– А где ты видел долларовые автоматы?
– Таким образом, те, кому по части выигрыша не повезло, могут продолжать развлекаться – им в любви повезёт, а я бы хотела вернуться в номер, – говорю я своим товарищам.
– Да и я, признаться, хотел бы в люлю, – поддерживает меня Михаил Иванович. – Ребята, вам деньжат подкинуть?
– Нет, зачем же, я иду с вами, – не соглашается Вова.
– Ага, а я пойду предаваться разврату в одиночку! – хмыкает начбез. – Примерный семьянин. Не играйте в демократию, шеф! Демократия развращает.
И мы все вчетвером возвращаемся в гостиницу.
Перед дверью моего номера Найденов пропускает вперед своих телохранителей, ещё и подталкивает их:
– Идите, идите! Мне надо поговорить с Ванессой Михайловной, а этот разговор вовсе не для ваших ушей. – И обращается ко мне: – Ванесса Михайловна! Всего десять часов. Может, зайдете ко мне, сыграем партию в шахматы?
– В шахматы? А откуда вы знаете, что я умею в них играть?
Говорю и тут же вспоминаю: досье!
– Вы даже не представляете, как много я о вас знаю!
Я чувствую себя заинтригованной. Всё-таки недаром его Анатолий Викентьевич позвонил мне. Но ведь я поехала с ними совершенно случайно, только потому, что остальные девушки в этот момент были заняты.
Эту мысль я и озвучиваю:
– Хотите сказать, что вы собрали досье на всех моих девушек?
– Почему? – не сразу соображает он.
– Но ведь я редко подключаюсь к работе. Только когда остальные телохранительницы заняты.
– Я предчувствовал, что поедете именно вы!
– Почему? – теперь задаю вопрос я.
Он ускользает от ответа.
– Так вы идете играть в шахматы или нет? Или предпочитаете до утра разговаривать в коридоре?
– До утра? – ужасаюсь я. – Хотите сказать, что и играть мы будем до утра? А если вы так же будете уходить от ответа, я так ничего и не узнаю?
Он довольно ухмыляется.
– Иными словами, я смог вас заинтриговать?
– Ещё бы, – недовольно соглашаюсь я.
Значит, я была права, подозревая, что в интересе Найденова к моей скромной фирме что-то есть такое, что мне не известно.
– Хорошо, договоримся так: я отвечу на все ваши вопросы.
Вот это совсем другое дело. Потому что я не слишком хорошо играю в шахматы, а играть в них, чтобы только проигрывать – кому же такое понравится?
– А у вас есть еще что-нибудь, кроме шахмат?
Этот вопрос я задаю, все еще соображая, идти к нему или нет. Но получается двусмысленность, и Михаил Иванович откровенно ухмыляется.
Глава четырнадцатая
Номер у Найденова почти такой же, как у меня. Разве что портьеры другие. И на столе стоит бутылка красного вина. С собой, что ли, он привёз?
– Привёз с собой, – подтверждает Михаил Иванович, – а то в прошлый раз кое у кого из моих знакомых возник вопрос, есть ли и в самом деле в нашем краю хорошие вина? Да мы, говорю, если упрёмся как следует, то и с Францией можем потягаться, не говоря о Молдавии.
– Вы – патриот своего края?
– А вы нет? – передразнивает он. – Да, я хотел бы, чтобы пусть и не во всей стране, но хотя бы в нашем регионе мы могли устроить несколько другую жизнь…
Ты посмотри, у мужика какие планы! Не иначе в губернаторы готовится. Но это я про себя над ним хихикаю. В лицо сказать не осмеливаюсь, может обидеться.
– Думаете, что нужно создать нечто вроде государства в государстве?
– Достаточно было бы свободной экономической зоны.
– Так в чём же дело? Теперь остается только вам стать губернатором, и, как говорится, карты в руки! – всё же не выдерживаю я. Наверное, у меня предубеждение против богатых людей. Не верю, что они могут что-то делать бескорыстно, хотя Найдёнов не похож на человека, который думает только о своем кармане.
– Обещаю над этим вопросом подумать… Вот кем бы я не смог стать, так это президентом страны, если бы пробился во власть. И не из-за недостатка ума…
Похоже, от скромности он не умрёт!
– …А оттого, что в нашем Отечестве всё делается слишком медленно. В то время как давно пора торопиться, работать быстрее, на перспективу, а мы как начнём раскачиваться, как станем репу чесать и прикидывать, что да как… Извините, но ведь у нас и в самом деле богатейший край. Нам бы ещё и умное руководство…
– Если вы будете говорить со мной о политике…
– Молчу, молчу, – говорит он и выбрасывает вперед руку, как Ленин на памятниках. – Прошу.
У дивана стоит шахматный столик с расставленными фигурами. Сам с собой играл, что ли?
Я присаживаюсь на диван и спрашиваю:
– Эту партию можно разбирать, или вы запишете?
– Конечно, разбирайте. Я играл сам с собой.
– И кто победил?
– Конечно же, свои.
Он набирает номер телефона и говорит в трубку:
– Пожалуйста, принесите десерт в номер четыреста пятый. Конкретно?.. Аня, вы мороженое будете?
– И мороженое, и пирожные, и шоколад, и соки.
Он послушно повторяет.
– И вы не боитесь поправиться?
– В крайнем случае дома денек поголодаю.
Найденов смеется.
– Мне нравится, что вы откровенны.
– По крайней мере благодаря такой привычке мы будем избавлены от неприятных сюрпризов.
Он удивленно смотрит на меня.
– В смысле?
– Это я так, не обращайте внимания…
Но поскольку он всё ещё чего-то ждёт, поясняю:
– Если мы будем друг с другом откровенны, то и не придется говорить: я от неё – или от него – этого не ждал.
Я расставляю фигуры, а Найдёнов прохаживается по номеру, словно собирается с духом…
– Вы как-то напряжены, или мне кажется?
– Не кажется. Напряжён, – признается он. – Дело в том, что вы мне нравитесь.
– Естественно, ведь мы так давно знакомы. – Я взглядываю на часы. – Целых двенадцать часов. За это время вы успели меня узнать и полюбить.
– Аня…
– Представляете, брат зовет меня Ванькой.
– У вас и в самом деле имя необычное, и потому мы пытаемся отыскать в нём знакомые сочетания букв… На самом деле я знаю вас уже целую неделю! – признаётся он.
– Правда? А я вас нет.
– Ещё бы, вы почему-то вообще не обращаете внимания на мужчин.
– Намекаете на нетрадиционную ориентацию?
