Не думать!
– У вас все время такой вид, – вдруг вторгается в мои мысли голос Найдёнова, – как будто вы пытаетесь решить некую сложную проблему.
– Правда? – удивляюсь я; до сего времени мне казалось, что я ухожу в себя незаметно для других. Кроме Кати, конечно.
– Правда, и тогда, видимо, мужчины просто боятся спугнуть четкий полет ваших мыслей.
– Действительно, глупо, – соглашаюсь я, – постараюсь впредь следить за собой.
– Может быть, я мог бы вам чем-нибудь помочь?
– Вряд ли, – бормочу я, уязвленная этим разговором.
Конечно, Найдёнов постарался смягчить свои наблюдения, но и так ясно, что я произвожу на других впечатление женщины, у которой не все дома.
– Да и зачем вам чужое горе?
– Вот как, даже горе?
– Да это просто так говорят… Я хотела сказать, что ничего страшного в моей жизни не происходит. Крыша над головой есть, зарабатываю я тоже достаточно, чтобы ни от кого не зависеть. По крайней мере могу не рассматривать мужчин с точки зрения их материального благосостояния.
– Так ли уж хорошо – ни от кого не зависеть? Не заметишь, как и в самом деле не окажется рядом того, от кого бы хотелось зависеть.
– Не знаю, – сержусь я, – мне всегда казалось, что материальная свобода – мечта всякого нормального человека.
– А я всегда считал, что к женщинам это не относится. Они, наоборот, ищут того, кто согласится их обеспечивать. Зря, что ли, каждая мечтает не столько быть Золушкой, сколько найти принца. А принц – это жизнь в замке и казна к твоим услугам! Получаешь, можно сказать, вечный шопинг.
– Что-то не очень хорошего мнения вы о слабом поле. Мне, например, вовсе не нужен принц, да и шопинг я вполне сама себе обеспечиваю.
– Для нашего времени это редкость, – замечает он.
– Ну почему редкость? У меня есть подруга Катя, которая тоже с успехом обеспечивает себя и своего сына.
– Случайно, это не всё та же Самойлова?
– Самойлова… Постойте, вы второй раз уверенно называете ее фамилию… Разве она – единственная Катя в городе?
В моей голове появляются и тут же начинают роиться подозрительные мысли. Почему вообще его начальник безопасности позвонил в мое агентство? Если на то пошло, никакой необходимости приглашать женщину-телохранителя у Найдёнова не было. Ерунда всё это, будто ему нужно время для ответа, пока я стану мучиться с переводом. Ведь вначале он не имел понятия о том, знаю ли я английский язык. А когда узнал, что немного кумекаю, сразу придумал причину… Что же ему от меня нужно?
Я смотрю Михаилу Ивановичу в глаза, и, словно в ответ на мой взгляд, он пытается притянуть меня к себе. Хочет, чтобы я положила голову ему на плечо? Я ведь предупреждала, что девушки моего агентства не оказывают интимных услуг.
– У нас не принято предпринимать методы самозащиты против наших клиентов, – говорю я ему холодно.
С понтом я прямо такая недотрога.
Он сразу отпускает меня и даже нарочито далеко отступает в сторону.
– Намёк понял!
И тут, на моё счастье, оканчивается музыка.
Правда, Михаил Иванович так прикалывается. Как будто он меня боится. Тут же он берёт меня под руку, всё же прижимая к себе, и ведёт к столу.
– Спасибо!
Чуть ли не кланяется мне.
Отчего-то я уверена, что он не ответит на все мои «почему». По крайней мере сегодня.
Глава тринадцатая
Не успеваем мы усесться за стол, как возвращается телохранитель Вова с каким-то бумажным пакетом.
Найденов подзывает официанта и рассчитывается с ним. Потом командует:
– Пошли!
И мы все четверо идем к выходу.
– Что это у тебя в пакете? – спрашиваю я у Вовы шепотом.
– Подержи, – говорит он и сует мне этот странно тяжелый пакет, в котором что-то звякает. И посмеивается. – Да монетки это, монетки, для игры в автомате.
– А что, они прямо на месте не обменивают?
– Мало ли, очередь или у них нет достаточного количества, а шеф не любит ждать.
Куда я попала? Но это я говорю себе так, посмеиваясь. Мне нравятся такие неформальные отношения с клиентами, которые не отражаются на наших «производственных» отношениях.
Наверное, я всё же подсела на эту азартную струну, потому что обрадовалась одному виду автомата и даже в груди заскреблось от предвкушения: сегодня я должна выиграть!
Конечно, глупо было бы кричать на весь свет: я хочу играть! Тем более что наш народ в своей массе борется против азартных игр. Российский, не испорченный играми люд, получает всяческие осложнения от соприкосновения с этими капиталистическими игрушками. Рушатся семьи, проигрываются пенсии. Я знаю одну старушку, которая продает овощи со своего огорода недалеко от того места, где стоит один игральный автомат. Стоит ей набрать более-менее приличную сумму, как она тут же спешит в это злачное место. Она сама признавалась мне, что «бомбить» автомат нужно с суммой не менее двухсот рублей, а вообще, для верности, пятисот. И что дважды она выиграла по две тысячи рублей. Правда, сколько она при этом проиграла, не упоминалось.
Как-то я слышала интервью одного из столпов российского игрового бизнеса. Он так объяснял нездоровое отношение многих к автоматам:
– На Западе люди ходят играть, чтобы развлечься, а наши люди ходят как на работу, с непременным намерением выиграть. То есть заработать. А когда проигрывают, получают самый настоящий стресс. И начинают соревноваться с автоматом, словно он живой…
Понятно, почему наши женщины время от времени идут разбивать игровые автоматы, рискуя попасть в тюрьму за порчу частной собственности. Выходит, мы не умеем даже развлекаться и почти всякий досуг у нас на грани криминального…
Но это я, как всегда, опять залезла в философию.
Итак, Анатолий Викентьевич с Вовой уходят куда-то в глубь зала, получив предварительно от Найдёнова небольшую пачечку крупных купюр, а мы с Михаилом Ивановичем становимся к двум автоматам с прорезями для пятирублевых монет.
Он попросту берет из пакета, который так и остается у меня в руках, по полной горсти монет и распихивает их по карманам, как мальчишка. Я пристраиваю пакет сбоку, сажусь на высокий табурет и прошу официанта принести мне пепси-колу.
Игра началась!
Я всегда считала, что люди богатые, играя в автоматах, делают крупные ставки. То есть в прорези автоматов опускают крупные купюры, не меньше тысячи, и тем страннее мне наблюдать, как радуется выигрышу в пятьсот рублей человек, у которого на счету миллионы рублей.
Но кажется, удача ему изменяет, потому что радостные возгласы у соседнего автомата раздаются всё реже, а потом Михаил Иванович разочарованно хлопает себя по карманам и протягивает ко мне руку, как за подаянием.
