– Наверное, эти Лавровы неплохо вам заплатили?
Михаил Иваныч тянет все ту же песню. Нарочно, что ли, хочет вывести меня из равновесия?
Я молчу, потому что могу разве что нагрубить.
Найдёнов громко хмыкает:
– Ну и выдержка у вас, Ванесса Михайловна! Разозлились на меня, а виду не показываете. Но хоть на банкет-то со мной пойдёте?
– Я бы не пошёл, – говорит Вова, глядя в окно.
– А я тебя и не приглашаю, – сердится его шеф.
– Не понимаю, чего вы к Аньке прицепились? – не сдается тот.
– Я ведь могу и уволить тебя. С волчьим билетом.
– Это вам не при Советах! – безбоязненно отзывается Вова. – Да и где вы найдете такого хорошего телохранителя?..
– Ребятки, а мы, кажется, за собой «хвоста» тянем, – вдруг прерывает их перебранку водитель.
Мы дружно поворачиваемся, чтобы посмотреть назад.
– И давно он за нами едет? – спрашивает Анатолий Викентьевич.
– От самого дома, где мы высадили ваших знакомых, – говорит водитель. – Сначала я думал, случайный попутчик, но уже на трех светофорах, когда я нарочно делал попытку задержаться, он даже не попытался нас обогнать.
– И чего мы вообще решили, что коллег Петра Васильевича всего двое? – спрашивает самого себя Найденов.
Мы! Решили! Смотрите, как он увлекся своей ролью крутого томаччо!.. Это я нарочно завожу себя, потому что мне нравится, как спокойно чувствует себя Найдёнов в такой неординарной ситуации. Ни страха, ни упрека, словно он всю жизнь только и делал, что сбрасывал с «хвоста» подозрительные машины или вступал в единоборство с работниками спецслужб.
– А с чего он вообще за нами увязался? – недоумеваю я. – Ведь его товарищи остались на даче.
– Именно поэтому. Скорее всего они ему позвонили на мобилу, – говорит Вова, – мол, узнай, кто такие?
– Как же он узнал, по какому пути мы поедем?
– Так и узнал, – снисходительно поясняет мне Михаил Иванович, – что поджидал нас у дома Лавровых. Решил, что мимо них мы никак не проедем.
– Что же делать?
Я чувствую, как во мне поднимается паника. Причем боюсь я не столько за себя, сколько за тех, которых поневоле втянула в ненужные им приключения.
– Как что, отрываться! – беспечно решает Найдёнов и обращается к водителю: – Ты как, Виталий Григорьевич, согласен немного погонять «конторщиков»?
– Отчего же не погонять, – лихо отзывается тот. – Плохо только, что километров пять у нас некуда будет свернуть. По прямой-то вряд ли они нас упустят…
– Совсем некуда? – подключается Вова. – Неужели ни одного проходного двора, узких улочек, где можно покрутиться и оставить дядю с носом?
– Почему же нет, есть! – отвечает, как рапортует, водитель и сдвигает кепку на затылок. – Ну, держись, ребята, за землю! Только условие: если меня ГИБДД остановит, штраф платите вы.
– Заметано! – отзывается Найдёнов, поерзав в кресле, как будто он собирается боксировать, а не ехать пассажиром.
Стрелка спидометра начинает движение вправо, сначала за отметку сто километров, потом сто двадцать, сто тридцать… Потом Виталий Григорьевич резко тормозит и сворачивает вправо под арку какого-то дома, потом ещё раз, ещё…
Я успеваю заметить, что поток машин, собравшийся у светофора, становится таким плотным, что темно-серый джип, намеренно оставлявший между нами расстояние в несколько машин, становится заложником собственной стратегии. Он больше не может гнаться за нами, потому что перпендикулярно движению следует какая-то процессия, которую курируют службы дорожного движения. Даже странно, что нашему водителю удается проскочить, прежде чем они блокируют улицу.
– Ну ты, батя, моща! – восхищенно бормочет Вова.
– Делов-то! – самодовольно хмыкает водитель, выруливая на соседнюю улицу.
Теперь наш оторвавшийся «хвост» ни за что не найдёт, пардон, задницу, к которой мечтал прицепиться.
В салоне царит весёлое оживление. Мужчины переговариваются и хлопают Виталия Григорьевича по плечу.
– Небось в «Формуле-1» вполне смог бы участвовать, – говорит Найденов.
– Ну, «Формула» не «Формула» а в гонке «Париж – Дакар» участвовал, – скромно поясняет водитель.
В салоне повисает завистливое мужское молчание.
Глава девятнадцатая
Банкет проходит блестяще. По крайней мере для меня, где во всем зале я – звезда номер один.
Трудно ею не быть, если в большой, преимущественно мужской компании всего две женщины – я да секретарша кого-то из москвичей. Мечта любой женщины – побывать в таком раю.
Мы же все уверены, что мужчин у нас в стране мало, всего ничего. На всяких там мероприятиях – к примеру, концертах, спектаклях чаще всего женщины в большинстве. А тут… Опровержение подобных утверждений, другой мир, где женщина чувствует себя именно женщиной, где ей всё внимание и комплименты.
Меня приглашает на танец Найдёнов, на полсекунды опередив одного из инвесторов.
– Сори, – говорит он мужчине, – но сейчас моя очередь.
Он увлекает меня в центр зала, где топчется секретарша с немцем.
– Я и так слишком долго ждал. И вообще. Не для того я с тобой в Москву приехал, чтобы безучастно наблюдать, как вокруг тебя толпятся эти жеребцы.
– Вот как, оказывается, ты просто со мной в Москву приехал? Что вообще происходит, Найдёнов? Я, между прочим, глава пусть небольшой, но фирмы и подключаюсь к работе моих девочек только в крайних случаях. Я оставила свое дело на мало осведомленного человека, и всё ради чего, ради твоей прихоти?
Он явно смущён.
– Почему сразу прихоти? Я предложил тебе работу. Между прочим, её оплатил. Какие ко мне могут быть претензии? Разве желание клиента для тебя не закон?
– Закон.
– Тогда какая тебе разница, каким образом ты исполняешь свои обязанности?
Посмотрев в мои глаза, из которых прямо-таки выплескивается гнев, он добавляет:
– И потом, ничего ведь заранее не известно. А вдруг на меня кто-нибудь начнет нападать… прямо сейчас, и ты закроешь меня своим гибким телом.
Не выдержав, я улыбаюсь. И в самом деле, мне всё равно. Почти всё равно, потому что я не привыкла тратить время зря, и мне жалко, что это делает мой работодатель.
Больше я не буду говорить на эту тему, но про себя решаю: в следующий раз на такую удочку не попадусь. Превращать свою работу в цирк никому не позволю. Захотелось ему, видите ли, приколоться. Нашел себе девочку-припевочку!
Однако, несмотря на то что я умею скрывать свои чувства, провести Найдёнова мне не удаётся.
– Я все-таки тебя огорчил, – говорит он. – И сам не знаю почему, но с тобой у меня всё получается невпопад. Наверное, оттого, что я… робею.
