совпадали с ее присутствием, подозревала у Ольги Марковны идиосинкразию (индивидуальную непереносимость аллергического характера) на себя, любимую. (Простите за избыточную медицинскую терминологию, речь о враче идет.)
Тата легко пообвыкла и практически не обращала внимания на деспотические заскоки свекрови, каждое лето выезжала со старшими Котовыми к ним на дачу, на грядках в удовольствие упахивалась, компоты закрывала и варенья. Юлия (личность другого порядка и полета) в подчинении отказывала.
Свекор эту индивидуальность Юлии почему-то высоко ценил. Когда Николаша с Татой расписался, старшие Котовы еще по гарнизонам мотались; непритязательная, легкая на подъем Татьяна легко вошла в семью. Немного позже Егор Валерьевич перешел на службу в Генеральный штаб – Таточку и там от всей души любил, но уход сына от разлюбезной невестки принял адекватно (ген ума бродил у Котовых не только в крови несмеяны-бабушки). Юля больше отвечала возрастающему статусу сына, Егор Валерьевич, хоть и был насквозь порядочным мужиком…
Тут остановимся. И в шестьдесят пять лет Егор Валерьевич оставался молодцеватым мужиком насквозь, до самой сути. И вывод этот Евдокия сделала совсем не по его облику или манерам, выправке военного, – отец был совершенно уничтожен смертью единственного сына, понурился, обвис лицом и телом, – а по взглядам на него Ольги Марковны. Едва в их квартире появилось новое молоденькое личико – Дуся Землероева, Ольга Марковна, скорее всего, абсолютно на автомате, накатано, не спускала с мужа глаз.
Так ловят реакцию погуливающих мужей на симпатичных девушек истерзанные ревностью супруги: всегда, при любых обстоятельствах взгляд опытно ловит – появится приязнь к новой юбке или пронесет на этот раз? Минует нелегкая или снова в подушку плакать?
Досада.
И в связи с этим некоторые хамские вывихи бабушки Оли Дуся простила не затачиваясь. Не исключено, что и к Юлии свекровь относилась с неприязнью из-за укоренившейся подозрительности. Ловила взгляды мужа на точеную фигурку невестки, губы кусала, видя, как тот легко общается с красивой женщиной. Тата, по всей видимости, не вписывалась в укоренившиеся кальки симпатий свекра – простовата была, рыхловата, без шика-блеска… Юля… Юля отвечала самым сластолюбивым требованиям. Отсюда и нелюбовь свекрови. И неприязнь, которая ловко и умно списывается на разрушение крепкой семейной ячейки. Внуков-безотцовщину.
И следуя вышеизложенному, можно смело предположить, что именно от бабушки, помимо прочих прелестей, Эдику досталась толика чисто бабской, белой ниткой шитой хитрости. Бабушка Оля, видимо, чувствовала подобие, старшего внука крепко любила и громко жалела – родное внучатое яблоко от яблони не укатилось. Лежало рядом и тихонько гнило.
Но, впрочем, Дусю просили искать скелеты, а не гены. И первый из этих скелетов был найден при помощи наемщиков Лихолетовых, бывших дальней, на семи водах замешенной родней бабушки-отоларинголога.
К Игорю Дмитриевичу и Норе Викторовне Дуся попала только через два дня после заселения в гостевой комнате тридцать третьего этажа. Ее туда Юля привела. Привела и так смутно представила Евдокию жильцам, что те до конца и не поняли кто она по сути есть: то ли молодой милиционер, то ли близкая подружка вдовы…
Но, к счастью, уяснили главное: с девицей просят не тушеваться, говорить правдиво и подпольщиков не изображать – Дуся Землероева расследует убийство.
Нора Викторовна и Игорь Дмитриевич, по милой совковой привычке, усадили непонятную персону за длинный кухонный стол, чаю предложили: стол заставлен вазочками с печеньем, конфетами, крендельками, булочками, мармеладками, зефиром. На стенах уютные светильники, верхний свет отсутствовал, мягкое лучение лилось отовсюду и особенно из глаз: более слащавую пару искренних доброхотов Дуся в жизни не встречала. Супруги Лихолетовы слегка напомнили ей безвредных домашних питомцев – упитанных, вечно жующих морских свинок с немигающими глазками. Или хомячков.
– Как?! Разве вы не знаете?! – примерно через полчаса приложила обе лапки к груди мадам Хомячиха. – На свадьбе Юлии и Николая был скандал – Ядвига Рощина повисла на Егоре, Ольга их застукала и облила крюшоном!
Весьма занимательную историю про обнимания на свадьбе сына Евдокия ловко перевела на прочие адюльтеры полковника. Минут через десять попробовала сосредоточиться на череде женских имен из просто подозреваемых и конкретно улученных, но плюнула. Полковник получался вроде бы гусаром. Причем прилично нынче обеспеченным. После выхода в отставку (с нерядовой пенсией) Егор Валерьевич подвизался во главе какой-то полувоенной ветеранской организации. Постоянно удирал от супруги на слеты, охоты, юбилеи, вручения регалий и прочие пьянки. Ольга Марковна лесных комаров и пьяных «братьев по оружию» на дух не выносила и редко посещала, и потому череда из женских лиц получилась весьма условной и мифологической. Рожденной воспаленной бабьей ревностью и одиночеством.
В итоге Дуся запуталась не только в череде, но и фактичности и попросила Лихолетовых рассказать о достоверных адюльтерах Николая Котова.
– Их не было, – дружно развели лапками морские свинки, не забывая пережевывать сухой корм в виде печенюшек. – До семнадцати лет Коленька жил в атмосфере подозрительности и вечных оправданий. Видимо, домашние разборки отца и матери надоели ему жутко и своим женам Коленька не изменял. Как только чувствовал – уводит в сторону, брал паузу, думал и только потом рубил с плеча. Мол, простите, Тата, Юля, я полюбил, как честный человек, обязан и так далее. Впечатлительные молодые люди зачастую дают зарок: «Я не буду жить, как мои родители», но редко его выполняют. Коленька здесь – исключение.
Дуся в результате услышанного так и не поняла – жалеть ей Ольгу Марковну или признать круглой дурой, со всей серьезностью рубящей сук, на котором сидит? Сцена с крюшоном имела многих свидетелей, но… кто не знает хмельных и легких свадебных флиртов?
Вот если бы три дня назад убили полковника Генштаба, а не его сына, то информацию стоило бы признать существенной. А так пока… Пока скелеты сплошь чужие и в основном мифологические.
***
Дуся, в полном соответствии с фамилией, трудолюбиво «рыла землю»; Паршин приезжал все реже: проверив алиби жильцов «верхушки», следствие склонилось к версии подстроенного под бытовые разборки заказного убийства со стороны конкурентов по бизнесу. Поскольку получалось – никто из проживающих на верхних этажах убить физически не мог, в определенный час все находились при свидетелях. Мама Оля с папой Егором вместе смотрели телевизор в приятной близости камина. Тата с Эдиком в эти минуты маленько поругались из-за пособий Эдику на бедность и дулись: Тата на кухне за выпечкой пирога, сынуля, громко разговаривая по телефону, в своей комнате. Валик целовался с Машей. Лихолетовы заказывали пиццу. Секретарша Эмма наводила лоск в преддверии начала уик-энда.
Все.
