Все дело в том, что до недавнего времени Эльвира вообще ничем не интересовалась. По крайней мере, тем, что не считала себя особо важным. Причем, внешне это никак не показывала. Просто пропускала ненужную ей информацию мимо ушей. Может, поэтому и друзей у нее так мало? Да почти и нет. Потому, что она – равнодушная. А кому понравится дружить с человеком, который тобой не интересуется?
Жизнь, кстати, показала, что не следует торопиться и расставлять приоритеты. Все может измениться в один момент. Как с тем же Евгением: почему Эльвира не думала о будущем? Хотя бы о том, что в этот лес придется возвращаться. Как и прибегать к его помощи.
Но это она, штатский человек, без особых навыков выживания и умения добывать информацию. Наверняка о Звонареве такого не скажешь.
Потому: лучшая защита – нападение, Эльвира на него и наехала.
– Да, я не знаю, но разве вы не можете выяснить, в какую больницу привозили мужчину около тридцати лет с черепно-мозговой травмой…
– А и в самом деле, поучите меня работать! – ехидно отозвался Звонарев.
– К тому же, – упрямо продолжала она, – можно выяснить, что за брошенный санаторий на правом берегу реки Беленькой, и что за хутор на другом берегу реки, рядом с мостом, ведущем к санаторию – там братья оставили свою машину… Наверняка в ней есть какие-то документы, да и друг Евгения и Артура знает их фамилию. Если Евгений не в больнице, может, он давно дома?
Она всего лишь рассказывала то, что пришло в голову этой ночью.
Звонарев резко повернулся на сиденье:
– Но вы ничего не говорили ни про какую машину. Ни про хутор, где она стоит!
– Я думала, это к делу не относится.
– Думали! Я же просил, рассказать все подробности. А уж думать, анализировать, найдется, кому.
– Не кричите на меня! – возмутилась Эльвира. – Я не у вас на службе!
– Иными словами, вы передумали искать могилу мужа? – напомнил Звонарев, и ей пришлось замолчать. – Что еще вы от меня утаили?
– Просто забыла.
– Вот-вот, напрягите память и вспомните!
– Ну, что я видела разбитый мотоцикл, когда заглянула в пропасть.
– Но вы прежде говорили, что мотоциклист куда-то делся. Между прочим, это ваше «куда-то» и поставило под сомнение ваш рассказ.
– Я хотела рассказать, но вы меня перебили каким-то своим вопросом… Я же волновалась. До этого меня никто не допрашивал. Как вы сами сказали, под протокол.
Звонарев хотел что-то резкое выпалить, но лишь поджал губы.
– Но этот поворот-то вы хоть запомнили?
– Запомнила! Он километрах в десяти от того места, где мы с Аленой закопали гранаты.
Она успела перехватить взгляд, которым обменялись мужчины. Мол, что с нее взять, глупа, как пробка. Может, и не так уничижительно мужчины о ней думали, но Эльвира обиделась. Правда, не настолько, чтобы уже через три минуты не закричать:
– Вот же он, вот, этот самый поворот!
– «Вот, новый поворот, что он нам несет, пропасть или взлет?» – пропел Игорь Велимирович, останавливая машину.
Оба мужчины вышли из автомобиля и выжидающе уставились на нее.
– Короче, на этом повороте меня занесло – я не умею на скорости сто километров проходить повороты, – стала рассказывать Эльвира. – Просто все произошло слишком быстро, так, что я не успела сообразить. Мотоциклист стал меня догонять. Кажется, он даже выстрелил мне вслед…
– Кажется или выстрелил?
– Прекратите, Георгий Николаевич, – опять разозлилась Эльвира, – вы меня сбиваете, а потом возмущаетесь, что я не все рассказываю.
– Все, молчу! – он поднял руки.
А Игорь Велимирович одобрительно кивнул: то ли коллеге, то ли Эльвире.
– Ну, я и вывернула руль влево…
– … А мотоциклист, чтобы уйти от столкновения, вывернул руль вправо, – договорил Звонарев.
– Новичкам везет, – хмыкнул его товарищ.
Оба, не сговариваясь, заглянули в пропасть. И оба присвистнули.
– Он до сих пор там лежит? – отчего-то шепотом спросила Эльвира.
– Имеете в виду мотоцикл? Куда же ему деться, – фыркнул Звонарев.
– А мотоциклист – на небесах, – добавил его напарник.
– Страшная вы женщина, госпожа Городецкая, – заметил старший лейтенант, подсаживая ее в машину. – Трупы вокруг вас множатся, как грибы.
– Очень смешно! – обиделась Эльвира и молчала всю дорогу до своего дома, куда ее доставили. И там оставили, как она о себе подумала в рифму.
Вечером Городецкие-старшие, закрывшись в своей спальне, ссорились, так что Эльвира в какой-то момент даже пожалела, что поддалась на уговоры матери, и не пошла в свой дом – у нее ведь был теперь свой дом!
Нет, восклицать при этом вовсе не обязательно, потому что в нем она должна была жить со своим мужем Вадимом долго и счастливо, а вместо этого в нем живет сейчас ее домработница Лиза, которую Эльвира видела всего один раз, со своей маленькой дочерью.
Поскольку своего жилья у Лизы не было, а брать ее на работу с маленьким ребенком никто не хотел, она была ужасно благодарна Зое Владимировне за то, что та ее все-таки взяла, с условием, чтобы девочка не бегала по всему дому, а обходилась двумя комнатами на первом этаже, отданными маме с дочкой под жилье.
– Что ты будешь делать одна, в таком огромном доме? – восклицала мама Эльвиры, – после такого стресса! Тебе надо быть рядом с близкими людьми, пока рана не зарубцуется.
Эльвире стыдно было говорить, что особой раны она не ощущает, а всего лишь некоторую обалделость от того, что судьба так жестоко с нею обошлась.
Мало того, ее так называемые приключения, продолжаются, хотя Эльвира мечтает отдохнуть. Или хотя бы, закрывшись в четырех стенах, просто полежать, почитать, не видеть никого из посторонних и не отвечать на одни и те же вопросы.
Воистину, когда разные люди спрашивают у тебя одно и то же, поневоле подумаешь: ну, и кто из нас глуп?
На следующий день, после поездки с офицерами очень серьезного учреждения на природу, как говорила она самой себе, Эльвиру вызвали в это же учреждение – огромное серое здание, всегда казавшееся ей самым мрачным зданием города. Оно казалось глыбой, скалой, утесом и, немного, казематом…
И опять Эльвира отвечала на вопросы, и опять подписывала какой-то протокол, читать который ей было лень. В общем, покой ей только снился.
Теперь выходит, она зря согласилась немного пожить в родительском доме. Отдохнешь тут, если почти сразу же нарываешься на родительский скандал.
Впрочем, если поначалу она особо не прислушивалась к доносившимся из-за двери голосам, то потом уловила такие странные фразы, что ей сделалось не по себе.
