Итак, Маргарите скоро двадцать восемь лет, а семьи нет. И не было. Отчего же такая интересная женщина до сих пор не смогла создать ее себе? Даже на обычном официальном фото видно, какие у неё огромные красивые глаза, красивой формы губы, роскошные длинные волосы… и при том что-то в её лице такое… Обреченность? Нет. Скорее, затаённая обида…
– Разрешите, Ванесса Михайловна?
Я поднимаю голову – быстро же она домчалась. Некоторое время мы смотрим друг другу в глаза. Она вдруг понимает, что я знаю. Несколько секунд колебаний – она думает, что можно сделать вид невинно оклеветанной, но, видно, решает больше не притворяться.
Она садится за стол напротив меня и достает из кармана пачку сигарет. От неожиданности я даже забываю сказать, что у меня в кабинете не курят. Да и Маргарита вроде бы прежде не курила.
Потом, глубоко затянувшись, говорит:
– Вот скажи, почему одним – все, а другим – ничего?
Старая песня. Неужели зависть такая прогнозируемая штука? Одно и то же: обида на судьбу, вернее, на человека, к которому эта судьба, кажется, более благосклонна.
– И чего это у меня – все? Сын, которого я воспитываю одна?
– Не притворяйся! – чуть ли не шипит она. – Я много думала об этом. Вот что в тебе есть такого, чего нет во мне? Почему мужчины падают к твоим ногам, а ты их еще этими самыми ногами пинаешь, в то время как я должна их завоевывать всеми правдами и неправдами?!
– И ты решила мне в этом помешать?
– Я решила тебе отомстить.
– В результате чего умерла Алина.
Я нарочно возвращаю её на землю с этих мстительных высот, чтобы она осознала, чем её месть отозвалась.
– При чем здесь Алина? – всё ещ не «врубается» она. Или делает вид. Мстительнице не хочется ощущать себя причастной к убийству.
– А при том, что некий мерзавец решил, что раз она девушка по вызову, то и он может этим воспользоваться. А когда Алина попыталась дать ему отпор, просто убил её.
– Ты всё это придумала! – недоверчиво шепчет Маргарита и не сводит с меня глаз, будто ждет, что я сию минуту в этом признаюсь.
– Для чего?
– Чтобы показать, какая я мерзкая.
– Ничего я не собираюсь показывать, – говорю я с неожиданной усталостью. Получается, что я собиралась сразиться с монстром, а это оказалась всего лишь маленькая дрянь. – Только вот не понимаю: ты из-за этого пошла на свою месть, из-за того, что у меня всё есть?
– Из-за того, что ты жизнь мне разбила! – кричит она.
– Тем, что взяла тебя на работу.
Она меняется на глазах, будто съеживается, меркнет и говорит с запинкой:
– Что, ты в самом деле не знаешь?
– А что я должна знать? – Я терпеливо продолжаю вопрошать, потому что раз решила разобраться, так надо идти до конца.
– Лёня. Леонид Бунич! Ты увела его у меня.
– Что – Бунич?
И тут я начинаю хохотать. Понимаю, что мой хохот походит на истерику, но никак не могу остановиться. Отсмеявшись, я встаю и наливаю себе из холодильника стакан минералки, чтобы залпом выпить.
– Лёня никому не может принадлежать. Это всё равно что пытаться присвоить себе ветер. Сколько у него с тех пор было женщин, ты не знаешь?
Маргарита опускает глаза.
– И ты всем им будешь мстить?.. Надеюсь, ты помнишь, сколько времени я с ним встречалась?
– Двадцать два дня, – будто рапортует она.
– Ты что, на меня досье собирала?
Какая глупость! Вместо того чтобы заниматься делом, чего-то добиваться, она выбрала самое легкое – шипеть гадюкой и кусать тех, кто проходит мимо…
– Ты вообще когда-нибудь любила? – отвечает она вопросом на вопрос.
– Какое твое дело! – взрываюсь я. – Кто ты такая вообще, чтобы я перед тобой отчитывалась?
– Я – твоя смерть! – говорит она театрально и вынимает из куртки… пистолет.
Эту девочку не иначе дурной поп крестил! Хорошо, что я вышла из-за стола и теперь он мне не мешает – Маргарита стоит всего шагах в четырех от меня.
И не промедливаю ни секунды. Пока она вынимала оружие из куртки, я уже к ней летела, уходя с линии огня. Не хвастаясь могу сказать: Маргарита не успевает и пикнуть, как её оружие оказывается в моих руках.
Господи, где она взяла такую старую ржавую дрянь? Если эта железяка когда-то и стреляла, то не позже, чем лет сто назад, а после того валялась на помойке. Из неё невозможно выстрелить, даже если очень захочешь.
Мне не до нежностей. Я так разозлена, что показываю всё, на что способна. Она, увы, не может оказать мне достойное сопротивление. Вот ещё один мой промах: до сегодняшнего дня я была уверена, что все мои девушки одинаково профессиональны.
Приходится связать Маргариту рукавами ее собственной куртки и толкнуть в кресло – пусть передохнет.
А сама я подхожу к телефону и делаю вид, что набираю номер.
– Куда это ты звонишь? – пытается освободиться она. Неужели думает помешать мне?
– В полицию. Скажу, что ты ворвалась в офис, угрожая мне оружием…
– Да оно же не стреляет!
– Но я-то об этом не знала. А ты, значит, хотела меня просто попугать…
– Чтобы ты в ногах повалялась, выпрашивая у меня оставить тебе твою жалкую жизнь!
Неудобно вроде смеяться в такой ситуации, но хочется. Просто театр абсурда. Нет на неё хорошего психиатра!
– Тебя не поймешь: то ты мне завидуешь, то считаешь мою жизнь жалкой… Определись наконец.
Я еще раз взглядываю на искаженное яростью лицо Маргариты и будто в раздумье говорю:
– А, впрочем, полиция нам и не нужна. Лучше я позову сюда всех наших девушек и расскажу, как ты ославила их на весь город.
– Я о них ничего такого не говорила!
Поняв, что попала в точку – вот чего Маргарита боится! – я продолжаю:
– Как же так – не говорила? А кто утверждал, что они проститутки?
– Не-ет! – кричит она в бессилии.
– Да-а! – передразниваю я. – Девушки по вызову именно так и называются.
Она вдруг начинает рыдать. Громко, с подвыванием, мне даже становится стыдно: её обвиняю, а сама заигралась! Устроила целое шоу. От злости, конечно. Не думала, что Маргарита настолько глупа. Любит она, видите ли, Лёнечку, нашего прославленного тенора! Чего бы ей уж сразу не влюбиться в какого-нибудь министра или президента…
– Простите меня, Ванесса Михайловна, пожалуйста!
Теперь она канючит, давит на жалость. Я присаживаюсь на стул неподалеку от неё.
– Давай-ка подумаем, что нам с тобой делать? Работать у меня ты больше не сможешь, это факт. А чем станешь заниматься?
