Книга Алмазный город, страница 22. Автор книги Лариса Шкатула

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Алмазный город»

Cтраница 22

Домработница Евдокия Петровна оставила ужин на столе, как следует укутав его, но за столько часов варево не остыло бы разве что в русской печке. Дмитрий разогревать ничего не захотел, похлебал какое было, чуть теплое, впрочем, и не замечая его вкуса.

А вывело его из равновесия дело Романова, которым он стал негласно заниматься "между делом". Началось с ерунды – брошенного вскользь женой замечания, что он ничего не знает о своём погибшем друге Флинте, работая в таком заведении, где знают всё обо всех. Собственно, равнодушие Катерины было шито белыми нитками: она явно хотела подтолкнуть его к расследованию. Ей никакого дела не было до Флинта, но она хотела побольше знать о своей подруге. С чем она придёт к ней, возвратившись из Берлина? За пять лет человек мог сильно измениться…

Дмитрий никогда близко не сходился с Флинтом, и друзьями они не были. Так, один добывал груз, другой его отвозил и прибытком честно делился по предварительной договоренности. На парня можно было рассчитывать в трудную минуту…

Факт странного возвращения Флинта из небытия, когда надежные источники уверяли Дмитрия, что погибла вся команда, опровергал прежние представления о молодом капитане, а женитьба на той, которую он должен был доставить Исмаил-бею, и вовсе не входила ни в какие рамки. Всё это требовало выяснения, не для того чтобы что-то исправить, а прояснить, хотя бы для себя, как это получилось. Ольга оставалась, по крайней мере, в России, единственным свидетелем происшествия, но её Дмитрий решил до поры до времени не беспокоить…

Гораздо большее удивление у него вызвали материалы дела Романова, которое он затребовал к себе под благовидным предлогом: ОГПУ начало широкомасштабное расследование деятельности офицеров Реввоенсовета. Даже ему, не слишком опытному в сыске работнику, было ясно, что дело просто прикрыли, найдя стрелочника. В самом деле, упечь в Сибирь малограмотную кубанскую казачку, которую если и можно было в чём-то подозревать, так это в приготовлении невкусного борща, что дружно опровергалось не только односельчанами, но и участвовавшими в розыске клада Гойдой и Альтфатером!

Столь поспешное закрытие дела удивляло тем более, что от него за версту пахло деньгами. Деньжищами! Иначе не поплатился бы жизнью так некстати подставивший спину Флинт. Видимо, пребывание среди интеллигенции, пусть и военной, лишает бывших "джентльменов удачи" их не раз выручавшего прежде звериного чутья. Размягчает.

А ведь сведениями о кладе заинтересовался сам Лейба Троцкий. В глубине души Гапоненко не любил евреев, но свято верил: где евреи – там деньги! Почему-то, как только в деле появился прокол, его вдохновитель быстро отработал задний ход, словно боясь, что его заподозрят в корысти. А кто же мог ему гарантировать быструю и легкую добычу? Впрочем, Дмитрию не раз приходилось сталкиваться с тем, как внешне героические, фанатически преданные революции большевики ломались и теряли уверенность при первом же серьезном нажиме. Или при допросе с пристрастием, которые для других сами же и санкционировали…

Вот и здесь. Пусти по горячим следам опытных сыскарей, молодых волков, натасканных на запах золота, поймали бы и таинственного Рагозина, и того, кто его прикрывал… Откуда-то же стало известно посторонним о намечавшейся экспедиции?

Расследование убийства Романова было проведено так поверхностно, что даже странным звучало утверждение, будто проводил его профессионал высокого класса…

Задержать надолго у себя бумаги Гапоненко поостерёгся, боясь вызвать законный интерес товарищей по работе, которые по большей части не доверяли и друг другу, а уж новичку, который пока себя никак не проявил…

Правда, Дмитрий два документика из дела все-таки изъял – в архиве при сдаче содержимое папок не проверяли. Никому бы и в голову не пришло вынимать бумаги из закрытых дел – тут бы своим ладу дать!

С некоторых пор Гапоненко понял, что на этой службе даже запертый сейф не может гарантировать сохранности личных тайн, так что все нужные бумаги стал хранить в домашнем тайнике, подумывая, что, случись обыск – мало ли на чём в его следственно-политическом заведении можно споткнуться! – найдут тайник и глазом не моргнут. Иными словами, надо было позаботиться об устройстве тайного хранилища где-то в другом месте. Вспомнить, наконец, как долгие годы просуществовал среди плавней Азова тайный лагерь Чёрного Паши под самым носом у пограничников! Говорят, шила в мешке не утаишь. А если шило упаковать в чехольчик, да мешочек найти покрепче, и в Москве можно свой лагерь оборудовать…

Вот только людей пока нет рядом верных! В который раз он с тоской вспомнил своего верного друга и правую руку – Митрофана Батю. Сгинул где-то в горах Урала – солнцепоклонников искал. Так то – журавль в небе, а у людей в руках была синица пойманная, да Лейба Давидович её из рук и упустил!

Первоначально пришедшая к Дмитрию мысль подобраться поближе к загадке исчезновения клада по мере того, как удивление некачественным расследованием убийства капитана второго ранга Романова сменилось уверенностью в том, что кто-то намеренно замял дело, теперь прямо-таки зудела в голове – нужно действовать! Золото вряд ли уплыло за границу. При всей дерзости похитителей логичнее было на время затаиться. Не могли же они всерьез поверить, будто большевики отдали судьбу сокровищ в руки недобросовестного следователя, который ничтоже сумняшеся решит похоронить все следы клада в пыли архивов… Может, там, наверху, сочли клад чистой фикцией? Но Флинта за что-то же убили!

И поскольку первым и пока единственным в будущем длинном списке преданных Гапоненко людей значился муж красивой учительницы, Дмитрий назавтра вызвал его к себе повесткой.

Крутько был внешне спокоен, но даже непосвященному бросилась бы в глаза его напряженность. Прежде чем определить, какую роль отвести ему в своем плане, Дмитрий Ильич решил выяснить, кто предстанет перед ним: фанатик революции, человек без определенных убеждений или затаившийся монархист?

Николай Иванович Крутько происходил из семьи мелкопоместных дворян, а из этой среды выходили как верные слуги царя, так и пламенные революционеры.

Гапоненко решил в разговоре с ним сразу брать быка за рога. Он всегда действовал по принципу: главное – ввязаться в бой, а там – где свои, где чужие – разберёмся. Он пристально посмотрел на сидящего перед ним военврача: тот побледнел и стал нервно хрустеть пальцами. Проняло! Значит, не потерял силу знаменитый убийственный взгляд Чёрного Паши. Мало кто прежде мог его выдержать. Вот и этот опустил глаза, ждёт своей участи с покорностью жертвенного тельца…

– Догадываетесь, зачем я вас вызвал?

– Думаю, требовать мою душу.

– Значит, вот куда вы меня определили? В дьяволы? Советского офицера, стоящего на страже интересов рабоче-крестьянского государства?

Не мешает припугнуть этого интеллигента!

Николаю Ивановичу стало не по себе. За маской внешней доброжелательности у майора ОГПУ явственно проглядывали волчьи зубы.

– Но ведь для чего-то же я писал вам расписку? Кровью…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация